— Правда? — может, это не должно меня удивлять, но удивляет.

Картер мотает головой, рассматривая меня в теплом свете свечей. Его взгляд останавливается на моей футболке (да, он не шутил насчет парного образа, я сижу в футболке «Я ЛЮБЛЮ СВОЕГО ПАРНЯ»), и он улыбается.

— Я знаю, что для некоторых людей День святого Валентина очень важен. Многие не хотят быть одинокими. Они хотят надеяться на большее. Но я… я никогда не хотел, чтобы он что-то значил. По крайней мере, раньше. И мой день рождения… Это был мой день, мое время. Если мы уезжали на игру, мы небольшой компанией шли куда-нибудь поужинать и выпить. А если я был дома, то ужинал с мамой, Дженни и Хэнком.

— Они расстроятся, что пропустили сегодняшний ужин, раз ты вернулся домой?

Картер мотает головой, щекоча мою лодыжку у себя на коленях.

— Мама сказала, что она счастлива, что я нашел кого-то, из-за кого мне хочется проделать весь путь домой, только чтобы побыть с ней в этот день.

Я улыбаюсь ему, мое сердце сжимается в груди, а он улыбается мне в ответ, тянется через стол, берет меня за подбородок и целует в губы.

Он возвращается на свое место.

— Не могу дождаться, чтобы сходить с тобой новый мультик от Диснея.

Моя вилка со звоном падает на стол.

— Что?

Он мотает головой, избегая моего взгляда.

— Да, и я должен тебе новую коробку «Орео» для моего праздничного торта. Я случайно съел пачку, пока ждал тебя с работы. Хотя этот рецепт выглядит фантастически. О, и ты знаешь, как я постирал эти футболки? Я постирал с ними и ту, что нашел в подарочном пакете. На которой надпись Мистер Невероятный.

— Картер!

Он поднимает голову, пригвоздив меня невинной улыбкой и совсем не невинным пожатием плеч.

— Ты не можешь на меня злиться. Я же именинник.

ГЛАВА 40

Я ВЫЖИВУ

Оливия опаздывает, но в этом нет ничего нового. Я не возражаю, только немного боюсь, что ее племянники придут на ночевку, а ее все еще не будет. Думаю, с Аланной я справлюсь, но с Джемом? Ему, типа… нужен ответственный взрослый. И этим взрослым буду я.

Я заканчиваю финальные приготовления к киновечеру и снова проверяю свой телефон. Оливия не отвечает, а дети будут здесь через час.

Я уже говорил, что никогда раньше не нянчился?

Я паникую.

Я, постукивая ногой, набираю номер Оливии, слушаю каждый гудок, после чего мой звонок перенаправляют на голосовую почту. Мне не важно, насколько мило она извиняется за пропущенный звонок. Я все равно паникую.

Она должна была прийти еще час назад. Она взяла одежду с собой на работу, чтобы прийти сюда сразу. Она все еще не здесь, и не отвечает ни на звонки, ни на сообщения. Может быть, это я просто чрезмерный контроль, а может быть, когда я в последний раз не мог дозвониться до человека, он лежал мертвы на обочине дороги. Но я уже не паникую так сильно.

Именно поэтому я звоню еще два раза.

Запыхавшаяся Оливия отвечает лишь на последний звонок.

— Алло?

Боль в груди утихает, но я все равно кричу: — Где ты? Почему ты не отвечаешь?

— Мне… мне жаль, Картер.

Я закрываю глаза на удивление и обиду в ее голосе. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь снова.

— Ты в порядке?

— Я в порядке, — она вздыхает, ворчит и издает множество других звуков. Мне кажется, я слышу… пинки? Удары? — Тупая… гребаная… снежная… гребаная канадская зима… не машина… а кусок дерьма!

Я сдерживаю смех. Сегодня второй день марта. Для большинства, и обычно для нас тоже, это означает приход весны. Но в этом году зима адская, то есть вчера у нас была снежная буря. Оливия ездит на старой Toyota Corolla, и купила нынешнюю зимнюю резину в первую зиму, когда приехала сюда. Это ее восьмая зима здесь.

— Где ты, Ол? — иногда с ней легче ходить вокруг да около, чем спрашивать напрямую не застряла ли она в снегу.

— На дороге рядом со школой, — ворчит Оливия.

— Ага. А почему? Занятия закончились в два тридцать. Сейчас четыре.

— Я застряла, — бормочет она.

— Ты что?

— Застряла.

— Скажи это еще раз, принцесса. Я не могу расслышать тебя из-за треска камина, — если я доведу ее до нужного уровня бешенства, до прихода детей мы успеем провести один раунд дикого секса.

Оливия все еще ругается на меня, и я улыбаюсь себе, когда сажусь в свой внедорожник и выезжаю из гаража.

— Ты приедешь за мной? — тихо спрашивает она, когда мой телефон подключается к динамикам.

— Ага. Мог бы и час назад, если бы ты позвонила мне сразу, как только застряла.

— Я не… это было не так…ты…ааа!

— Буду через пятнадцать минут, — говорю я ей с усмешкой.

— Спасибо. Ты найдешь меня на обочине дороги, наполовину в канаве.

И именно там я ее и нахожу. Снега всего ничего, но он тяжелый и мокрый. Такой, который не сдвинется, а значит, ее попытки отлепить его от колес бесполезны. Я вижу, как двигается ее рот, когда она разговаривает сама с собой, вижу, как выгибается ее тело, когда она видит меня. Она драматично вертится над капотом своей машины, и я люблю ее больше, чем когда-либо.

— Так, так, так. Кто бы мог предположить, что маленькая красная машинка не проедет по такому снегу?

— У меня есть зимние шины!

— Не хочу тебя расстраивать, милая, но, когда твоим шинам восемь лет и на них нет протектора, они не справятся со своей задачей.

Оливия пыхтит и дуется, но ничего не отвечает, вместо этого скрещивая руки на груди и хмурится. Ее шапочка сползает на лоб, и она игнорирует то, что та сползает ей на глаза, потому что продолжает хмуриться на меня, моя свирепая малышка.

— Ты не можешь ездить на этом куске г… — я останавливаюсь, уловив медленное движение ее темных бровей. Они ждет, как я закончу начатое слово. — Глянцевого красного металла, — уголок ее рта приподнимается, и я улыбаюсь. — Он не предназначен для канадской зимы.

Оливия вскидывает обе руки. Из-за толстых варежек с висячими щенячьими ушками это выглядит скорее мило, чем пугающе. — Ну, извините меня за то, что у меня нет семи машин на выбор!

— Пяти, — бормочу я.

— Что?

— У меня только пять машин.

Она раздраженно закатывает глаза цвета мокко.

— Это все равно на четыре больше, чем у обычного человека. Но, о, подождите, я забыла — Картер Беккет не среднестатистический человек!

Ее руки снова взмывают в воздух, и я прикусываю нижнюю губу, чтобы моя улыбка не превратилась в полноценную самодовольную ухмылку.

— Язвительных девчонок отправляют на тайм-аут.

Оливия взрывается смехом. Медленно шаркая по снегу, она обхватывает меня руками, кладет подбородок мне на грудь и улыбается.

— Прости. Все пять твоих машин красивые, и мне нравится, что ты совсем не обычный.

— М-м-м, — я покачиваю ее из стороны в сторону, руки лежат на ее попке. — Ты бы сказала, что я сверхчеловек? Твой личный супермен, возможно?

Она хватает воротник моего пальто, и притягивает меня к себе, ее губы касаются моих.

— Продолжай говорить, большой парень. Посмотрим, к чему это тебя приведет.

— Я точно знаю, куда это меня приведет — к месту между твоих роскошных бедер, — я целую ее рот, затем нос. — Прости меня, Олли. Прости, что я был расстроен, когда звонил тебе.

— Все в порядке, Картер.

— Нет. Я волновался, что с тобой что-то случилось, и позволил тревоге взять верх, — я провожу пальцем по ее лбу, надеясь разгладить морщинку. Когда у меня не выходит, я целую это место и шутя пытаюсь сказать. — Видимо, я не совершенен, хоть ты и всегда говоришь так.

Оливия обнимает ладонями мое лицо.

— Ты идеально неидеален, и я буду любить тебя за все твои недостатки, потому что ты любишь меня за мои.

— Я, блять, люблю тебя, — я шлепаю ее по заднице и легонько подталкиваю ее к внедорожнику. — Ладно. Пойдем. Я припаркую эту штуку в свой гараж, пока снег не сойдет.