Я показываю на себя, и он улыбается, кивая.

Я в отрицании машу рукой.

— О, нет. Вы, наверное, меня с кем-то перепутали. Я только собираюсь вызвать…

— Садись, — Картер выхватывает у меня из рук телефон и направляет меня к авто, положив руку мне на спину.

— Но я…

— Садись в машину, Оливия, — его большой палец в кожаной перчатке проводит по моей дрожащей нижней губе. — У тебя сейчас отвалятся пальцы на ногах, и я хочу быть уверен, что ты доберешься до дома в целости и сохранности.

— Да. Хорошо, — киваю я головой, но ноги не двигаются.

Картер легонько подталкивает меня, его руки крепко держат меня за талию, когда он поднимает меня с земли и усаживает на заднее сиденье. Он проскальзывает на место рядом со мной, и произносит мой адрес в динамик, а я сопротивляюсь желанию фыркнуть.

— Ты проверяешь, не дала ли я тебе фальшивый адрес?

— Ты бы этого не сделала. Я тебе слишком нравлюсь.

Закатив глаза и скрестив руки, я смотрю прямо на перегородку, скрывающую нас от водителя, делая вид, что не замечаю, как Картер кладет перчатки на колени и продолжает возиться со своим телефоном. Но за десять минут дороги он не обратил на меня ни малейшего внимания, пока я с ним в этой стальной коробке, и если я не могу контролировать ситуацию, то и он тоже.

— Ты серьезно проверяешь новости спорта прямо сейчас?

Его губы трогает лукавая улыбка.

— Нет.

— Ты ведешь себя как говнюк.

— Ты это не серьезно.

Я закидываю ногу на ногу.

— Ты прав. Ты не знаешь, как смотреть на меня или говорить со мной, не теряя контроля. Я понимаю. Тебе так проще.

Вот оно.

Он убирает телефон в карман пальто и поворачивается в мою сторону. Зеленые глаза опускаются к моим губам, и когда он приближается ко мне, мое дыхание замирает.

— Ты хочешь сказать, что я не знаю, как играть в эту игру, Паркер?

— Очевидно, не в эту, Беккет.

— Думаешь, ты играешь лучше меня?

— А разве я не это делаю?

Его ладонь ударяет по моей ключице, толкая меня на спину, а его руки шлепают по кожаным сиденьям, обхватывая мою голову, когда он нависает надо мной. Картер опускает свои бедра к моим, и тепло его прикосновения обжигает мою кожу, когда он проводит рукой по моему бедру, проскальзывая под платье.

Он проводит медленными, влажными поцелуями вверх по моему горлу, покусывая край челюсти и задерживаясь у уха.

— Докажи это.

Когда он отстраняется, между моих ног становится влажно, он проводит большим пальцем по шелковым трусикам, по пульсирующему узлу под ними.

Он опускается на свое сиденье, выглядя чертовски довольным собой, улыбаясь и снова просматривая новости долбаного спорта.

Не прошло и десяти секунд, как машина останавливается, и прежде, чем он успевает открыть рот, я выскакиваю из машины, захлопывая за собой дверь.

— Олли, — зовет он, преследуя меня. Ненавижу, когда он смеется, и еще больше ненавижу, когда я поскальзываюсь на льду на ступеньках крыльца и лечу назад, прямо в его тупую, твердую грудь. — Я выиграл? — спрашивает он, останавливая меня у двери.

— Нет, — ворчу я, ступая внутрь своего замерзающего дома. Я отшвыриваю каблуки. — Я не поцеловала тебя.

У него плохо получается скрывать самодовольную ухмылку на лице.

— Мы должны были не торопиться.

— Я знаю.

— Так что никаких поцелуев.

— Точно.

— Тебе станет легче, если ты выиграешь?

— Я не…

Картер проглатывает мои слова своим ртом, его пальцы погружаются в мои волосы, когда я ударяюсь спиной о шкаф в прихожей. Его рука скользит вверх по моей ноге, под платье, обхватывая мое голое бедро, пока я вжимаюсь в него. Меня не волнует, что входная дверь открыта, и бедный водитель лимузина сейчас наблюдает за бесплатным шоу.

— К черту медленно, — рычит он. — Я не могу медленно. Не с тобой.

Боже, я не хочу медленно. Я хочу вскрыть все это: химию, страсть, огонь. Я хочу отдать ему всю себя и взять его всего.

Картер отстраняется, прикрывает рот рукой, его дыхание неровное и нервное, а взгляд блуждает по мне. Там что-то расцветает, что-то уязвимое и осторожное. Он прочищает горло, опускает взгляд.

— Я… я скучал по тебе, пока тебя не было.

Положив руку ему на щеку, я возвращаю его взгляд к своему.

— Я тоже скучала по тебе, пока меня не было.

Он улыбается этой широченной улыбкой, показывая идеальные зубы и глубокие ямочки, и, прежде чем уйти, спускается к машине, перепрыгивая через обледенелую ступеньку и через мгновение возвращается с маленькой голубой коробочкой, которую он втискивает мне в руку.

Он целует меня в губы.

— Спи спокойно, милая Олли.

Когда я смываю макияж, и оказываюсь в теплой и уютной пижаме и пушистых носках, я встаю у кухонного стола и открываю крышку голубой коробочки. Внутри лежит кекс, и крошечный флажок, торчащий из глазури, говорит мне, что это кленовый пекан, политый кленовой глазурью со сливками и крошкой из бекона.

Под крышкой приклеена маленькая записка:

Я взял тебе самый вкусный с беконом.

xo Картер

ГЛАВА 22

Я НЕ ПЕРЕЖИВАЮ; Я КОНТРОЛИРУЮ СИТУАЦИЮ

— Перестань улыбаться как болван.

— Ни хрена ты не докажешь, старик.

Хэнк находит мое лицо, накрывает его рукой и отпихивает меня.

— Я знаю тебя как свои пять пальцев, Картер.

Смеясь, я заканчиваю перемещать еду на его тарелке, а затем подталкиваю тарелку к нему.

— Стейк в двенадцать часов, яичница в три, картофельные оладьи к шести, а тосты с джемом к девяти, — я жду, пока он найдет свою вилку, прежде чем ответить ему. — Возможно я улыбаюсь, но никогда не похож на болвана.

Он фыркает, ковыряясь в своем стейке.

— Я очень сомневаюсь в этом, но почему бы тебе не продолжить разговор и рассказать мне, почему ты улыбаешься, — он показывает на меня вилкой. — Связано ли это как-то с тем, что ты пришел сегодня на три часа раньше, и тем, что вместо обеда мы завтракаем?

Дублин мотает головой туда-сюда между мной и Хэнком, следя за каждым исчезающим в наших ртах кусочком. У лап бедняги собралась такая большая лужа из слюны, что я начинаю беспокоиться, ведь он может поскользнуться, поэтому я даю ему съесть сосиску с моей руки.

— Ты опять кормишь мою чертову собаку? Ты его избаловал, — пальцы Хэнка сами находят кусок стейка, и он улыбается, когда Дублин без колебаний поглощает его.

— У меня сегодня свидание. Обед-свидание, — на самом деле, свидание на весь день, но Оливия об этом еще не знает. Я почти уверен, что сказал ей только про ланч.

Я смотрю на Хэнка, его рука держит застывшую на полпути к полуоткрытому рту вилку. Да не может он быть настолько шокирован. Я достоин свиданий. Я могу ходить на свидания. В этом нет ничего особенного.

— Оливия? — наконец шепчет он. — Ты заполучил девушку обратно?

— Заполучил, да, — мой голос звучит так же взволнованно, как я выгляжу.

Его вилка стучит по столу, когда он хлопает ладонями, прежде чем он тянется и берет меня за руку. Его улыбка такая широкая, такая искренняя, что я улыбаюсь в ответ.

— Я знал, что ты это сделаешь, Картер, — он поворачивается к Дублину. — Разве я не говорил тебе, Дубс? Я говорил тебе, что Картер вернет ее. Я говорил, что ты ошибался, что он не трусишка, — он погладил Дублина по голове. — Ты не должен так говорить о нем, когда его нет рядом, приятель. Он нормальный парень.

Я закатываю глаза, ворча себе под нос.

— Ты поцеловал ее?

— Ага, но я не хотел, — прекрасный пример того, как я себя контролирую, то есть совсем не контролирую. Честно говоря, это просто чудо, что я не трахнул ее прямо на вечеринке, в уборной. Клочок шелка между ее ног был, скорее, жалкой имитацией нижнего белья.

— Что, черт возьми, значит, ты не хотел? Кто не хочет поцеловать прекрасную леди, которую ты пытаешься завоевать? — он перекидывает ногу на ногу, пиная мое колено в процессе. Почти уверен, что он специально.