— Какой же ты зануда, — ворчит Хэнк, когда Картер помогает мне подняться с пола, а затем усаживает Хэнка рядом со мной на диван. — Но это ничего, потому что я уже знаю, что в тебе, Оливия, пять футов, у тебя крошечные веснушки на носу, карие глаза цвета шоколада и крошечные ладони, которые идеально дополняют его, и они всегда теплые.

Щеки Картер ярко пылают. Он безумно милый.

Пальцы Хэнка находят мою косу, играясь с ее концом. Он поворачивается к Картеру.

— Какого цвета? Опиши.

Картер осматривает меня своими изумрудными глазами Картера и мягко улыбается.

— Темно-коричневый, как насыщенный, хороший кофе. Такой, который пробуждает тебя к жизни, который ты так жаждешь утром и мечтаешь о нем весь день, — его взгляд скользит по моему лицу, затем переходит на распущенный локон, который касается моей щеки, и в конце концов задерживается на моих губах, — и немного карамельной глазури, которая заставляет тебя облизывать губы, ведь ты так хочешь попробовать еще.

Вот дерьмо. Я возбуждена. Меня всю покалывает от желания.

— Хм. Хорошее описание, — Хэнк откидывает мою косу назад через плечо. — Пахнет банановым хлебом.

— Верно? — Картер выбрасывает руки перед собой. — Спасибо!

— Так, ну ты можешь втиснуть немного времени с этим стариком в свое свидание? Я подготовил закуски, — он указывает на кофейный столик, где стоят миска с «Доритос» и тарелка с «Орео». Мне нравится Хэнк.

Картер проверяет часы.

— Ну, мы уже опоздали на фильм.

— Кино? — спрашиваю я. — Мы же были там в пятницу.

От его ухмылки моя шея краснеет.

— Поверь мне, красотка, в этот раз мы бы его не смотрели.

— Ага! — Хэнк хлопает рукой по колену Картера. — Мой пацан! — он опускается обратно на подушки, приобнимая нас за плечи. — Похоже, вы застряли со мной. Я никогда не мешал чьему-то сексу до этого момента.

— Не привыкай к этому, — бормочет Картер, облизывая глазурь c «Орео». Как он умудряется сейчас запихивать в рот еще еды, ума не приложу. Мне до сих пор кажется, что я вот-вот лопну. — Никогда больше ты не встанешь на пути моего члена к моей женщине.

Моей женщины. Моя женщина. Здесь я и умру. У меня ломка, и единственное, что поможет с ней справиться — это стена из плоти и мышц в шесть футов четыре дюйма¹⁴ на другом конце дивана.

Самодовольная ухмылка Картера говорит о том, что он точно знает, о чем я думаю.

— Не так ли, принцесса?

Честно говоря, я никогда не слышала ничего более точного. Но вместо того, чтобы сказать это, я скрещиваю руки на груди и показываю ему фак.

ГЛАВА 24

МОИ ШТАНЫ ПОКИНУЛИ ЗДАНИЕ

Когда мы выходим от Хэнка, солнце уже движется к горизонту.

Я люблю зиму, но не в этом году (слишком холодно). Зима — это хоккей, который всегда был моей жизнью, но я ненавижу ее короткие световые дни. Мне всегда кажется, что надо успеть сделать все дела до захода солнца, как сейчас.

Хэнк мог бы продержать нас весь день, и я уверен, что Оливия с радостью согласилась бы, но в нашем свидании у нас есть еще одна остановка, что зависит от дневного света, а потом мы поедем ко мне, поужинать и пообниматься.

Возможно, пообниматься обнаженными. Я еще не решил. Конечно, я предпочитаю, чтобы мы были голые, и я, кажется, понимаю, что слово «медленно» нам не подходит, но секс — это то, с чем я могу повременить, если она не готова, а я хочу, чтобы мы дошли до него, когда она будет готова.

— Когда ты в последний раз каталась на коньках?

— Вчера, — рассеянно отвечает она.

Мы неподалеку от моего дома, она почти прижимается лицом к окну машины, глядя на озеро Капилано. Зимой от него захватывает дух. И летом тоже. Всегда, если честно.

Оливии удается отвести взгляд.

— Я тренирую хоккейную команду Аланны.

Когда я резко жму по тормозам, я придерживаю Оливию в районе груди, не давая ей удариться о приборную панель.

— Прости, прости. Я просто… ты просто… черт. Вау.

Она — моя женщина мечты.

Ее брови подрагивают. Она неловко улыбается.

— Что?

— Думаю, я могу влюбиться в тебя, — шучу я, хотя, возможно, лишь наполовину. — Это потрясающе. Могу я прийти посмотреть на игру?

— Ни в коем случае.

— Почему, черт возьми, нет?

— Потому что ты будешь только отвлекать девочек и мам.

— Хм. Это лицо сильно отвлекает, ты права. Чего уж говорить об этом теле.

Боже, я обожаю, когда она закатывает глаза. Такая маленькая и свирепая.

— Ты так самовлюблен, это просто смешно, Беккет.

Кончик моего пальца скользит по ее бедру.

— Ты тоже можешь быть влюблена в меня, если сделаешь верные ходы.

Она смеется и спихивает мою руку со своего бедра, только чтобы переплести свои пальцы с моими и положить их обратно на свои колени, потому что Оливии, так же, как и мне, нравится, когда я прикасаюсь к ней. — Кто, черт возьми, тебя воспитывал?

— Мама Беккет обиделась бы, Оливия, — она бы не обиделась. Она бы зарылась лицом в свои руки, извинилась и сказала бы мне держать свой грязный рот на замке.

Тут я понимаю, что мама устроит настоящий праздник, когда завтра в новостях появятся наши с Оливией фотографии. Я делаю себе мысленную пометку — надо будет притвориться, что понятия не имею, о чем она говорит, когда она обязательно позвонит мне по этому поводу, просто чтобы поиграть у нее на нервах. Папа бы разочаровался во мне, если бы я этого не сделал.

Я припарковываю машину у озера и тяну Оливию за собой, к скамейке с видом на озеро. Оно покрыто толстым слоем льда, напоминающего стекло, и оно сверкает как хрусталь от медленно опускающегося солнца. Сосны, покрытые снегом, отражаются на гладкой поверхности, и все вокруг белое, нежно-голубое и темно-зеленое.

Оливия настолько заворожена видом, что не замечает, как я возвращаюсь к машине, а когда я останавливаюсь перед ней, ее взгляд падает на хоккейные коньки в моих руках, лицо освещает яркий луч солнца.

— Мы будем кататься на коньках? Здесь?

— Ты угадала, принцесса. Ты рассказывала, что росла, занимаясь этим, и я подумал, что это будет отличный способ помочь тебе ощутить себя дома, хотя бы слегка.

Ее глаза сияют.

— Спасибо, Картер. Это, без сомнения, самое лучшее свидание.

Моя грудь надувается от гордости.

— Я знал, что справлюсь со своим первым свиданием.

— Первое свидание? В жизни? Старшая школа считается, Картер.

— В школе у меня не было времени на свидания. Я только тренировался.

Возможно, я мог бы найти время, но я ни о чем не жалею. Если бы было время, я мог бы застрять в несчастных отношениях, как Адам сейчас. Он с Кортни вместе с семнадцати лет, и мы все видим, к чему это привело спустя годы. Нет, блять, спасибо. К тому же, мои бушующие подростковые гормоны, невероятная внешность и уверенность в себе, которую некоторые называют высокомерием, прекрасно помогли мне окончить школу без постоянных отношений.

Надев коньки, я помогаю Оливии спуститься на лед и наблюдаю, как она, потеряв дар речи, смотрит на все это.

В большинстве районов Ванкувера обычно не бывает настолько холодно, чтобы большие водоемы полностью замерзали, но эта зима — исключение. Сейчас, когда Оливия медленно кружится, с удивлением глядя на все, что предлагает этот маленький райский уголок, я очень рад и благодарен холоду.

— Я никогда не видела такой красоты, — шепчет Оливия, ослепительно улыбаясь мне.

— Да. Я тоже.

Ее ресницы трепещут, когда она прикусывает нижнюю губу.

— Как ты думаешь, кто лучше катается, я или ты?

— Сто процентов я. Я намного быстрее.

— Я сказала лучше, а не быстрее, — она откатывается от меня, наклоняется вперед на одной ноге и подпрыгивает в воздух, делает оборот и приземляется на ноги. Она возвращается ко мне и резко тормозит, разбрызгивая снег. — Хоккей по выходным и фигурное катание по будням, пока мне не исполнилось десять лет.