ГЛАВА 31

ТОЧКА КИПЕНИЯ

— Так это ты его девушка, да?

Я поднимаю взгляд и останавливаю его на отражении Кортни в зеркале. Это всего лишь вторая фраза, которую она мне говорит, но я и так понимаю, что она мне не особо нравится.

Я провожу рукой перед датчиком на кране и включаю прохладную воду.

— Да, я его девушка.

— Очень приятно познакомиться с тобой, Офелия.

Мое отражение улыбается ей, пока я мою руки.

— И мне с тобой, Клоуи.

Ее глаза сужаются.

— Кортни.

— Извини?

— Меня зовут Кортни.

— Оу, извини, ради бога, — я выдергиваю бумажное полотенце из салфетницы и вытираю руки. — Я, наверное, позабыла. Длинная и сложная неделя на работе. Чем ты занимаешься?

Ее взгляд скользит вниз и вверх по моему телу. Наклонившись над раковиной, она наносит свою пунцовую помаду.

— Мой парень богат. Мне не нужна работа.

Не думай об этом, не думай об этом, не думай об этом.

Бедный Адам.

Черт. Я подумала об этом.

— На твоем месте, я бы пока не стала бросать работу, — дает мне свой непрошеный совет Кортни. — Лучше не принимать необдуманные решения, о которых потом можешь пожалеть.

— Я не планирую бросать работу.

Она театрально с облегчением вздохнула.

— И слава Богу. Это к лучшему, правда, зная Картера и все такое.

Что, блядь, это должно означать?

Ее голубые глаза в зеркале встречаются с моими.

— Знаешь, потому что ты не в его вкусе.

Моя челюсть сжимается, когда я поворачиваюсь к двери. Ее голос останавливает меня, когда моя рука оказывается на ручке.

— Так удобно, что его квартира находится близко к арене и бару, верно? — уголки ее рта приподнимаются. — Отличный способ быстро оказаться там со всеми теми девушками, которых он трахает.

Что-то злое и неуютное когтями впивается в мою грудь, и я стараюсь, чтобы мой голос был ровным.

— Я никогда там не была, поэтому не знаю. Мы проводим время у него дома.

Кортни отворачивается к зеркалу, как будто не слышала меня, а может, ей просто все равно.

— Пока, Олив.

— Какая грубая сучка, — бормочу я себе под нос, выходя из уборной. Я останавливаюсь перед дверью, чтобы сделать глубокий вдох и избавиться от страха, который она пытается мне внушить, и от неуверенности, которую она пытается поселить в моей голове, чего я не хочу. Она хочет, чтобы я думала, что не представляю собой ничего особенного для Картера, что я такая же, как и все, кто был до меня. Она хочет, чтобы я была такой же несчастной, как она, и я не знаю почему. Не представляю, как жизнь с таким добрым человеком как Адам Локвуд может быть неидеальной. То же самое, я начинаю думать о жизни с Картером.

Хотя было бы супер, если бы рядом с ним сейчас не стояла рядом высокая брюнетка.

Мое сердце замирает, а живот скручивается от того, как она прижимается к нему, и я со всей силы прикусываю нижнюю губу, пытаясь остановить внезапно начавшуюся дрожь.

Я делаю осторожный шаг в их сторону, улавливая конец их разговора, который, как оказывается, был о том, как он трахал ее у окна.

Мой взгляд перемещается между ними, когда я тихо зову его по имени.

— Картер?

Волна облегчения проходит через Картера, когда он выдыхает и тянется, чтобы притянуть меня к себе, крепко обнимая.

— Привет, детка, — шепчет он, прижимаясь губами к моей щеке.

— Что происходит? — спрашиваю не я, а гибкая брюнетка. — Я думала, мы пойдем к тебе? — она оглядывает меня. — Она с нами?

— Что? Нет? — Картер быстро мотает головой. — Олли, я этого не говорил, клянусь. Я пошел попить воды, а когда вернулся, она была здесь и… — он хмурятся, когда поворачивается к ней. — Кто сказал тебе, что я готов повторить?

Готов повторить? От ревности в моем животе будто разверзается яма. Боль такая дикая, такая отвратительная, что я прикладываю руку к животу прямо к тому месту, где болит. Он был с ней раньше, с этой сногсшибательной женщиной с ногами до небес.

Я ненавижу это чувство. Горькая зависть, и я закрываю глаза, пытаясь стереть образ их вместе, и сравнения, которые я уже упорядочиваю в своей голове, рассматривая ее. Я говорю себе не делать этого, не погружаться в эту яму. Я не могу находиться в отношениях, где я постоянно задаюсь вопросом, был ли кто-то лучше меня, целовал ли он их губы, когда доводил их до оргазма.

— Она сказала, — наконец отвечает женщина, наморщив лоб, наблюдая, как Кортни выходит из уборной и бросает взгляд в нашу сторону, прежде чем уйти. Брюнетка прижимает ладонь ко лбу. — Боже мой. Я такая тупая. Кортни сказала мне, что ты спрашивал обо мне, но не мог вспомнить мое имя. Она сказала, что ты вернулся сюда, и я… — она закрывает глаза и качает головой. — Извините, — шепчет она, прежде чем уйти.

— Олли, — Картер привлекает мое внимание. — Клянусь, я ничего не делал. Кортни приходила сюда и прикасалась ко мне и…

— Она прикасалась к тебе? Без твоего разрешения?

Он кивает.

— Я сказал ей, чтобы она оставила меня в покое.

Моя ладонь скользит обхватывает его лицо.

— Мне жаль, Картер. Это ненормально. Ты в порядке?

— Я в порядке. Я беспокоюсь о тебе.

— Я просто хочу домой.

— Тогда пойдем домой.

Картер помогает мне натянуть пальто и берет меня за руку, ведя за собой через бар. Мне требуется всего две секунды, чтобы заметить грубую рыжеволосую женщину, которая, кажется, смеется над нашими усталыми выражениями лиц.

— Уже уходишь? — мурчит Кортни. — Жаль.

Картер напрягается, его рот открывается, предположительно для того, чтобы послать ее. По крайней мере, это то, что я хочу сделать.

Поэтому я кладу руку ему на грудь и опережаю его.

— Ты сука, — говорю я Кортни, хотя подозреваю, что она и сама это знает. — Ты грубая и несчастная, и я не знаю, какое право, по-твоему, ты имеешь чтобы поступать так, как поступаешь.

Я делаю шаг к ней, не обращая внимания на то, что на каблуках она намного выше меня. Ее зубы клацают, челюсть сжимается, когда она переводит взгляд с переполненного бара на Адама. Я лишь сочувствую этому милому человеку.

— Адам заслуживает гораздо большего, чем ты, и я могу только надеяться, что однажды он это поймет. Прикоснись к моему парню без его согласия еще раз, натрави на него еще одну ничего не подозревающую женщину и посмотри, что произойдет. Это будет совсем другой разговор.

Я не совсем уверена в том, что имею в виду, но угроза с моей стороны предельно ясна. Я не склонна к физическому насилию. В моей жизни была только одна драка, и то на льду. Мне было пятнадцать лет, и я стала жертвой обычной вредной девчонки. После двух с половиной периодов игры с ее физической и словесной агрессией в мой адрес я, наконец, позволила своему характеру взять верх.

Я убеждена: девочки могут быть мерзкими, и, если дело дойдет до драки, я буду мерзкой в ответ. Я росла со старшим братом, который никогда не жалел меня. Девяносто процентов своего детства я провела в позиции слабого.

Кортни косо смотрит на нас, в глазах читается пылающий гнев.

— Пошла т…

— Нет, — прошипел Картер, оттаскивая меня от нее. — Пошла ты, Кортни.

Мы не останавливаемся, чтобы попрощаться, и когда мы выходим на улицу, я жду, что Картер вызовет такси. Вместо этого он тянет меня за собой по улице, сквозь падающий снег и завывающий ветер, который бьет нас по щекам. Я с трудом поспеваю за его длинными шагами, мои кроссовки скользят на обледенелых тротуарах, и Картер наконец замедляет шаг, прижимая меня к себе.

— Прости, — бормочет он, делая паузу, чтобы прижаться губами к моему холодному носу.

Он встревожен и взволнован, это предельно ясно. Проблема в том, что я тоже, и я боюсь, что скоро мы начнем подпитываться подобной энергией друг друга. Я злюсь. Злюсь на него, за то, что ему приходится терпеть нежелательные ухаживания, предумышленные «случайные» прикосновения. Я злюсь на Кортни за то, что она не ценит то, что у нее есть, за то, что она лезет туда, где ей не место. Я злюсь на себя, потому что не могу перестать думать о предстоящей поездке Картера. Я не могу отойти в туалет без того, чтобы на него не накинулись женщины. Не трудно предположить, что я буду лежать без сна и думать, сколько девушек каждую ночь предлагают ему себя, пытаются уговорить его, кладут на него свои руки.