В ее голосе чувствуется робость, которая отличается от всех других случаев, когда она обычно замолкает рядом со мной. Оливия уязвима, и это знак, что она готова впустить меня, и у меня есть чувство, что совсем скоро я увижу те ее части, что не видел никогда. Что меня не устраивает, так это то, что она, кажется, переживает, что, когда я узнаю ее полностью, что-то в ней может мне не понравиться.

Я похлопываю по подушке рядом с собой.

— Иди сюда.

— Хорошо, — шепчет она, но ее ноги остаются на месте.

— Одна нога впереди другой, — дразню я.

Ее улыбка широкая и красивая, дурная. Она прижимает руку ко лбу, прежде чем подойти, и как только она оказывается в пределах досягаемости, я притягиваю ее к себе.

— Я знаю, что мы говорили в пятницу вечером, но думаю, что мы снова должны поговорить, чтобы начать все с чистого листа и продолжить эти взрывные поцелуи, да?

Я сжимаю ее руку, когда она не отвечает.

— Олли?

Она моргает, вздрагивая.

— О! Боже мой! Я ответила мысленно. Да, я хочу тебя поцеловать. Вот дерьмо, — ее глаза расширяются, и она отдергивает руки. — То есть, я хочу, чтобы ты меня поцеловал. Нет! — она хватается за свое лицо. — Говорить! Я хочу поговорить! О, черт. Это ужасно.

— Ты чертовски очаровательна, когда нервничаешь, — я заправляю выбившуюся прядку волос ей за ухо. — Мне просто нужно знать, что ты чувствуешь.

— Мне страшно, — признается она. — Я боюсь, что твои чувства временны, когда я знаю, что про мои так не скажешь.

— Я провел почти две недели, пытаясь убедить себя, что они временные, чтобы отпустить их и отпустить тебя после того, как ты ушла. Это не сработало. Я думаю, они как-то усилились, и это меня очень путало, особенно когда я подумал, что у тебя свидание. Я не знал, почему тебе было так легко двигаться дальше, а для меня это было невозможно.

— Это была Аланна, — уверяет она меня. — Моя племянница. Она иногда проводит у меня выходные, и мы ходим на все эти свидания, например, на обед или в кино.

— Кара сказала мне. Если бы я только спросил… — я чешу затылок, мои уши краснеют. — Ты злишься на меня за то, что я сделал?

Оливия накрывает мою руку своей.

— Нет, Картер. Я знаю, что ты ничего не сделал, что тебе было больно, и ты пытался это исправить.

— Я был так разочарован в себе, — тупая боль пульсирует в груди, оставляя меня незащищенным. — Только из-за то, что думал об этом, из-за то, что хотя бы на минуту задумался об этом. Я не знал, как справиться с тем, что я чувствовал. Для меня это все так ново.

— Похоже, нам обоим нужно быть немного терпеливее к себе.

Я смотрю, как переплетаются наши пальцы.

— Я хочу встречаться с тобой, Олли. Я хочу приглашать тебя на ужины, смотреть диснеевские мультики и посвящать тебе свои голы, не чувствуя себя виноватым. Я хочу, чтобы мы попробовали по-настоящему.

Она смотрит на меня спокойным, оценивающим взглядом.

— Это большая перемена для тебя.

— Я готов на это пойти, если речь идет обо мне и тебе.

Ее белоснежные зубы прикусывают розовую губу.

— Картер, я в некотором роде человек, готовый на все, что означает, что сначала мне надо представить будущее с кем-то, прежде чем я решусь сделать следующий шаг. Вот почему для меня так важна искренняя связь в отношениях, и я чувствую, что у меня есть такая связь с тобой. Так что, если это тебя пугает… я просто хочу, чтобы ты знал.

Я думаю о брелоке, висящем у ее входной двери. Я закупался в канун Рождества, на следующий день после сбора средств, потому что знал, что хочу ей что-нибудь подарить. Но помимо подарка, больше всего для меня значили слова, которые я написал. Я с нетерпением ждал нового года, потому что я ждал год, в котором в моей жизни будет она.

— Я согласен со всем, пока это ты, я полностью согласен с тобой, — наши губы встречаются в нежном поцелуе, и когда она вздыхает, я прерываю поцелуй, обнимая ее. — Ты все еще боишься?

Она проводит пальцем по моей ключице.

— Да.

— Чего ты боишься больше всего?

— Упасть, — отвечает она тихо и не задумываясь.

Я провожу большим пальцем по ее нижней губе.

— Я поймаю тебя.

— Обещаешь?

Привлекая ее к себе, я обжигаю ее поцелуем, в котором чувствуется, что-то определенно похожее на будущее, о котором я никогда даже и не мечтал.

— Обещаю.

ГЛАВА 23

КТО-ТО ОСТАЛСЯ БЕЗ СЕКСА

Я уверена, что многие женщины хотели бы стать единственным объектом внимания Картера Беккета, но я совру, если скажу, что это внимание меня не пугает, хотя, когда мы вместе я чувствую себя опьяненной от уверенности в его чувствах.

В пятницу, когда он не мог собраться, быть рядом было легко, но, не сегодня, когда не могу собраться я.

Он следит за каждым кусочком еды, который я кладу в рот, отчего мне слегка некомфортно.

— Простите.

Картер переводит взгляд на пространство за моими плечами. Я оборачиваюсь и вижу группу студентов, телефоны в их руках.

— Можно с вами сфотографироваться?

Это уже четвертая группа. Каждый раз Картер отвечает одно и то же.

— Конечно. Я сейчас обедаю со своей девушкой, так что поймаю вас на выходе, — он подмигивает им и накрывает мою руку своей. Рука на руке — это что-то новенькое. Я подозреваю, что это потому, что они достаточно молоды, чтобы Картер захотел продемонстрировать, что я принадлежу ему. Меня это забавляет, ведь им нужен он, а не я.

Кроме того, я до сих пор не могу привыкнуть к «моей девушке». Четыре раза он произнес это, и все эти четыре раза мое сердце буквально выпрыгивало из груди, оно будто переместилось в область между бедрами. Если этот мужчина в итоге не окажется внутри меня, я просто взорвусь. Я съела уже половину содержимого своей тарелки, что означает, наше свидание почти закончилось. Надвигающийся взрыв моего желания начинает казаться вполне вероятным развитием событий.

Я стараюсь не краснеть, пока парни уходят, бормоча о том, что у Картера Беккета есть девушка. Я не его девушка. Мы… ходим на свидания. И если все пойдет хорошо, возможно, скоро мы наклеим на это официальный ярлык. Никакого давления. Вообще никакого. Если он вообще захочет это делать.

— Перестань краснеть, — бормочет Картер, откусывая последний кусочек от своего огромного бургера. Он запихивает в рот полную вилку картошки фри, прежде чем направить вилку на меня. — И какой бы разговор ты ни вела сама с собой в своей голове, прекрати его.

— Не указывай мне, что делать.

Он улыбается, тянется ко мне и манит пальцем, и я тянусь к нему в ответ, потому что Картер Беккет, самый мощный магнит.

— Если ты пытаешься завести меня, чтобы я отвез тебя домой и трахнул, то ничего не выйдет, — он целует мое удивленное выражение лица, и откидывается назад, чтобы осушить свое пиво. — Ты будешь доедать? — он играет бровями, намекая на содержимое моей тарелки.

Я придвигаю ее к себе ближе.

— Думаешь, можешь подразнить меня, а потом украсть мою еду? Ты понятия не имеешь, с кем имеешь дело, Беккет.

Он хмыкает, вытирая руки о салфетку, прежде чем они исчезают под столом, и я вскрикиваю, когда он поднимает мою ногу к себе на колени. Его пальцы мучительно медленно движатся по внутренней стороне моего бедра, и я перестаю дышать, когда один из них касается шва моих леггинсов.

Может быть, скатерть и скрывает его непристойности, но это не помешает мне пнуть этого мужчину, если он продолжит это делать, особенно когда он нежно гладит меня и шепчет: «Здесь так тепло».

Я вырываюсь из его рук и подталкиваю к нему свою тарелку, пытаясь подавить бабочек в животе. Они исчезают сразу, как я замечаю его раздражающе сексуальную и самодовольную ухмылку, когда он поглощает остатки еды на с моей тарелки.

К тому времени, как Картер заставляет меня съесть десерт, и фотографируется со всеми в ресторане, я уже сыта и мне некомфортно. Пожалуй, я готова вздремнуть.