Наташа обвела глазами просторную кухню, спокойно подошла к широкой деревянной табуретке, поднялась на нее, махнула рукой Эмику, предлагая подойти. Он с некоторым недоумением, опаской и ожиданием какого-то сюрприза, поднялся из-за стола и подошел.

Теперь она с ним сравнялась в росте и даже была чуточку повыше. Положив руки ему на плечи, с видимым удовольствием поцеловала в нос, потом расцеловала в обе щеки. Держа за уши, заставила повертеть головой из стороны в сторону, сопровождая это комментарием:

— Посмотрите, люди добрые!

— И не добрые тоже! — Вставила свои «пять копеек» Тоша.

— Какой он у нас уродился хорошенький, умненький, славненький, уй, так бы и съела!

Братик с притворным ужасом отцепил Наташины руки от своих ушей:

— Эй-эй-эй! Мне было достаточно сюсюканья и восхищения моими качествами! По поводу «съела бы» — перебор!

Мелкая тихим голосом заметила:

— Правильно — верно! Костей в тебе много! Больше, чем у карася.

Все засмеялись.

Эмик обнял Наташу за талию, аккуратно снял с табуретки, буквально на секунду дольше необходимого задержав ее в объятиях, прижался к ней. Наташа провела ладонью по щеке брата и прерывисто вздохнула.

Леонид Александрович прокашлялся:

— Так, все получили по порции … блинов и расселись, — глаза деда подозрительно блестели, — у нас проблема и ее надо разрешить сначала нам.

И принялся излагать эту самую проблему.

— Чего думать-то, деда? С нами он будет жить, в соседней квартире. — По мнению Тошки взрослые люди всегда все усложняют.

У них квартира в новом доме в двух уровнях. Дед ее купил, как только решил, что Эмик и Тошка будут жить с ним. Четыре спальни наверху, кухня, гостиная, дедов кабинет и просторная прихожая — внизу.

Сейчас квартира напротив пустует, ее меняют на две. Только там не четыре, а три спальни. В объявлении написано, что любые варианты рассмотрят. Она читала это объявление. Не объявление, а крик души. Тошка уже знала, что обменять такое на две проблематично, быстро продать — потеряешь значительную сумму. Да и молодой хозяин выставил ее на рынок буквально по бросовой цене, потому, что мечтал разъехаться с любимой мамой, поставившей под реальную угрозу развала его семью.

— Давайте соседу позвоним, предложим квартиру Амыра Каримовича и комнату Эмика, ну или еще как.

Регина задумалась.

— Эмик, ты не против?

— Нет, мы там не живем, жить не будем, даже если жить будет негде, — он потянулся к розетке с вареньем, — если в соседях появится боевая тетка, она всех заставит квартиру в стерильный вид привести. Ей чисто и всем хорошо.

Леонид Александрович кивнул:

— А что? Неплохой вариант. Нужно подумать.

Регина с видимым удовольствием прихлебывала чай:

— После работы поедем за Амыром, его сегодня выписывают. Потом все вместе и поговорим.

— Верно, его забираем из госпиталя и едем сюда. Только давай на такси, — Наташа после столкновения с собакой стала с опаской садиться за руль. Пассажиров не брала, потому, считала так: если попадет в аварию, пострадает одна, а если кто-то с ней поедет, вдруг, что-то случится! Нет! Как водитель она будет в салоне только одна! Всегда!

— Значит, подводим итог, — дед посмотрел на всех, — Эмик и Тошка отправляются на занятия в университет. Тоша, ты со мною. Регина и Наташа едут на работу. К четырем Эмик и Тоша присоединятся к девочкам.

Регина смотрела на деда:

— Мы вообще-то в обед хотели забрать Амыра, а если не получится, то после работы. Поэтому всем отзвонимся, как все пойдет.

Леонид Александрович, соглашаясь, кивал:

— Правильно, привозите его сюда. После трех уже буду дома. Познакомимся, поговорим. В конце концов, в кабинете тахта удобная, там и оставим его до вашего прихода, а дальше видно будет.

Эмик соскочил с места с воплем:

— По коням!

Регина и Наташа улыбались, наблюдая за братом, а Тошка закричала вслед:

— Эй, конноармеец, чашку в мойку убери, про тазик свой не забудь. Ты его по ошибке тарелкой считаешь.

Братик вернулся, виновато поглядывая на девушек, поставил всю посуду в посудомоечную машину, закрыл ее и уже спокойным голосом проговорил:

— Всем пока, я ушел.

Рабочий день начался по ожидаемому сценарию. Тошка корчилась над китайской каллиграфией. Регина и Наташа обсуждали рабочие вопросы компании. Леонид Александрович читал лекцию магистрантам. Эмик сидел на семинаре по схемотехнике, писал другу о новом сайте на планшетнике и флиртовал с девушкой по телефону, СМСки сегодня ему особо удавались.

Тимур заглянул к девушкам ближе к обеду.

— Привет! В курсе, Амыра после двенадцати выписывают? Возьмете меня с собой?

— Вообще-то собрались на такси, — Регина кивая смотрела на Тимура, а он почему-то начал хмуриться.

— Что такое? Я же лучше собаки, — все улыбнулись, — в смысле, я же лучше такси, — скорчил он умильную рожицу. В его исполнении это выглядело зверской рожей с наивными глазками и неизменно вызывало неудержимый хохот. Именно этой реакции и ждал Тимур. Девушки рассмеялись. Их диалог прервал телефонный звонок от мелкой:

— Регина, не забыла? С вами хочу Амыра встречать. Только со мною будет моя подружка, мы на секундочку заскочим к начмеду, у нее к нему вопрос. Как ты думаешь, если попросить ее выслушать, он откажет?

— Тош, я не знаю. А что за вопрос-то?

— Важный вопрос. Не могу сказать. Он не мой. Может Ксюша захочет и тогда скажет?

— Ну, давай, попробуем, спрос не грех, в лоб не дадут. Откажет, значит откажет. Так-то он, вроде, мужик нормальный.

— Так мы прискочим?

— Куда?

— В кабинет.

— Тоша!

— Да мы уже в холле на первом этаже!

— Стойте там, мы спускаемся!

Завершив разговор, улыбалась:

— Сколько в ней энергии, — выдохнула она, пребывая в полном восторге.

Девушки кивнули друг другу, и троица направилась на первый этаж.

Выйдя из лифта, Тимур остолбенел.

— Здравствуйте! — на него в удивлении смотрели глаза его друга, только в женском исполнении. Он шагнул к ней:

— Ты — Ксю, Ксения Задонцева, сестра Витьки Задонцева!

Тимур схватил девушку за руки и не знал, как поступить дальше. Ксения была сестрой его лучшего друга, который погиб, прикрывая собой детей, которых выводили из зоны боевых действий в Чечне. С Витькой в школе сидели за одной партой, жили в соседних подъездах так, что балконы были через перегородку. Они выпилили там лаз и перебирались друг к другу много лет, пока в эту дыру не пролезла малышка и не довела до сердечного приступа бабушку Витьки, потерявшую Ксю, так она себя называла, как только начала что-то лепетать. В тот раз она и сдала секрет друзей.

Ксю продолжала лазить к Тимуру до тех пор, пока друзья не уехали учиться. Пока была крохой, ходила за Тимуром хвостиком и называла его Тим, делилась конфетами с мокрой шоколадной ладошки, приносила ему свои сокровища на хранение: фантики, красивые камушки, осколки разноцветных стекол. А он, когда замазывал в очередной раз разбитые коленки зеленкой, обязательно дул на ранку, чтобы меньше щипало. Витька воспитывал в сестре пацана. Камушки с фантиками выбрасывал, при этом приговаривал, что нечего девчачьи сопли разводить. Зеленкой мазал от всей души и никогда не дул, приговаривая:

— Терпи, Ксю, жизнь она такая, не подует на разбитую коленку.

И вот теперь Ксю стояла перед ним взрослая, красивая и немного чужая. Он потерял с ними связь, потому, что после гибели Витьки его родители переехали в другой район, а адреса не оставили. Тимуру лишний раз встречаться с родными Витьки было тяжело. Он горевал об одном, что не сможет снова повидаться с Ксю.

И вот теперь она перед ним, застенчиво разглядывает его, и как в детстве, теребит кончик косы, которая теперь у нее почти до пояса.

Девушка стояла, молчала, а потом порывисто обняла и как впечаталась в Тимура. Схватила его за рубашку на плечах так, что швы затрещали, а костяшки пальчиков побелели. Он сначала растерялся, потом аккуратно обнял, положил подбородок на макушку и замер, боясь спугнуть.