— Тош, а с тобой-то, что было?

— Кто бы знал. Какие-то отморозки укололи в шею, запихали в машину и куда-то повезли. А потом меня кто-то теребит, бубнит что-то, про то, что он ястреб, а какой-то там стриж уже где-то на подлете, и двое готовы — бред короче. Глаза открываю, машина стоит пустая, двери настежь, ключ в замке зажигания. Ну, я и поехала. Чего? Их ждать, что ли? А потом гляжу, по встречной на всех парусах три машины из офиса, я им поморгала и погудела. Они маленько обалдели, но остановились. Меня к себе пересадили, потом я оказалась дома. Только знаешь, что?

— Ммм?

— Этот, который бубнил, он одет был странно. И лица не было, только глаза, они ржали.

— Глаза ржали? Тош, это слишком сильно сказано. Глаза ржать не могут по определению. Это ведь глаза.

— Ну, не могу я объяснить, он смеялся без звука. Ему, короче, было весело.

— Ты после укола как?

— Нормально. Только противный вкус во рту и в голове звон, как после церковной службы. Но врачи сказали, что так часа два будет, а потом пройдет. Велели воду пить.

— С тобою не соскучишься. По всему выходит, тебя теперь стеречь надо, что ли?

— Ага! Два раза. Только бы понять, кому и чего от меня вдруг потребовалось, и от кого стеречь-то?

— По ходу дела это всем интересно.

Тут Игорь и Тошка одновременно вздохнули и задумались. И ведь были правы: это было интересно всем.

В кабинете генерального директора собрались все, или почти все, заинтересованные лица. Решили, что основным докладчиком будет Тимур.

Расположив бумаги на столе в одном ему ведомом порядке, включил проектор, на экране появился первый кадр. На них смотрели девочки-близняшки.

— Знакомьтесь, сестры Тригорские: Наденька — та, что справа, и Верочка.

Готовили это «выступление» долго, потратив на выяснение основных обстоятельств немало времени. Следствие продолжало свою работу, периодически выискивая то одного, то другого участника событий. Но основные моменты уже были ясны.

Итоги расследования обсуждали вначале в агентстве у Тимура. Потом держали ответ перед заказчиком.

Господин Извеков оказался клиентом капризным и требовал на каждое утверждение неопровержимых доказательств. И сейчас Тимур освещал не материалы уголовного дела, а скорее рассказывал историю.

— В нормальной благополучной семье с папой и мамой врачами жили две девочки близняшки: Наденька и Верочка. Росли послушными, умными детьми. Окончили школу, поступили в медицинский, отучились положенный срок, получили дипломы, кстати, у той и у другой они красные. На празднике по поводу вручения дипломов предлагают им аспирантуру. Одной говорят, что нам нужен биофизик-генетик, а второй предлагают специальность биохимика-генетика. Девочки уже заканчивают аспирантуру и диссертации почти готовы, но за месяц до защиты Верочка заболевает и умирает. Патанатомическое исследование указывает на генетическое заболевание крови как причину смерти.

Наденька ссорится со своими родителями. Предъявляет им претензии в том, что они, врачи, могли бы выявить на ранней стадии такое отклонение. Если бы вовремя была проведена диагностика и мониторинг ее состояния, то можно было бы дать ей возможность побороться, проводя курс поддерживающей терапии, плюс наука продвигается вперед, может кто-то что-то бы изобрел, и сестра, может быть, осталась бы, жива. Накричалась на родителей, поссорилась с ними и уехала в неизвестном направлении.

В беседу вступил Лукин:

— Вот отсюда начинается вся история. И начинаются в полученной информации накладки и противоречия. На самом деле Верочка якобы умерла не от генетических проблем крови, а от инфекции, которую сама себе, якобы, ввела, чтобы получить доказательства устойчивости организма к вирусам и бактериям, если организм обладает определенными генетическими отклонениями в крови. Надо обратить ваше внимание на то, что обе сестры обладали этой особенностью, причем, это отклонение не является угрозой жизни, но работает в отношении выработки антител при наличии инфекции более эффективно, чем у людей, подобного аномалии не имеющих. Так вот, будто бы одна из сестер умерла, тело кремировали.

На этом месте Лукин, как фокусник, достал из папки документ и огорошил новостью:

— Только Верочка не умерла. Экспертиза праха показала, что собственно праха среди древесной золы не обнаружено. А документы, содержание которых я только что прочел, фальсифицированы. Человек, который эти документы готовил, умер от остановки сердца, прямо на руках у Надежды Тригорской.

Тимур размышляя потер подбородок, и продолжил:

— Так вот, Верочка и Наденька, будучи студентами, сдали в банк клиники «ЭкоГармония» свой биоматериал на случай экстракорпорального оплодотворения. Причин подобного поведения выяснить не удалось. Не знаю, может на тот момент фишка у студентов такая была, может они подумали, что рано рожать — смысла нет, а когда этот смысл появится, организм будет уже изношен, а тут без девяти месяцев почти готовые младенцы. А может на мужиков аллергия — не знаю, так чего предполагать? А может заранее приготовили материал для исследований. Короче, материал хранился до момента «смерти» одной из сестер. Существует договор, где эти двое оговорили условие, что в случае смерти, оставшаяся в живых, получает в полное распоряжение биоматериал усопшей.

После скандала с родителями Наденька продает дедово наследство, находит суррогатную мать и получает в результате Валерию и Веронику. Маргарита и Георгий получены тем же путем, но позже.

Тимур, поднял несколько листков, нашел нужный и продолжил:

— Когда родилась Маргарита, неизвестно по какой причине, но младенцев перепутали в роддоме и вместо Маргариты, Тригорской вручили ребенка другой мамаши.

Алексей Александрович в недоумении поглядел на присутствующих:

— Как можно перепутать младенцев, они же не похожи друг на друга?

— Погоди, так они родные все четверо? — Роман Александрович оторвался от блокнота, в котором, что-то рисовал.

— По материнской яйцеклетке — да.

— Ничего не понял, — Рома оглянулся на брата.

— Валерия и Вероника — да. У них обе яйцеклетки от одной и той же матери, они были оплодотворены одним и тем же донором, носила их одна и та же женщина. А у Маргариты и Георгия, будем говорить бытовым человеческим языком, отцы разные, женщины, их выносившие, тоже разные, только яйцеклетки получены от одной и той же матери, что и у Валерии, и у Вероники.

— А Георгий как попал в детский дом? — Алексей Александрович обратился к Тимуру.

— Его нашли сотрудники тогда еще милиции на скамейке около большого магазина. Кто-то решил, что оставлять его в доме Тригорской нельзя.

— Не кто-то, а Валерия и Вероника, когда поняли, что мальчику угрожает серьезная опасность, — вклинился в объяснения Извеков.

— Как показывает практика, правильно решили, потому, что Маргарита умерла в младенческом возрасте. И не факт, что естественной смертью, а не в результате очередного эксперимента.

— Так доказано, что ее смерть это результат эксперимента? Или нет? — Александр Иванович крутил ручку в руках и смотрел на Тимура.

— Прямых доказательств пока нет. Но все косвенные на то указывают. Продолжаю. Тригорская начала изучать кровь новорожденных Валерии и Вероники, мониторя их состояние.

Внешне все было пристойно. Мать-одиночка воспитывает двух девочек одна. Работает во ВНИИ, лекции читает в меде. Детьми занимаются квалифицированные няни, потом гувернантки и репетиторы. Только они для нее не дети сестры, не свои дети, да и не дети вообще, они биологический материал. И на этом биоматериале, она проводит исследования. На материалах этого исследования защищает кандидатскую, затем докторскую.

Когда девочки вошли в пору полового созревания, выяснилось, что организм Вероники обладает какой-то особенностью, которая вызывает высокую степень регенерации тканей. Например, у обычных людей, допустим, синяк проходит за шесть-семь дней, а нее — за два-три.