— Лера, тебе нужно присесть.

— Тебе тоже не помешает.

Военврач крутил головой от одной собеседницы к другой. Только ему это надоело:

— Так, барышни, давайте-ка в ординаторскую пройдем и успокоимся.

Тут на пороге палаты появился Амыр. И его неожиданное:

— Здравствуй, дочь, — всех заставило замереть.

Седой воин стоял в дверях, улыбался:

— Долго добиралась, но дошла.

— Скала на берегу ручья! Отец! — Ника сначала нерешительно шагнула к нему, потом порывисто обняла, прижалась на мгновение, отпустила, и долгое время с нежностью смотрела на шамана, не выпуская его руки из своей.

— Ника, ты в порядке? — Регина забеспокоилась, наблюдая за необычным для сестры поведением, — это Амыр, мой друг.

— А мой духовный отец. Мне бабушка про духовные практики рассказывала, научила медитировать, вот там, — она ткнула куда-то в неопределенном направлении, — с ним и познакомилась. Он ко мне во сне приходил и дорогу к тебе показывал. Общались с помощью образов, правда. Только пока разобралась в его языке, столько времени потеряла!

Ника уткнулась лбом ему в плечо:

— Спасибо, что привел меня к … ней. Спасибо!

Стояла, вздыхая, пытаясь остановить подступающие слезы.

Он гладил ее по голове:

— Так рад, что ты, наконец, добралась.

Потом обнял одной рукой за плечи:

— Долгая дорога у тебя была, стебелек. И она еще не закончена.

Регина подошла к Амыру с другой стороны, тоже его обняла и повела к кровати:

— Тебе надо отдохнуть. Мы чаю в ординаторской попьем и поговорим. После твоих процедур пить еще час нельзя. Поэтому не станем тебя дразнить. Отдыхай.

Обе девушки улыбнулись Амыру и вышли, Лукин последовал за ними.

В ординаторской никого в этот час, кроме дежурных докторов, не было. Включил чайник, достал вазочку с печением, открыл коробку конфет. И так надеялся на обстоятельный рассказ от обеих девушек, а они молча сели рядышком, глядя друг другу в глаза и держась за руки. Не сразу военврач понял, что не дождется сегодня ничего ни от одной, ни от другой. Поняв это вздохнул, разлил ароматный напиток по чашкам, с удовольствием отхлебнул из своей, и подумал, все равно все узнает первым. На том и успокоился.

Селим звонил Тимуру:

— Тимур, приезжай, мне одному тут так хреново. Эличка трубку не берет, надо ехать в роддом, узнать, что там, а я ключ в замочную скважину вставить не могу, руки трясутся как у алкаша.

— Ты дома?

— НЕТ, мля!!! По бабам шляюсь!!!

— Понял. Когда мне так вот не громко и ласково, не поверишь, таким понятливым становлюсь! Чего орать?

— Кончай треп!

— Скажи, зачем нервничаешь? Это вредно! Вот уже иду к машине, друга разговором развлекаю-поддерживаю. Пришел, слышишь, движок запустил? Селимчик, дорогой, спросить хотел, не в обиду, а так, ради информации, ты в роддом звонить не пытался?

— Звонить?

— Ага!

— А куда там звонить?

— Ну, не знаю, не рожал ни разу.

— Тимур, я тебе …

— Знаю-знаю, что ты мне. Есть такой всемирный прикол, Интернет называется. Сечешь фишку?

— Как бы да, но не до конца.

— Сейчас объясню, двери открывай, а то под порогом уже минуты три торчу, бабуленция из квартиры напротив забегалась к глазку, пожалей старушку, — двери моментально распахнулись.

— Привет!

— Здоров! Наконец-то! Поехали!

В последний момент схватил друга за рукав:

— Да подожди ты, может ей нужно что, а мы припремся с пустыми руками. Сядь, не мельтеши, — Тимур накидал пару слов в поисковике.

Глянул на экран, набрал номер телефона роддома:

— Здравствуйте, девушка! Про Исханову хотел бы узнать.

Женский голос начал что-то объяснять.

— Понял, понял, говорите, запомню. Ага, надо больше. А вот про это не понял. Упс, там тоже все по размерам? Так. А мамочка почему трубку не берет? С ней все нормально? После обеда. Хорошо. Может из еды что-то? Бульончик куриный, батончик зерновой. Сделаем, все сделаем. Спасибо! Спасибо!

Тимур опустил руку с телефоном на стол. Опустил глаза на руки. Резко подскочил и заорал:

— Селим! У нас тройня! Уррааа!

Селим, осел на ковер, провел по лицу рукой, помолчал, осмысливая новость, потом голосом высоким, как у девчонки спросил, глядя снизу вверх:

— Как это тройня? Они что там, в процессе размножаются?! На УЗИ было двое.

Сидел, с трудом осознавая то, что услышал. Пока это плохо укладывалось в голове. Он отец и у него трое детей. Ребятишек он любил. Племянники на нем гроздью висели, когда приезжал к братьям в гости.

Но свои! Теперь свои, и он отец! Отец! Как звучит! Отец! Слышите, люди, я — отец! Только почему трое? Последнюю фразу он произнес вслух. А друг только пожал плечами:

— Вот уж не знаю почему. Сколько сделал, все твои. Потом станешь на эту тему размышлять. Теперь у нас дел невпроворот.

— Трое, — гнул свою линию Селим, — трое кто?

— Кто? — Недоумевал теперь Тимур.

— Кто по полу: мальчики или девочки или все сразу?

— Наверное, все сразу, — Тимур потешался над другом, но не позволил себе даже тени улыбки.

— Ты их спросил про это?

— Спросил, — Тимур намеренно держал паузу, — приедешь в роддом и сам все у Элички узнаешь.

— Чего она телефон отключила? Точно знаю, батарея села, а зарядка, спорим — дома, а телефон мужа мы не можем выучить, там «цифАр много», — бурчал Селим, прикрывая за ворчанием тревогу и нетерпение от ожидания.

— Селим, по коням. Деньжат прихвати. Нам нужны одноразовые пеленки, памперсы самого маленького размера, все это в тройном количестве. Эличка все взяла на двоих, а их трое оказалось. Завтра будет дефицит. Все остальное ты слышал.

— Тимур, где все это люди берут? Куда ехать? И что делать дальше? Тут Эличка список оставила, что нужно купить детям, пока она в роддоме будет. Где все это взять?

Молодой папаша развернул тетрадный листок и расплылся в улыбке:

— Моя девочка все предусмотрела, она даже названия магазинов написала, и фотки товаров есть в ноутбуке, его с собой надо прихватить, чтобы не промахнуться, — счастливый муж прикоснулся губами к листку бумаги.

Друг снисходительно наблюдал за всем этим:

— Даа, вот, что, оказывается, делает отцовство с людьми! А был он боевым офицером!

Помотал головой, потом закатил глаза и от души рассмеялся, счастливый не меньше, чем молодой отец.

За две недели первый осенний день без дождя. Тошка шагала по улице, руки в карманах. Наушники в ушах, рюкзак за плечами. Вдруг в основание шеи укол.

— Надо же осень, а еще комары, — пробормотала она, проваливаясь в темноту.

Игорь Платонов шел за Тошкой от самого университета и никак не мог изобрести повод подойти к ней и заговорить. Нравилась ему эта девочка. Только не спрашивайте чем. Или почему. На его взгляд более идиотского вопроса еще никто не придумал, и ответить на него невозможно. Анализировать чувства — это как препарировать живое существо: разобрали на части, рассмотрели со всех сторон, стало вроде бы все понятно, но только живого, теплого, радостного создания больше нет, и никогда такого не будет. Остались именно части. Никому не нужные части.

Внимание Игоря привлекла машина, которая неспешно катилась вслед за малышкой. Девочка повернула к любимой кондитерской, остановилась около зеркального окна, рядом с прозрачной витриной. Тем временем, из автомобиля вышел мужчина, подошел к Тошке сзади, поднес руку к основанию шеи и она вдруг начала заваливаться в сторону. Этот подхватил ее на руки и запихнул в салон. Игорь, понимая, что не успевает помочь, поднял телефон и прикоснулся к знаку видеосъемки.

С другой стороны улицы несся Эмик.

— Что успел?

— Практически ничего. Почему все это…?

— Подожди.

Эмик набрал номер:

— Тимур Давидович, Тошку на улице укололи в шею и забрали. Да, увезли. Мы у зеркальной кондитерской. Игорь Платонов. Он успел на телефон кое-что снять.