На лице Етинед появилась искренняя улыбка.

— Ты правильно все поняла, человеческое дитя. Мы отведем вас спать, а утром скажем, что решили. И сейчас каждый из четырех изучает вас, чтобы понять ваши мотивы. Каждый из нас является отражением свойства. Я мое отражение — честность. Так что скажи, Айрин, зачем же вы пожаловали к нам на самом деле?

Я дрогнула, когда гарпия назвала мое имя. Разве я представлялась? Или меня кто-нибудь называл. Честно говоря, гарпии казались с каждой минутой все более странным народом, не терпелось вернуться домой.

— Риливикус все честно сказал, — наконец ответила я, и коротко пересказала историю с камнями. Во всяком случае, самое главное, без подробностей того, сколько человек уже из-за этого погибло.

Етинд кивнула, явно довольная рассказом. Мы как раз уже спустились в пещеры и добрались до небольшой комнаты, в которой было две кровати. На тумбочке стоял поднос со скромной едой — каша из зерен с ягодами и водой. Но, как позже выяснилось, еда была вкусной, а вода была прохладной, невероятно чистой и приятно обволакивала желудок. Вода была добыта из горных подземных источников.

— Очень интересный рассказ. И ты не о чем не соврала. Однако не обещаю, что правда — залог того, что вам помогут. Честность зачтется, но не могу сказать, что остальным советникам захочется участвовать в вашей беде.

— Угроза нависла над всеми, — напомнила я, повторяя слова Риливикуса. Етинед прикрыла глаза и кивнула.

— Мне больше не о чем сказать. Утром вас разбудит мой муж и отведет на собрание. А пока отдыхайте.

Етинед ушла, оставляя нас с Эшером вдвоем. Мы перебросились между собой выразительными взглядами, и решили сдвинуть кровати. Приземлившись на мягкое покрывало, которое не пропускало холода камня, служившего постелью, я почувствовала, как горят ноги после дороги. Все-таки за эти два дня мы проделали большой путь и даже побывали на вершине горы!

Эшер обнял меня, ласково поцеловал, я ответила ему таким же поцелуем, но на большее нас двоих сегодня не хватило — оба были сильно вымотаны, и даже не было сил, чтобы обсудить увиденное. Казалось, что наши голоса, даже шепот, пробежится по всем туннелям, и гарпии услышат, что мы сплетничаем о них и об Избранной. Поэтому мы просто уснули в объятьях друг друга, и не заметили, как наступило утро.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

О том, что наступило утро, мы бы не догадались, если бы не пара гарпий, принесших нам еду.

— Угощайтесь, мы ничего не жалеем для гостей, — довольно радушно сказала одна из служанок. — А затем собирайтесь. Нерак проводит вас в Храм на утреннюю песню.

— Нерак? — переспросила я, разглядывая зерновую кашу и неопознанное мясо на тарелке.

— Муж Етинед, — объяснила вторая гарпия, оставляя у двери таз с водой, которой мы могли бы умыться.

После завтрака в наше временное пристанище влетела крупная птица и приземлилась на стул. Мы, ожидая мужа Етинед, даже не заметили ее сначала, пока я не обратила внимание на ее яркие крылья. Птица не выглядела так, будто ее местом обитания были горы, скорее тропики и острова. Она показалась мне смутно знакомой. А когда мы встретились взглядами, я уловила в них какое-то воспоминание.

— Маскарен? — прошептала я, и тут же перед моими глазами появился Лойран, черный рынок, торговец, что пытался продать эту птицу. И как мы с Эшером освободили ее. Очень похожа! Я потянула Эшера за руку и указала на птицу: — Смотри, это же…

— Не думал, что когда-либо увижу своих спасителей, — птица вдруг заговорила, заставив нас вздрогнуть. У нее оказался скрипучий мужской голос, маскарен нам почтительно поклонился. — Я должен поблагодарить вас.

Эшер был удивлен не меньше моего. Он оглядел комнату, словно попытался убедиться, что здесь больше некому говорить, затем во все глаза посмотрел на Маскарена.

— Не может быть. Какой же мир все-таки маленький!

— Я думала, вы улетите домой! — воскликнула я, садясь напротив птицы. Кажется, это было в прошлой жизни. Когда Нералида еще была жива, и в моем сердце теплилась надежда, что я смогу вернуть ее. В прочем, это действительно было в прошлой жизни, до того, как мы с Эшером успели побывать за Чертой.

— Что есть дом? — маскарен наклонил голову, в черных глазах-бусинках мелькнула грусть. — Когда я вернулся домой, сородичи не приняли меня, прогнали с позором. Мне оставалось только с гордостью разбиться о скалы, по нашей традиции…

Мы с Эшером с ужасом переглянулись.

— Это жестоко! — ахнула я. — Как ваши сородич могли так поступить?

— Я не виню их. Я был опозорен, и мог либо вечно быть изгоем, либо смыть позор собственной смертью, — Маскарен посмотрел мне в глаза, и в них мелькнуло тепло. — Однако мне повезло, и в тот день, когда я отправился в земли мифов, чтобы встретить свою смерть, мимо летела стая гарпий. Етинед спасла меня и приняла в свою семью. А вскоре стала моей женой. Теперь мы ждем детей, и я не могу поверить собственному счастью — я избежал смерти и позора, и встретил любовь всей своей жизни.

В голосе маскарена разливалась теплота. Значит, маскарен, спасенный нами, стал мужем желтокрылой Етинед? Действительно, это была красивая история.

— Я рад, что все закончилось хорошо, — озвучил мои мысли Эшер, он улыбнулся. — И все-таки я не знал, что у маскаренов настолько жестоки правила!

— Не забывай, что мы — птицы. Далекие родственники гарпий, а с людьми и вовсе не имеем ничего общего. Для птицы существует два крыла — жизнь и смерть. И наше сердце где-то между ними, — проникновенно сказал маскарен, затем тихо покашлял. — Но, я поменял некоторые взгляды с тех пор, как начал жить здесь. Законы гарпий требуют… понимания. И да, прошу простить мои манеры, — маскарен грациозно выставил вперед лапу, словно протянул ее для пожатия. — Меня зовут Нерак-Радужный-Сон, или просто Нерак.

— Айрин, — протянула я руку и аккуратно пожала ему лапку. Крючковатые пальцы птицы цепко держали мою руку.

— Эшер, — представился мой муж, и тоже протянул руку для пожатия.

— Вот и славно. Не желаете отметить наше знакомство? Я как-то должен отблагодарить вас за свое спасение. Вообще, я не очень-то жалую бескрылых, но глупо не признать, что даже среди неидеальных есть светлое пятно.

Я предпочла принять это за комплемент, и сказала:

— Увы, у нас очень важное дело. Не знаю, надолго ли мы задержимся. Но спасибо за приглашение.

— Верно, люди всегда торопятся, — тихо посмеялся Нерак. — Прошу вас, следуйте за мной. Утренняя песня вот-вот начнется, опоздание исключено.

Маскарен полетел вперед, мы с Эшером поспешили за ним. Вскоре Нерак вывел нас на поверхность, на которой мы увидели множество гарпий. Небо было еще темно-синим, а на востоке, в стороне большого мира, только появилась оранжевая полоса рассвета.

Нерак проводил нас к нашему отряду, мы стояли рядом с храмом. Лица наших спутников были непроницательными, за масками кто-то, например Риливикус, пытался скрыть негодование, или, как Алан, растерянность. Только Ренефрия проявляла живой интерес и с восторгом разглядывала гарпий.

— Они все такие разные! И яркие, как краски!

Алан, стоявший рядом, побледнел. Он словно вспомнил о чем-то, но мы могли бы только догадываться, о чем же он думает. Не успели обменяться фразами, как на ступенях храма появился совет пяти и сама Избранная. Ее крылья золотились в лучах предрассветного солнца, светились даже ярче, чем бронзовые крылья на стене храма. Но ни мне, ни другим жителям Лигнесы, она не внушала тех чувств, которые читались на лицах гарпий. Они любили ее, уважали, безгранично доверяли. Я не могла понять, почему. Но мне и не следовало понимать.

Избранная вздохнула в легкие побольше воздуха и запела первой. Со следующей ноты ее песню подхватили остальные гарпии, и весь двор перед храмом наполнился сотней разных голосов. Было ли это похоже на птичьи переливы, что я слышала в садах или в лесу? Нет, это походило на настоящий хор из людских голосов. И все-таки что-то общее с птицами в этой песне было.