– Серьезно? Ты хочешь пойти туда? – таращусь на Данила не особо даже осознавая: будоражит меня эта идея или настораживает.

– Туда просто так не пройти, но я знаю, как это сделать, – его губы растягиваются в игривой улыбке.

Несколько секунд я молчу, пока грохочет вокруг музыка и ослепляют огни. Смотрю в упор на Данила, а потом усмехаюсь и расплываюсь в ответной улыбке. Ага. Ясно.

– И что мы там будем делать? – театрально округляю глаза, потому что попахивает каким-то пранком.

Мне смешно от мысли, что прямо под нами а-ля тайное казино, а как туда пройти Данил, конечно, знает и умеет.

– Развлекаться, – пожимает он плечами, а в потемневших радужках я вижу всполохи азарта. – Выигрывать.

– Или проигрывать.

Ладони Данила мгновенно оказываются на моей талии, а я сама снова прижата к мужской груди. Даня склоняется к моим губами, но не целует, а лишь обжигает их своим дыханием:

– Нет. Я теперь не проиграю. Ты даже больше, чем мой талисман. С тобой я не могу быть в проигрыше, потому что…

Он замолкает и все сильнее притягивает меня к себе, неожиданно заставляя кружиться мое сердце юлой.

– Дань? – тихо зову, чувствуя, с какой силой его пальцы вдавливаются в мою спину.

И у меня буквально подкашиваются ноги, когда он нервно сглатывает и утыкается носом мне в щеку, шумно втягивая воздух.

– Потому что я в тебя вл… Пиздец.

Последняя фраза вырубает во мне весь трепет, а музыка вокруг становится оглушающе громкой. Я в изумлении отлипаю от Данила и сталкиваюсь с его ледяным, мертвым взглядом. И он смотрит не на меня, а куда-то мимо. Но я не успеваю и сделать пол-оборота головой, как Даня сдавливает мое запястье так, что хочется шипеть от боли.

– На выход. Быстро, – цедит он и просто волоком тащит меня через толпу.

Я теряюсь. Первые несколько шагов спотыкаюсь, отмахиваюсь от людей вокруг, которые вдруг так и норовят стать перед моим носом, и покорно следую за Даней, но потом все-таки прихожу в себя:

– Что за хрень, Данил? – резко торможу, пытаясь отмахнуться от его рук. – Пусти. Мне же больно.

Но Вершинин игнорирует мой возглас, дернув меня так, что на секунду темнеет в глазах.

– Тебе надо уйти отсюда. Живо, – он бросает настолько жесткий и холодный взгляд, что я просто не в силах и слова выдавить в ответ.

Но мне становится совсем жутко, когда замечаю, как бледнеет лицо Данила, как наливаются напряжением его желваки. Пальцы, сжатые на моем запястье, превращаются в ледышки, а глаза застилает самый настоящий страх. Он смотрит снова куда-то за мою спину. И я все-таки оборачиваюсь.

Те же танцующие мальчики и девочки в свете огней, те же снующие официанты с подносами – просто клуб. Что не так? Я понимаю «что» только тогда, когда вижу двоих крепких парней, идущих против шерсти через танцпол. И один из них указывает рукой другому прямо на нас.

Больше рассмотреть не успеваю, потому что Данил буквально выдергивает меня за собой из клуба на улицу.

– Сейчас садишься в такси и едешь домой, – грубо бросает он через плечо, пока я пытаюсь успеть за ним на своих шпильках к желтенькой машине, припаркованной по ту сторону улицы.

– А ты?

– Поедешь одна.

– Данил, что происходит? – пытаюсь еще раз притормозить его широкие быстрые шаги, но едва не лечу носом к асфальту.

И ему, походу, плевать на то, что я просто не в состоянии успевать за ним, потому что мои ноги заплетаются на каблуках и в узком подоле платья. Мы преодолеваем расстояние от клуба до такси за считанные секунды.

– Садись, – рычит Данил, рывком распахивая дверь машины.

– Нет! – мой гневный оклик разносится по ночной пустынной улице, и я, наконец, отбиваюсь от холодных рук Дани, отшатываясь назад. – Объяснись!

– Домой!

– Те двое в клубе это… – начинаю я, но вижу такую дикую панику в его взгляде, что перестает попадать зуб на зуб. Я дрожу, как от удара током.

– Блять, Альвина! – Данил вопит так, что легкие внутри сжимаются, а к глазам подкатывают горючие слезы. – Садись в тачку и съебывайся отсюда!

Он делает шаг ко мне, и я даже не успеваю пискнуть, как меня грубо хватают за плечи и, словно тряпичную куклу, бесцеремонно запихивают на заднее сиденье такси. Я вижу, как трясутся его руки, когда он называет наш адрес, достает одну оранжевую купюру и бросает явно охреневшему таксисту.

– Но у меня даже ключей нет. Мои вещи… Телефон. Все осталось в клубе, – успеваю ухватиться за рукав его рубашки прежде, чем Данил собирается захлопнуть дверь машины.

– Передняя стенка почтового ящика изнутри. Запасной ключ есть там. Остальное я привезу, как только… – сипло цедит он, но замолкает, когда перехватывает мой испуганный взгляд, устремленный в сторону входа в клуб. Данил крепко зажмуривается и рвано переводит дыхание. – Сколько их?

– Четверо, – едва складываю буквы в слово и не понимаю, смотреть мне на него или на шагающий в нашу сторону квартет из поджарых молодых парней.

– Увози ее, – с надрывом тянет Даня, обращаясь к таксисту.

В его словах слышится самая настоящая мольба, а к моему горлу подкатывает тошнота. Не смотря на меня, Данил грубо отдергивается от моих пальцев, буквально въевшихся в его руку, и захлопывает дверь такси. Я цепенею. Могу лишь беззвучно хватать ртом воздух, когда машина быстро набирает скорость. Мне понадобилось несколько долгих и болезненных секунд, чтобы обернуться.

И все, что я успеваю увидеть перед тем, как такси въезжает в ближайший поворот – к Данилу подходят те четверо.

Данил

Никогда не знаешь с какой стороны тебе прилетит. Вот и я не знал. До сегодняшней ночи. Я предположить не мог, что парни того, кому я должен сумму с пятью нолями, будут ошиваться не на своей территории, а в противоположном конце города. Надо быть конченым лохом, чтобы вдруг решить, что где-то вообще есть место, в котором может быть хотя бы относительно безопасно для меня. И это все мое гребаное желание и на хер сесть и рыбку съесть.

Я тот самый лох, потому что не лох не будет стоять в тупиковой подворотне ночью в компании четырех отбитых на голову типов. И из всех этих спокойно улыбающихся рож мне знакома только одна. Дог. Не знаю, откуда такое погоняло, но его морда действительно похожа на питбуля.

– Какая приятная встреча, Данил, – в блеклом свете одиноко горящего фонаря вижу, как Дог самодовольно усмехается. – Кто бы мог подумать, что случайный наш заход в клуб к конкурентам сведет нас с тобой. Скучал?

– Очень, – я хмыкаю, засовывая руки в карманы брюк и расправляя плечи.

– Вот и я скучал, – Дог вздыхает и недовольно цокает языком. – А мы должны были встретиться пару недель назад, помнишь?

Мой ответ липнет где-то в горле. Помню еще как. Ведь именно тогда я решил позаботиться о заболевшей Мальвине, а не о своей гнилой заднице. Жалею ли я об этом? Если думать об Альке, то нет. А если смотреть на биту в руках одного из скалящихся приспешников Дога, то понимание, что все-таки надо было решить сначала свои проблемы, закручивает мой желудок в холодную петлю.

Страшно ли мне? Да. Потому что я ни хрена не Рэмбо, а их четверо. И жить мне внезапно хочется, как никогда. Успокаивает лишь одна мысль: Альвины здесь нет.

– Не смог прийти. – Мой голос садиться и приходится прочистить горло.

– Не смог прийти, значит, – задумчиво тянет Дог, искривляя уголки рта в мерзкой ухмылке. – Занят был, да?

– Да какой на хер занят? – Из-за спины Дога дергается тот самый тип с битой. Его крысиное, вытянутое лицо оказывается передо мной, а в нос бьет мерзкий запах дешевого табака. – Че с ним церемониться? Дог, ты на рожу его лощеную глянь. Телку небось свою трахал. Че? Зачетная киска у твоей сучки? Я б такой и всадил, и на рот да…

Гнида! Воображение играет со мной злую шутку, и все мое шаткое самообладание выбивается подчистую. Даже не соображаю, как моя ладонь сжимается в кулак и влетает в морду этой крысе. Боль мгновенно сковывает костяшки пальцев, но мне даже приятно, так как в ушах раздается хруст сломанного чужого носа.