А сердце ясно намекает: «значит, не так уж Данилу и все равно…»
Глава 24
– Так ты с охраной? – ждущий у входа в парк Граховский иронично улыбается, замечая за моей спиной хмурого Данила.
Именно хмурого, потому что я сомневаюсь, что его выражение лица сильно изменилось. В такси он ехал именно такой: серьезный и молчаливый. Не знаю, на кой черт вообще увязался за мной в таком настроении.
– Извините, просто…– я смущенно пожимаю плечами, но Аристарха Григорьевича это, видимо, не сильно-то заботит.
– Это даже к лучшему. Избавила меня от необходимости переживать, как ты одна домой добираться будешь, – он сразу протягивает моему спутнику руку. – Аристарх Григорьевич.
– Даниил, – мой спутник, словно скала, выплывает из-за моей спины и, расправляя широкие плечи, отвечает уверенным рукопожатием.
А я едва не давлюсь усмешкой от увиденного и услышанного. Надо же…Даниил… У нас теперь, оказывается, и голос, и интонация стали грубее и ниже. Цирк да и только. Правда, этот цирк мне почему-то нравится, пускай от него так не к месту идут по телу мурашки.
– Ну что, молодые люди, будем приобщать вас к чему-то тонкому и чувственному, – Аристарх Григорьевич пригласительным жестом указывает на скромные ворота, за которыми в лучах вечернего солнца виднеется что-то очень похожее на парк.
Но мои представления о том, что это будет невинная прогулка в каком-то скверике, рушатся моментом, когда оказываюсь на территории самого Ботанического сада. Это не три дорожки и пять деревьев у лавочек. Эта какая-то бесконечная территория тропинок и настоящей лесопарковой зоны. Аристарх Григорьевич очень уверенно вышагивает куда-то дальше, а я и Данил пытаемся не отставать за нашим проводником.
– Он точно не маньяк? – бубнит сзади меня Даня, когда Граховский вообще сворачивает с основной дороги, где хоть как-то мелькают люди, на протоптанную тропинку посреди плотно насаженных деревьев и кустарников.
– Ты же меня защитишь, – косо поглядываю через плечо на Данила.
Спрятав руки в карманы джинсовой куртки и накинув на голову капюшон толстовки, он сосредоточенно буравит взглядом спину Граховского в элегантном черном пальто.
– Ты сама не хуже Цербера. Тебе только фас скажи и голову откусить сможешь, – бурчит Данил. – У меня, между прочим, остался шрам.
– Это тебе на память, Дань, – самодовольно усмехаюсь.
– Да знакомство с тобой хрен забудешь.
Наши переговоры доходят и до Аристарха Григорьевича, потому что он неожиданно оборачивается и с укором шикает на нас.
– Хватит болтать, Альвина. Лучше слушай, впитывай в себя звуки…
– А что слушать-то? – хмыкая, Данил безо всякого стеснения встревает в замечания Граховского. – Здесь же просто тишина.
Аристарх Григорьевич резко замирает прямо посреди тропинки, поворачивается и с неподдельным возмущением рассматривает Даню. Я и он тормозим вслед за ним.
– Это в голове у вас тишина, молодой человек, а здесь… – Граховский вдохновенно оглядывается и разводит руки в стороны, – здесь мелодия осени. Дыхание деревьев, шорох ветра… Вот вы оба закройте глаза.
Данил вопросительно приподнимает бровь, поглядывая в мою сторону, а я всего лишь пожимаю плечами и делаю то, что просит Аристарх Григорьевич. Мне не привыкать к подобным причудам.
Я честно стараюсь загнать все мысли и чувства в нужное русло, вслушиваясь в монолог своего преподавателя.
–… шелест листвы, как легкое тремоло, а этот аромат осени? Слышите, какой он? Тягучий, немного приторный и…
– И по-моему, здесь просто где-то сдохла белка, – слышу вполне серьёзный голос Данила рядом и прикусываю себе щеку, чтобы не нарушить ту самую восхваляемую тишину диким хохотом.
Сдохла белка! Данил, блин!
Приоткрываю один глаз и вижу, как он, подперев плечом ствол ближайшего дерева, смотрит на меня и на Граховского, как на чудиков не в себе. Хотя я уже давно не в себе. С того самого момента, как пыталась откусить мужскую руку, которая сейчас сдвигает капюшон толстовки с головы и отточенным жестом пропускает через длинные пальцы широкой ладони свисающие у лба пряди волос.
Я снова крепко зажмуриваю глаза, стараясь отстраниться, зацепиться за голос Граховского, но вместо этого чувствую, как вздрагиваю от мелкой дрожи. И мне ведь совсем не холодно…
А через секунду на мои плечи ложится что-то теплое, тяжелое и пахнущее Данилом.
– Заболеешь второй раз, нянчиться не буду, – висок обжигает строгий шепот.
Прохладные мужские пальцы аккуратно собирают из-под ворота куртки мои распущенные волосы и позволяют им легко разлететься уже поверх моих плеч. Еще секунда и рядом снова пустота. Всего секунда и пора признать, что мне не до осени вокруг. В груди надсадно дергает. В его джинсовке так тепло и так беспомощно…
Граховский распинается про описание природы музыкальными терминами, а мне плевать. Сейчас совсем не понимаю, что ему от меня нужно и что я вообще здесь делаю. Я нахожусь в коконе аромата мужского парфюма, от которого ведет голову и становится горячо внизу живота.
Решаюсь открыть глаза и сразу же встречаюсь с внимательно наблюдающим за мной Данилом. Стоя в одной черной толстовке, он держит ладони в ее карманах и расслабленно подпирает затылком дерево, подставляя лицо лучам солнца в закате. Чуть вскинув голову, просто изрешечивает меня спокойным взглядом из-под полуопущенных ресниц. Мы молча смотрим друг на друга в упор, разделяя себя какой-то ничтожной дистанцией чуть больше метра. Расстояния между нами мало, а вот эмоций и вопросов внутри слишком много.
Я уже вообще ничего не понимаю.
***
– Ты усекла, что от тебя нужно, Альвина? – вопрос Граховского, заданный мне на выходе из Ботанического сада, загоняет меня в ступор.
Честно? Я не слушала и не вникала в бесконечные рассказы Аристарха Григорьевича о том, чего мне не хватает, чтобы довести свою игру к прослушиванию до филигранного звука. Я, все еще укутанная в безразмерную джинсовку Данила, продолжаю ощущать дымку в голове.
Поэтому в ответ просто как можно увереннее киваю. Но Граховский неожиданно уводит меня в сторону, кидая хмурый взгляд на плетущегося за нами Даню со скучающим видом считающего ворон по сторонам.
– Мальчевская, я все понимаю. Молодость, чувства, но ты помнишь, да? У меня на тебя большие ставки.
Я отрешенно смотрю в серьезно сузившиеся глаза мужчины, и только через мгновения понимаю намек Аристарха Григорьевича.
– А…Вы не так поняли, – отмахиваюсь, сжимая пальцами края грубой джинсовой куртки, и почему-то чувствую себя по-дурацки. – Он просто сосед… друг…типа…
«Ага-ага…» – мой ехидный внутренний голос звучит в голове.
И, видимо, как-то слишком громко, потому что Граховский, отходя к своей припаркованной машине, с укором вторит ровно то же самое:
– Ага.
Бросив прощальный кивок подошедшему к нам Дане, Аристарх Григорьевич оставляет нас перед входом в Ботанический сад в уже начавшихся сумерках.
– Домой? – хрипло спрашивает Данил, все еще держа руки в толстовке.
Вижу, что ему некомфортно без верхней одежды, когда воздух вокруг перестает напоминать, что сейчас все еще бабье лето. И пусть это верх эгоизма, но отдавать такую вкусно пахнущую и обволакивающую теплом куртку обратно совсем не хочется.
– Да, я вызову такси, – тянусь к заднему карману своих джинсов за телефоном.
– Я сам.
– Нет, – уверенно машу головой. Я ведь видела парочку несчастных смятых купюр, которыми Данил расплачивался за такси сюда. И что-то подсказывало мне, что это была большая часть его бюджета. – В прошлый раз платил ты, теперь моя…
– Мальвина, – меня перебивают, а глаза орехового цвета припечатывают хмурым взглядом, – убери телефон.
Я лишь отрицательно мотыляю головой и возвращаю внимание на экран своего смартфона, ищу глазами иконку приложения такси. Но стоит только нажать на нее, как мое запястье обвивается прохладными пальцами, а саму меня притягивают вперед.
