Женщина застыла, прежде чем её осунувшееся лицо вновь не скорчилось от бешенства.
- Не смей перечить мне! Я тебя выращивала, воспитывала. Ты живёшь за мой счёт, в моём доме, на наши деньги! Имей совесть хотя бы слушаться нас!
Канг из угла робко кивнул, соглашаясь. Меня это вмиг вывело из себя.
- Ой, вот только не надо заливать мне, что я вам по гроб жизни теперь обязана! Не надо удерживать меня тупыми правилами или начинать очередную истерику со слов «ты живешь у меня дома...» или «ты ешь с моего стола...». Ты даже представить не можешь, что, будь я намного младше, десятилетним ребёнком, это звучало бы каждый раз как угроза лишить меня основных ресурсов и опоры в жизни. И только из-за того, что не соответствую вашим ожиданиям и требованиям! Ну уж простите, что не угодила, хотя и не должна была! Зато из-за таких фраз любой ребёнок перестанет доверять и родителям, и другим людям - а именно на них надо бы, по-хорошему, иметь возможность положиться.
- Ты всегда могла положиться на нас, - горячо возмутилась Мэри, встряхивая взлохмаченными волосами. - Я всегда давала тебе полезные советы для дальнейшего правильного развития. Заботилась о тебе, как могла!
- Ты не растила меня, Мэри, нет, - никогда не чувствовала в себе столь много дегтярной ненависти. - Ты каждый чёртов день воспроизводила надо мной эмоциональное насилие. А ему совершенно не место в воспитании и отношениях с детьми.
Правда всех покалеченных детей никак не поколебила упрямость моей приёмной матери.
- Да что ты знаешь о воспитании! Я пыталась хоть что-то тебе дать после того, как мне тебя, совершенно дикую, выдали из приюта! Старалась показать хоть какую-то материнскую любовь!
Тёмные добрые глаза.
Чёрная короткая стрижка.
Сутулость плеч от тяжести работы.
Одинокая слеза несчастья...
- Меня любила одна воспитательница, - ком в горле застрял от воспоминаний о Лин, - она заменила мне мать.
- Да что она могла тебе дать! - недовольно взмахнула рукой Мэри, делая шаг ко мне. - Я тоже была в приюте со своим двухгодовалым братом, когда родители умерли, а нас некому было держать при себе. И воспитательницы - бессердечные женщины, ни капли не проявившие к нам сочувствия. Я сбежала, пережила голод, потеряла брата, а затем - всех тех людей, что пытались меня приютить. Не было среди них ни любви, ни тепла, ни жизни. А ты... у тебя есть такой шанс! Ты...
- Вы изводите меня каждый день, - мнение никак не изменилось, несмотря на откровение матушки. Ведь эту безрадостную сказку судьбы я уже слышала не менее сотни раз. - Не даёте вздохнуть, спокойно уйти и даже прийти, не даёте ничего, кроме ощущения клетки. Особенно с тех пор, как мы переехали сюда.
- Поэтому надо переезжать, - подал тихий голос Канг в ту секунду, когда наконец-то стало тихо.
- Зачем? К чему этот побег? Где мне учиться, а вам работать?
- Это всё можно решить потом, когда мы уже будем в полной безопасности, - отмахнулась Мэри, не видя никаких серьёзных проблем.
- И в полнейшей нищите, я так полагаю?
Глубоко в душе мне хотелось вернуться в Чэнду. Очень. Однако точно не сейчас - я стояла на пороге открытия чего-то великого и тёмного и не могла бросить все свои дела по щелчку. Анна, Вильгельм, Арни, Джейсон и даже Инграм - за последнее время они стали мне ближе, и сердце разрывалось от мысли, если я никогда их больше не увижу. Даже беззаботная жизнь в Чэнду не была столь запоминающейся, как сейчас: посиделки в ресторанах и кафе, курение под красными огнями Равенхилла, гигантский замок, полный тайн, новые страсти и безумный смех... Только сейчас я осознала, сколько всего произошло за полгода, столько всего изменилось, особенно во мне. С другой стороны... для безопасности действительно лучше уехать куда подальше.
Но не факт, что Рэбэнус не достанет меня на другом конце света.
- Ой, вот только не надо опять за своё! - Мэри пыхтела как разъярённый бык. - Сколько можно! Ты не должна так говорить!
- На языке фактов ты имеешь в виду?
- Тебе просто не понять, - её взгляд помутился. - Ты не такая, как она... не такая... ведёшь себя иначе, говоришь не то...
- Ну вот, снова, - я закатила глаза. - Сколько можно?!
- Подумаешь, переезд! Я их столько пережила, а ещё когда мы были втроём... а ты совсем другая! Ты... ты!..
- Я сотню раз слушала вашу историю жизни, но вы никогда не слышали мою!
Вдох. Выдох.
Треск тишины.
Частое сердцебиение.
Тёмные глаза уставились на меня: приёмные родители всего на мгновение услышали меня, по-настоящему услышали. Буквально на миг...
Но не поняли.
И никогда не поймут.
Взгляд матушки прояснился, и она полным отвращения голосом выдала:
- Лучше бы мы тебя не брали из приюта.
Белый шум.
В черепную коробку запихнули вату - она впитала в себя весь крик и всю кровь от раскрывшихся ран. Кости треснули - пепел грешницы, брошенной даже самыми тёмными богами. Весь мир сузился до крохотного чёрного пятнышка - даже эмоций не осталось в белом бесконечном мире - куда ни глянь, везде было пусто. И наполнено одновременно: то ли болью, то ли безумием. Душа скукожилась, всеми силами сопротивляясь ощущать, как рвалось по швам - то ли шрамы, то ли сердце.
Струна гуциня окончательно лопнула.
- Лучше бы я вас никогда не видела.
И убежала к себе наверх, как самая последняя трусиха. Как плакса, ведь слёзы могли вот-вот вырваться наружу.
Хотелось утопиться в слезах.
Дверь распахнулась - и холод ударил по оголённой коже. Вещи разбросаны тут и там, вывернуты ткани, смяты некоторые страницы дневника, чёрные пятна оставлены вместе с разорваным постельным бельём. Ветер дул из раскрытого окна, под которым лежал мёртвый ворон с очередной бумажкой: кто-то снова пробрался в мою комнату и что-то искал. Либо же просто решил напугать.
Но я в полной ярости схватила мёртвую птицу за горло и, не читая записки, швырнула её на улицу, а затем плотно закрыла окно. На ладони осталась кровь: я взяла первую попашуюся ненужную тряпку и вытерла руку. И тут же кинула в противоположный угол комнаты.
Надоело! Всё надоело! И неважно, что я сама подписалась на свои же страдания - я стойко всё выстояла, но это уже слишком! За гранью понимания! И так проблем полно, а тут ещё и грёбаные приёмные родители!
Зато теперь жить так весело, с ума сойти.
Вцепившись в волосы, я подавила крик. А внутри эмоции с безумным рвением раздирали душу: устроили целое побоище, полное сырого мяса и вывернутых кишков - кто кого убьёт первым. И пусть всё катится в ад! Не собираюсь себя останавливать! Сколько можно!
Ваза разбилась вдребезги.
Самый бесполезный подарок на день рождения.
Картина разлетелась на осколки.
Мэри никогда не умела нормально фотографировать.
Платье разорвалось в клочья.
Канг понятия не имел, что я ненавидела розовый.
- Ты такая жалкая...
- Только тебя мне не хватало! - накричала я на зашевелившиеся тени.
- Боишься... - шипящий голос звучал везде и нигде, - когда ты успела стать такой трус-с-сливой?
- Отвали от меня! - гневный взгляд пытался зацепиться хоть за что-нибудь, чтобы мгновенно впиться ногтями в глотку. - Отцепитесь все от меня!
- Разве не этого ты так столь ничтожно избегаешь?
Я замерла.
Она сказала это.
Сказала то, чего я на самом деле боялась больше всего на свете.
Что я действительно никому не нужна.
Мэри вонзила нож в самое сердце - и смеялась как маньяк, с наслаждением сдирающий человеческую кожу. Она понятия не имела о сложной структуре моей личности, не знала меня от слова совсем, но как же она, сука, чётко попала лезвием в центр. Даже не собиралась кидать в цель, а задела так глубоко, аж до дрожи в руках. Мэри и не подозревала о существовании моих страхов - никто не подозревал - но они оголились с поразительной скоростью, выставив на распашку всю меня, от головы до пят.
