Правда, у него и без того беды с башкой.

Куда больше меня волновало состояние Анны. Та выглядела как и всегда сногсшибательно: чёрное платье с полупрозрачными кружевными рукавами; полупрозрачные колготки и берцы на каблуке. Идеально завитые каштановые волосы, длинные стрелки, хоть как-то отвлекающие внимание от мешков под серыми глазами, чёрные утончённые губы и пирсинг в носу - она выглядела как готическая дама из особняка, полного призраков и зловоний трупов. Брови, которые в расслабленном состоянии делали её лицо отчего-то злым, сейчас были слегка сдвинуты к переносице - у Анны болела голова. За время нашего общения я научилась улавливать каждое движение на её лице, чтобы угадать, в каком она настроении и состоянии.

Забота? Скорее шахматный расчёт, как попасть в доверие.

- С другой стороны, Арни в чём-то прав, - я кинула на него высокомерный взгляд. - Что первое приходит в голову, когда мы слышим новости о том, что кто-то бесследно исчез? Конечно, может прийти на ум что-то мистическое, но чаще всего другое - похитили, убили.

- И съели, - кровожадно добавил Арни.

- А то, что мы лелеем надежду на иной исход, лишь наши проблемы, - закончила я.

Анна с полуопущенными веками смотрела на меня.

- Полиция ищет пропавших, как и нашу Тинг, не только потому, что надеется их спасти - а такое бывало, что успевали спасать от рук маньяка, - но и потому, что хочет наказать преступника. Ведь тот может совершить преступление ещё раз и ещё. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя тоже похитили?

Девушка одарила меня неоднозначным взглядом, на лице читалось с одной стороны полное равнодушие, но с другой - едва уловимое напряжение.

- Не надо желать мне плохого! Я слишком красивая, чтобы меня похищали, - я игриво расправила плечи, замечая как мужская часть нашей группы открыто устпвиламь на мою грудь.

- А потом что-то про мой эгоизм говоришь, - без обиды пихнул меня в бок Арни.

Меня подмывало спросить у Анны, а пошла бы она искать меня, если бы я внезапно пропала. Но понимала, что это не самый удачный вопрос: Анна не любила, когда перед ней ставили выбор и с трудом переносила темы, касающиеся личных взаимоотношений. Не разочаруешься в ответе - с одной стороны, но с другой - так и не узнаешь, что конкретно было у неё на уме. Вдруг она тайно меня ненавидела? И держала дружественную связь лишь для личных целей?

Паранойя.

Гуй бы её побрал.

Ненавижу, когда сомнения ставили все труды под опасность. Не только дружбу, но и мои собственные цели, старания, мечты. Как будто всё делаю зря, ничего не добьюсь, вновь останусь одна - никем не понятой, оставленной на мокрой обочине. Это как усердно идёшь вперёд, но из-за собственных мыслей или чьего-то случайно брошенного слова вдруг начинаешь загоняться - да так, что превращаешься в смерч. Правда, я старалась всеми силами ценить своё общение с Анной, ведь не ценила же, когда была Тинг...

- Ты... - я чуть облизнула губы, подбирая правильные слова, - хочешь найти Тинг?

- Нет, - совершенно ровно ответила Анна, медленно катая по столу ручку. - Если я с ней не общалась, зачем мне волноваться о ней? Человек не обязан по общественным мнениям переживать за тех, к кому равнодушен.

- Тогда зачем ты всё это начала?

- О, тут вопрос из чистой безопасности, - на лице подруги промелькнула слабая улыбка. - Как ты и сказала, в Равенхилле действительно небезопасно. И если преступник планирует и дальше кого-то похищать, то было бы интересно узнать, только ли девочек - ведь мы с тобой девочки - или по какому-то принципу: азиатская внешность, тихий образ жизни или интерес к Рэбэнусу Доновану.

От последнего я удивилась.

- Тинг изучала его историю?

- Ты общалась с ней больше нас и не знала об этом? - выгнул бровь Арни, который, оказывается, внимательно нас слушал, несмотря на то, что что-то усердно записывал в тетрадь.

- И ты знал?

Они что-то скрывали.

Это ощущение посетило внезапно, резко и со всего размаха. Нечто опасное, жестокое, кровавое - они таили тайны в себе, провожали до самых дальних уголков души, накрывали одеялом и укладывали в вечный сон. И,не дай Нюйва, их кто-то разбудит - не сыскать тогда ни покоя, ни радости, ни собственной жизни. Меж половиц сгоревшего дома - там я хранила свои собственные тайны, в своём выжженном поле сознания, где завывали не ветра, нет, а едкие мольбы призраков. У каждого были свои места похорон секретов - у кого-то в заброшенном здании, у кого-то на дне озера, а у кого-то - в чужом мёртвом теле. А вот их надёжность зависела уже от самого человека. Я лишь надеялась, что никто ничего не станет у меня спрашивать...

Не знаю, почему меня так взволновали ответы Арни и Анны. Конечно, мы знакомы всего полгода, я не могла знать их полностью, но меня не покидало чувство чего-то неправильного. Словно не только эти двое хранили общий секрет, но и весь Равенхилл - что-то о Рэбэнусе, об этом тёмном загадочном мужчине, который то ли продал душу самому дьяволу, то ли сам стал им. Я бы считала подобные байки полным безумием, если бы и сама не знала о нечто потустороннем...

- Всем хорошего утра, дамы и господа, - в кабинет вдруг вошёл наш преподаватель, седой, но отлично сохранившийся мужчина шестидесяти лет. - Сегодня мы поговорим об интересных темах, но для начала хочу представить вам новенького.

Мистер Фиделибус - а именно так звали нашего преподавателя ПО мировой истории - махнул рукой в сторону двери, словно кого-то призывал к себе. И действительно уже через секунду в помещение зашёл беловолосый парень, лицо которого оказалось всё в шрамах. Ну и тип...

- Познакомьтесь, это Инграм Касс, - с улыбкой представил его Фиделибус.

Тот смирил нас недовольным взглядом, на секунду задержав его на мне. И на мгновение в груди всё перехватило... пока он не проговорил:

- Не рад вас видеть.

______________

¹ Цитата Лао-цзы.

² Интерпретация квантовой механики, которая предполагает существование, в некотором смысле, «параллельных вселенных», в каждой из которых действуют одни и те же законы природы и которым свойственны одни и те же мировые постоянные, но которые находятся в различных состояниях.

³ Моя птичка (франц.)

Одиночество — плесень, поедающая душу. Ты словно «просрочен» от жизни, людей, радости. Срок годности давно истёк, а тебя всё никак не могут выкинуть. И ты всё ждёшь, когда же найдётся такой человек, который зайдёт в твой дом сердца, не испугается гнили и вычистит её...

Проблема лишь в том, что в какой-то момент ты привыкаешь к одиночеству. И настолько, что уже не можешь представить себе жизнь с людьми, с кем-то. Такое чувство появлялось в груди, словно все слёзы взяли и — пуф! — превратились в наушники, сериалы, сигареты, сон... Ты считал, что действительно уже не хотел, чтобы кто-то был рядом, чтобы кто-то спрашивал тебя «как дела?» и обнимал сзади. Жаждал, лишь бы тебя наконец оставили наедине со своей фантазией, болью и тишиной в тёмной комнате среди тонны подушек. А на самом-то деле, ты лишь мечтал, чтобы оставили тебя в покое собственные мысли, а не люди. Ведь именно они съедали изнутри, когда проскальзывала эта грустная мысль «а что, если...» А за ней новые сомнения, горечь, слёзы...