Нет-нет-нет, я не буду вспоминать! Не после того, что я только пережила! Не после всего того, как я пыталась измениться!

Немного хромым, но уверенным шагом я начала двигаться дальше, намереваясь дойти до своего дома. Вот только мой путь оказался коротким: прямо в конце переулка лежал в луже крови истерзанный труп мужчины.

Пальцы сами набрали номер Арни.

_____________

¹ Если быть честной (франц.)

Светская жизнь, светская жизнь...

Скучна. Однообразна. Суетлива. Утомительна.

И совершенно мне не интересна. Люди копошились, сновали туда-сюда, обсуждали сплетни... но сейчас — смерть Фрэнсиса Коллера.

Мы убили его пять дней назад. Спустя два дня один из кэбов наткнулся на его тело, погребённым под толстым слоем снега. А сегодня Фрэнсис наконец-то упокоится с миром.

Пока его родственники будут мучиться позором.

Неудачный сын, алкоголик, непутёвый картежник, бесполезный друг — Фрэнсис умер в одиночестве посреди холодного поля с бутылкой вина в окоченевших руках. Как мы и планировали, никто и не подумал о яде и не стал ничего подозревать. Плохая репутация сама за себя всё сделала, а я лишь вкушал плоды своего расчётливого плана.

О да, это ещё далеко не конец.

Над Лондоном третий день подряд стоит смог. Плотная пелена, за которой прячется горизонт, хмурое, зыбкое марево, распаляющее воздух, — точно сизое крыло ворона накрыло весь город. Ночные туманы съедают звезды, и в чернильной, глубокой тьме кошмары обретают новые формы. Уже совсем скоро каждому жителю будет страшно спать по ночам — убийства будут идти один за другим...

Идеи Орла оказались гениальными. Моё положение в обществе возрастает с каждым днём, деньги начинают потихоньку приходить, а Кассы уже не смотрят на меня, как на поражённого чумой сынка Ивет. Ещё не богат, не всемирно известен, не бессмертен... но уже что-то.

Дальше — больше.

Ибо я — особенный. Другой. Не принадлежащий этому миру. Я чувствовал себя осколком чего-то великого, большого и сильного. Того, к чему с самых ранних лет так нетерпеливо жаждал вернуться.

Я знал, что я иной.

Ивет мне всё рассказала. О пожаре, о приюте, об огне вокруг меня...

С тех пор моя жизнь похожа на бесконечные поиски. Осколок ищет свою звезду — сначала родительское лицо в суеверных воспитательницах, потом — в школе и в дружбе, а следом — в роду, к которому я якобы принадлежал.

Однако всё это оказалось не то. Ни приют, ни школа, ни институт, ни род. Я боролся — но за что, о вороны? — за непонятное, чужое, но такое мянящее. За власть? За силу? А может... за мир?

И не один. За множество вселенных...

Где я — их тёмный бог.

Если людей пугать достаточно сильно и достаточно долго, они пойдут за любым, кто пообещает спасение.

Стивен Кинг

Я была в опасности.

И чётко это осознавала: мне не выбраться из ловушки живой, если только не случится чудо. Меня тщательно загоняли в угол: то там воздвигнут стену в виде монстров, то тут запутают в лабиринте вопросов и догадок, то ещё где-нибудь поставят подлую подножку.

«Тяжело быть загнанными овцами — волки всё равно придут на запах страха».

Так я говорила про других глупых девочек. И неужели меня загнали точно так же, как и их? С другой стороны, не моей стороне было главное отличие — я знала, что меня хотели прибить как назойливую муху, сцапать и разбить. И у меня было время подготовиться, нанести ответный удар, отомстить. Ведь я способна на это в отличие от этих действительно овец.

Однако я всё же была в опасности.

И это куда больше интриговало, чем пугало. Ведь меня жаждал убить сам Рэбэнус Донован. Что странно. Я служила ему, состояла в свите Ворона, интересовалась им, была одержима им. А он... хотел от меня избавиться? Почему? Может, ему и не нужно, чтобы я состояла в свите? Или я чем-то помешала его планам? Или всё это — просто игра, чтобы меня хорошенько напугать?

Тогда придумали бы что-нибудь получше.

Хотя то, что происходило сейчас, уже неплохо. Да, звучит безумно, но так оно и есть. Жизнь после приюта оказалась крайне скучной: иногда случались проблемы в школе, проходили любовные интрижки, порой состоялись выставки молодых дизайнеров, в которых я чаще всего выигрывала, а дома все постоянно ссорились. Ничего интересного. А при приезде в Равенхилл стало только хуже — полное отсутствие каких-либо происшествий, даже в клубах или в институте. Жизнь загнивала, и я понятия не имела, где найти лекарство от английской плесени.

Однако судьба сама подкинула мне чудесный подарок в обёртке из человеческой кожи. В кровь попал яд любопытства — и ничто уже не вылечит, не остановит, пока интерес к злу не иссякнет до последней капли. С другой стороны, я не могла с уверенностью утверждать, что Рэбэнус Донован — абсолютное зло. Ведь некоторые источники рассказывали о добрых поступках самого знаменитого человека в Англии XIX века: давал деньги нуждающимся, кормил бедных, спасал как физически, так и морально, выступал за справедливость и решал вопросы в правительстве в пользу народа. За ним ходили толпами, словно он наидобрейший герой. Но свита Ворона, его дневник, страх перед ним, тайны о тёмной магии — всё говорило об обратном, об испорченной натуре лицемера и искусного лжеца. Для чего Рэбэнус так поступал и зачем ему понадобилось запутывать собственную жизнь — это ещё мне предстояло узнать.

Но вот как — тоже хороший вопрос.

И над его решением я сидела в пять утра понедельника и стучала швейной машинкой, делая на заказ шикарный блестящий костюм цвета закатного неба. Даже когда я глубоко задумалась о своих проблемах, руки сами делали всё чётко и правильно: держали ткань, поворачивали её, шили ловко и быстро. Я остановилась и уловила чистейшую тишину как в голове, так и в доме: Мэри и Канг мирно спали внизу, часы недавно сломались и перестали тикать, ни единого шороха, даже тихо падающего снега не было слышно.

И никакой мистики.

Я оглянулась. Перевёрнутые прозрачные коробки с тканями, перечёркнутые эскизы на листах, кучка обрезков, на вершине которых лежала игольница в виде ворона. Со стороны всё это казалось творческим беспорядком, но для меня — идеальным положением, своей стихией, сочетанием музы и вожделения. Раннее утро, темнота за окном, бодрящий, даже слегка опьяняющий пуэр, тишина — не существовало ничего лучше, чем это.

Умиротворение падшим ангелом рухнуло с небес — взгляд зацепился за дневник Ворона. На секунду я засомневалась прежде чем уверенно подойти и взять в руки книгу. Открыла место, где остановилась: закладкой мне служила бумажка с угрозой, которую я нашла на своём подоконнике. В конце его рукописи я недавно нашла приклеенный к обложке конверт, но пустой, к сожалению. Зато положила туда найденные за время расследования вещи: кровавый договор Тинг, кусочек газеты и фотографию свиты Ворона. Как раз её я и достала, чтобы ещё раз внимательно рассмотреть. Да, на портретах в доме Арни действительно изображены последователи Рэбэнуса. Но на фото из-за дыры в середине невозможно было понять, кто ещё находился вместе со всеми. Если один из двоих мужчин был явно Рэбэнус Донован, то кто второй? Быть может, сам Орёл? Интересно, жив ли тот до сих пор? И если да, то где он вместе с Рэбэнусом прятался? Как их найти? И возможно ли?..