Обычая обмениваться поцелуями у них вообще нет. Лики святых они пишут с исключительной скромностью и строгостью, гнушаясь тех икон, которые лишены славянской надписи, и тех, на которых есть непристойное изображение обнаженных частей тела. А ведь это может служить известным упреком нашим живописцам, которые, чтобы показать свое искусство, на картинах до предела обнажают грудь, ноги и прочие части тела, и скорее пишут легкомысленные, чем святые, картины[452].

Московиты имеют твердо установленное время постов, когда они воздерживаются от мясного и молочного. Первый их пост, по латинскому обычаю четырехдесятница, которую они начинают после шестидесятницы, тогда они не употребляют мяса. Во время пятидесятницы они не едят даже ни яиц, ни молока, затем от Троицына дня (а он, как уже было сказано празднуется на второй день после пятидесятницы) и до дней св. апостолов Петра и Павла, затем от 1 августа, а этот день считается у них днем св. Петра, до Успеньева дня.

Наконец, пост, начало которого приходится на 13 ноября (то есть, как я уже говорил, день св. Филиппа), длится до рождества. И в течение недели, в среду и пятницу, так же как и в день усекновения главы Иоанна Крестителя и в день воздвижения креста, они не употребляют мясного и молочного. Исключение составляют пасхальная неделя и время между рождеством и богоявлением, в это время они питаются мясом всю неделю. Между прочим, они не признают никаких канунов праздников, не признают и 4-х времен года. Но даже в те самые дни, когда они постятся, они не соблюдают истинного и законного порядка поста. Ведь они не употребляют только мяса и молока, но считают, что в течение дня могут принимать пищи, кто сколько захочет. Однако, когда они готовятся принять причастие (а это они делают каждый по своему усмотрению, так как у московитов по поводу этого нет никакого закона), понедельник, среду и пятницу они проводят безо всякой еды, во вторник и четверг принимают пищу только раз в день, затем, исповедовавшись священнику в грехах, наконец, в субботу вкушают тела Христова.

По всей Московии насчитывается огромное количество монастырей, так что в двух городах, Москве и Новгороде, можно насчитать 144 монашеские общины. Одну из них, расположенную на берегу Днепра, мы посетили. К храму ведут ступени, в помещении при входе помещаются кухня и трапезная, тесно заставленная низкими столами, за которые садятся только с одной стороны. К обширному двору примыкают многочисленные кельи, находящиеся друг от друга на определенном расстоянии, впрочем, закопченные и грязные. В них нет ни кровати, ни стола, ни стульев, только лишь скамья, прикрепленная к стене печи, ею они пользуются и как столом, и как кроватью.

В этих общинах большое количество монахов: в одной 100, в другой 200, в третьей 300. Говорят, в Троицком монастыре в 20 льё от Москвы живет 350 монахов. Однако все они настолько погружены в дремучее невежество, что даже не знают, какого устава придерживаются. На вопрос, что они произносят во время молитвы, они ответили: «Господи Иисусе Христе сыне божий, помилуй нас» (в этих местах не в употреблении мысленная молитва). Эту молитву они произносят определенное число раз, перебирая четки, сделанные на манер нашего розария. Что касается материального образа жизни, то он не отличается от образа жизни наших монахов. Пища у них самая скудная, состоит из соли, хлеба и рыбы, которую они сами и ловят. Равным образом им предписано и безбрачие. Многие из монахов, по обычаю, часто отправляются к соседним народам, чтобы проповедовать им евангелие. Московиты некоторых из них, погибших за религию в Скифии и Татарии, чтут как мучеников.

Епископы выбираются из монахов, и им, как и монахам, совершенно запрещены мясная пища и брак. Выбирает их князь, посвящают два или три епископа. Храмы почитают самым строгим образом до такой степени, что не разрешают входить в них тем, кого, хотя бы во сне, посетили сладострастные видения.

Храмы строятся в форме креста, как бы с двумя крыльями, выдающимися с обеих сторон, что мы наблюдаем в древних храмах. Их обычно называют «ковчегами». В середине храма стена отделяет духовенство от публики. Передняя часть этой стены имеет две двери; из них та, что называется «царской», открывается только во время богослужения, когда выносят хлеб, приготовленный для освящения. В алтарь не разрешается входить никому, кроме духовных лиц; там, вдали от мирских взглядов, совершается святое таинство. Все пространство между дверями покрыто иконами с изображением святых. В храмах нет ни кафедры, ни органа. Однако у них есть мальчики, обученные пению, которые мелодичными голосами поют во время богослужения. Духовные лица все время стоят и, чередуясь друг с другом, читают молитвы. Входя в храм, московиты колен не преклоняют, но опускают голову и плечи и часто крестятся. Святую воду хранят только в храме, однако дают ее как испытанное средство больным для питья.

Все это, возлюбленные братья и отцы, я хотел сообщить вам не только из повиновения верховному первосвященнику, но и для того, чтобы показать, что эти люди отнюдь не католики, и чтобы тем усерднее вы молились за них, ведь скорее будут достойны сожаления те, до кого еще никогда не доходил светоч истинной католической веры, чем те, кто по своей воле и сознательно отошел от нее.

Ливония принадлежит к народам Европейской Сарматии, находящейся на севере Европы, омывается Венедским заливом или Балтийским морем, от России, принадлежащей московскому государю, отделяется рекой Нарвой, а от той части, которая называется Белой [Русью] и которая принадлежит королю польскому, собственно границами на востоке и юге. На западе к ней примыкают Самогития и Семигаллия, которая также называется Курляндией, то есть «землей куров», и она находится рядом с самой Ливонией.

Откуда произошло слово «ливонцы» тем более непонятно, что те, кто утверждает, будто бы ливонцы произошли от римлян, расходятся во мнении с древними авторами Плинием и Страбоном. Последний отрицает, что римляне перешли через Эльбу[453], первый упоминает о том, что они дошли до пруссов, ню, пожалуй, скорее сделали лишь попытку овладеть Пруссией, чем покорили ее[454].

Историки нынешнего и прошлого века, занимавшиеся историей Польши, Длугош[455] и Кромер[456], пишут иное и делают иные предположения.

Первый[457] говорит: «Во время гражданской войны между Цезарем и Помпеем небольшая группа римлян, покинув Италию, обосновалась на берегах Венедского залива и основала город под названием Ромов в память о столице своего государства Риме (Roma)».

Кромер[458] же пишет (хотя это место в истории может вызвать сомнение): «Небольшой отряд римлян под предводительством некоего Либона был заброшен бурей на берега Венедского залива, расположенные на востоке, пограничные с Россией». Или: «Во время тирании цезарей отряд римлян, гонимый жестокостью правителей, покинул страну. Они получили название «ливонцев» от Либона. Доказательством этому может служить река Либа и город[459] того же названия, расположенный при ее впадении в Балтийское море.

Между прочим, четыре народности, которые составляют эту провинцию, обозначаются четырьмя различными названиями: куры, ливы, летты и эсты. Все они пока не объединены общностью жизни и торговыми отношениями с иностранцами, и их наречия не слились в единый язык. Поэтому и в наше время существуют эти различия, если не считать следующего: после переселения большого количества германцев на побережье в эту область по настоянию папы Гонория многие восприняли их язык я им пользуются.