АНТОНИО ПОССЕВИНО — АННЕ, КОРОЛЕВЕ ПОЛЬСКОЙ [341]

Уезжая от светлейшего короля в Московию, я старался исполнить поручение великого первосвященника и его величества, а именно включить короля шведского в условия перемирия. После того как я из псковского лагеря прибыл на съезд послов, который состоялся здесь в моем присутствии (по желанию обоих государей), я обратился с просьбой к его королевскому величеству, прислать сюда господина Христофора Варшевицкого с тем, чтобы тот присутствовал на этом съезде, а также повел дело светлейшего короля шведского так, чтобы и он, и светлейшая королева шведская узнали, как высоко ценит светлейший король польский рекомендацию вашего королевского величества, и чтобы король шведский не был забыт при этих переговорах о мире. А это я пытался сделать не один раз (и к тому же усердно) как от имени королевских послов, так и от своего собственного (как и раньше в Московии). Однако на письма об этом деле великого первосвященника и светлейшего короля польского нет никакого ответа, и господин Понтус Делагарди[342], к которому я из лагеря с согласия светлейшего короля посылал письма в Ливонию, ничего мне не ответил. Поэтому нам нечего ответить московским послам, когда они упрекают нас, что на съезде послов нет никого, кто от имени светлейшего короля вел бы переговоры о мире, имея соответствующие полномочия. Поэтому нельзя было сделать ничего определенного, и московские послы ответили то же самое, что отвечал мне в Старице сам московский князь, а именно: если светлейший король [шведский] пошлет в Московию послов о мире, их примут с почетом. А я, наперед зная об этом и высказывая это мнение светлейшему королю, говорил, что нужно господина Варшевицкого, приехавшего на съезд, ранней весной послать в Швецию, чтобы он рассказал о заботливости светлейшего короля. Я понимал, что мне нужно будет позаботиться (как я и делаю сейчас) о том, чтобы послать того же Варшевицкого к вашему величеству известить обо всем. А ваше величество смогло бы тем временем заранее убедить светлейшую королеву шведскую (а это можно сделать двумя путями), чтобы она склонила своего светлейшего супруга к таким действиям, с помощью которых можно было бы уладить остальные затруднения с польским государством, чтобы не разгорелась еще более тяжелая война между двумя государями. Поэтому, если господин Варшевицкий отправится в Швецию, вашему величеству нужно будет уведомить его о том, что относится к остальным делам. Я не сомневаюсь, что можно провести через сейм решения, на основании которых шведскому королю было бы дано достаточно из того, что ему полагается, чтобы и он оказался более сговорчивым и уступил то, чего желает светлейший король [польский] для блага и пользы государства. Если я смогу прибыть на сейм, я приложу старания к тому, чтобы оказаться в этом деле самым преданным человеком, как приказал великий первосвященник.

Между тем вверяю себя святым молитвам вашего величества. Да осыпет господь ваше величество всеми своими вечными благами.

Из Киверовой Горки. 13 января 1582 года.

Светлейший господин Альбрехт Радзивилл[343] возвращается к вашему величеству, чтобы сообщить о том, что переговоры на съезде послов по милости божьей закончены. Документы всех этих переговоров, которые я вел по порядку, я сам привезу вашему величеству (если это будет угодно божественной воле). Я верю, что ими воспользуются потомки, кроме того, они окажутся небесполезными для сохранения прочности того, о чем велись переговоры. И, так как светлейший господин Альбрехт Радзивилл в таком [молодом] возрасте послужил государству в этом деле как самый преданный католик, я не сомневаюсь, что и при ведении других дел он окажется в высшей степени полезным. Он докажет вашему величеству, что господь не по возрасту, а по истинной католической вере и рассудительности осеняет умы людей и с радостью дает им проявиться во имя своей славы. У вашего величества будет много людей в Польше и Литве, которые могли бы служить государству как католики, если ваше величество будет иногда для этого назначать подобных молодых людей.

Да осыпет Иисус ваше величество своими милостями и да ниспошлет ему самое прочное счастье.

Из Киверовой Горки. 14 января 1582 года.

Я уже писал о светлейшем господине Альбрехте Радзивилле вашему величеству. Однако я не могу отказать в таком же письме о господине Михаиле Гарабурде, который попросил об этом у меня с большой скромностью. Речь пойдет здесь о том, чтобы воздать ему должное по истинному положению вещей от чистого сердца (а не из расположения к нему) и по обязанности благодарного человека, любящего ваше государство и королевство. Он [Гарабурда] помогал пользоваться обстоятельствами и узнавать московитов и, конечно, принес очень много пользы всему делу заключения мира. Ко всему этому добавляется то, что, когда в моем присутствии все послы скрепляли мир крестным целованием и московиты по своей русской вере убеждали его не целовать наш крест, а целовать крест московитов, он в большом кругу людей предпочел истинную веру и достоинство вашего величества своему собственному убеждению, от которого господь, может быть, отзовет его к католической религии. Конечно, я усердно прошу для него милости вашего величества и смиренно рекомендую его.

Да осыпет господь ваше величество всеми благами.

Из Киверовой Горки. 15 января 1582 года.

ЯН ЗАМОЙСКИЙ — АНТОНИО ПОССЕВИНО [344]

За то, что эта часть христианского мира умиротворена, я в первую очередь благодарю господа всеблагого и всемогущего, велением которого все это делается. Затем я поздравляю ваше священство и благодарю его за то, что это дело завершено его стараниями, и за то, что он принял на себя столь большой труд ради обеих сторон. Даже если я и признаюсь, что я не настолько малодушен, чтобы легко начать любое дело и легко тотчас от него впоследствии отказаться, однако, я не настолько предан войне, чтобы с помощью огромного кровопролития среди христиан желать уготовить себе славу, хотя ничего не стоит найти другие поводы для этого, если бы я этого захотел. Всеблагой и всемогущий творец сделает как в Московии, так и на Востоке, чтобы и остальные повиновались ему с таким же счастливым исходом. Пусть ваше священство не сомневается, что я приложу все усилия, чтобы его величество в первую очередь позаботилось о почитании всеблагого и всемогущего господа в отошедших к нему ливонских землях. Я прошу ваше священство, если ему дано святым апостольским престолом право отпускать грехи, чтобы в старых ливонских храмах, построенных сначала для исполнения обрядов католической религии, но затем при той смене событий, которую испытала Ливония, превращенных в место исполнения других обрядов, схизматических и еретических, моим священникам было разрешено совершать службы и чтобы ваше священство прислало мне как можно скорее письма с разрешением этого. Я горю желанием вознести благодарность богу за оказанные благодеяния в епископской церкви в Дерпте вместе со всем войском. Я убедительно прошу, если это можно, чтобы ваше священство сделало так, чтобы я смог узнать от великого князя московского, будет ли он пытаться когда-нибудь сделать что-нибудь против тех (ваше священство знает, о чем я говорю) в этом году, в будущем году или на третий год, чтобы я только знал об этом[345].

Поручаю себя расположению вашего священства.

Написано в псковском лагере. 18 января 1582 года.

АНТОНИО ПОССЕВИНО — ЯНУ ЗАМОЙСКОМУ [346]

Только что получил письма вашей милости, написанные 19-го числа этого месяца. Ваша милость пишет мне, что после прибытия вестника мира, она, собрав все войско, вознесла благодарность богу (как и подобает предводителю христианского воинства). Это исполнило меня величайшей радости. Действительно, не обманули моих надежд воспоминания о том, с каким жаром ваша милость возносила молитвы к богу в походной палатке, когда я был там, и о том, что говорилось мне не один раз о распространении благочестия на том, в высшей степени приятном, пути из Вильны в Диену, который мы проделали вместе. Существует подозрение, что был некто, кто считал, что ваша милость желает этого менее, чем самого мира. Об этом, может быть, ваша милость скорее узнала от других, а я никому не давал возможности нашептывать мне об этом. Ведь разговоры, направленные против отсутствующих, и, больше того, по отношению к столь значительному лицу (знает бог) я допускаю очень неохотно и со всем христианским прямодушием пресекаю. А то, что ваша милость обещает мне продвинуть вперед в Ливонии дело религии, является для меня величайшей радостью и величайшим побуждением к тому, чтобы по моим слабым силам любым способом оставить у великого первосвященника и (осмелюсь сказать) у потомства самую светлую память о вашей милости. Те письма вашей милости, которые я только что получил, я перешлю через два дня его святейшеству и попытаюсь представить и другие доказательства о самых приятных услугах по отношению к нему. Что же касается возможности отпускать грехи и чтобы священникам вашей милости можно было в дерптском храме возносить благодарность всемогущему богу за ниспосланные благодеяния, то, конечно; великий первосвященник по внушению свыше дал мне три года назад эту возможность[347], которой ныне я очень охотно наделяю священников вашей милости — ведь (как пишет ваша милость) старые ливонские храмы, построенные сначала для католического богослужения, затем при такой смене событий, которую испытала Ливония, были приспособлены для других, неправильных богослужений. И чтобы то, о чем просит ваша милость, совершалось в Новгородке Ливонском и других ливонских городах и храмах, я разрешаю: призвав спасительное имя господне и окропив святой водой храмы, совершать богослужение по католическому обряду. А чтобы до тех пор, пока я не вернусь в Литву, они могли иметь такую же возможность отпускать грехи еретикам, которую имею я, разрешать все сложные вопросы совести, я, властью, отпущенной мне святым апостольским престолом, наделяю на это время священников вашей милости, и, может быть, за это время апостольский нунций епископ массанский[348] сможет наделить их новой властью или получит ее от великого первосвященника. Это будет его обязан-ностью и прямым смыслом легатства, когда Ливония отойдет во власть светлейшего короля. Великий первосвященник дал мне довольно обширные полномочия и для других земель и королевств, где нет католических епископов, даже тогда, когда я и не помышлял о том, что поеду в Московию или в область этих земель. И легко понять, что око божественного провидения проникает в душу своего наместника на земле гораздо раньше, чем дела доводятся до завершения. Ведь рука господня сделала все это, и, по обыкновению, господь, слава которого вечна, предупредил нас в своих благословениях. Аминь.