– Не знаю, Филипп, – говорил Антон, – место зело открытое, удолье на пять верст поперек – всего в ночи не прочешешь, все не узришь. Единако могу сказати – коней и псов онамо нет.

– А мест для укрытия?

– Полно. – Сердито сплюнул Бес. – Зачин – горы, холмы, перелески, да тьма надо всем. Большо гряда опасно, онамо и пещеры и склади, яко волною пойдет… Обаче годе и нет ничего. По-хорошему выждать бы надобе пару дней.

– Люди ходили к ущелью?

– Матвей ходил со степняками.

– Дошли до ущелья. – Подтвердил Бакан. – Ни рогатин, ни ловушек, тишина, путь свободен.

– Свободен?

– Мои люди говорят следы онамо токмо ваши в ущелье.

Филипп задумчиво погладил бороду.

Братья ждали. Никто из них не хотел брать на себя ни грамма лишней ответственности. Оно и понятно. Только ему предстояло принять тяжелое решение – такова расплата за право быть лидером. Но ему все же нужен был совет от самых опытных братьев.

– Что думаете, парни? – спросил он.

– Много ли увидим за два дня? – задал риторический вопрос Данила и Филипп понял, что он на его стороне. – Да не узреют ли нас? Во-то буде двойная докука.

– У нас кони. – Сказал Бакан.

– Но и тяжелый груз, который они везут. – Возразил Филипп.

– Братцы, вы еже бы! – неожиданно взбодрил всех Аким. – Цинской дряни укурились?! Якой остолбень станет гузно морозить без костров, не ведая егда мы прибудем?! Да и прибудем ли вящше!

Это резонное замечание привело всех в чувство. Все братья, кроме Бакана улыбнулись.

– Инда годе перебоялися. – Сказал Антон.

– Да хватит нам ристати яко ушиды. Всю животину бегаем да паки?

Филипп уже принял решение, но посмотрел на того, чье мнение считал самым важным.

– Бес?

Бесноватый скривил рот и пожал плечами.

– Ладно, сделаем так, – заговорил Филипп, – телеги с товаром в конец обоза. С ним поедут Аким и Савка. Перед ними десяток людей на двух телегах. Товар распределите поровну. Коней поставить самых сильных. Разведка вперед колонны пополам – десяток наших, десяток людей Бакана. Летите к ущелью, оттуда прикрываете колонну. В центре едем мы с братьями, а ты Бакан со своими людьми пойдешь с востока где больше зарослей. Если кто и устроил нам засаду, то только там и ты войдешь к ним в тыл. Я думаю, что там никого нет, но мы должны помнить, чем мы занимаемся.

***

Глухая ночь царствовала над долиной. Набежавшие с запада облака раздавили луну, мутные ошметки ее догорали в отвесном склоне Гудейкона. Ветер гонял по долине волны из трав, качал деревья, тьма пугала живыми тенями. Тишина довлела с нею и люди и кони и даже четыре невидимые векши – все смиренно ее разделяли, пока острый крик неясыти безжалостно не вспорол ей брюхо. И – началось.

– Погнали! – скомандовал Филипп.

Команду продублировал короткий вопль тунгуса. Двадцать всадников понеслись во тьму, разрезая долину надвое. Пыль полетела в лица, топот ворвался в уши, забурлила по венам наполненная адреналином кровь.

Филипп повернул лицо к Даниле, сидевшем рядом на передке.

– Готовы?

Брат кивнул.

– Вперед.

– Рищем, братцы! Живо! Живо! Живо! Но! Но! Но-о-о-о-о-о-о…

Никогда так быстро не ездил Филипп в этом клочке мира. Ветер бил в лицо, развевал его длинные черные волосы. Справа и слева мелькали редкие низкорослые деревья похожие на изуродованных жуткими травмами людей. Телеги подлетали от каждого камешка и Завадский, чувствуя могущество силы чужой породы, вспомнил свою первую проповедь: когда-то люди построят такой корабль. И посадят в него человека… В сумасшедшем грохоте, он не услышал крик неясыти, зато услышал первый выстрел. Он прозвучал с востока у предгорья – там, где был отряд Бакана. Это означало, что дело не просто плохо, а очень плохо.

***

Благодаря слабому отсвету со склона самой высокой горы над валунами, Бакан со своими людьми видел несущийся во весь опор первый разведотряд из двадцати человек. Темное пятно стремительно приближалось к валуньему лабиринту. Отставая примерно за сотню саженей за ними мчал обоз. А следом… Бакан чуть не свалился с лошади – острый взгляд его увидел, в как в тридцати саженях перед ним встают из-под земли покойники.

Пары секунд хватило, чтобы все понять и оглушить криком неясыти всю округу. Следом поступила команда. «Мертвецы» поднимались, и он видел – их не десятки, а сотни.

Короткий крик его ближайшего подручного – опытного бойца Диуля:

– Пэктэру!

Он же и сделал первый выстрел. Тот который услышал Филипп. «Мертвецы» стали оборачиваться, в руках у них были мушкеты и тут Бакан увидел, как их много – целая армия поднялась перед ним. Какой же дьявол так вымуштровал этих вояк?

***

– Отаю, Баламут! Степняки! – зарычал Коротышка, накопивший благодаря многочасовой обездвиженности энергии до взрывоопасного состояния. Удерживая палаш, он со спринтерской скоростью побежал вдоль плотного ряда солдат, легко перескакивая по кочкам.

Замерзшие стрельцы оборачивались как деревянные, кое-кто упал замертво, но тунгусов было слишком мало против такой людской массы. Бакан это понял быстрее всех и дал единственно возможную команду – бежать. Ловко, просто даже как-то дьявольски, он помчал на своей лошади, вихляющей крупом словно остервенелая антилопа гну. Тьма быстро скрыла его, кто-то летел вместе с ним – сердце прошила мимолетная радость – он узнал Диуля. Его лошадь сама перепуганная все глубже вонзалась в спасительный мрак, оставляя позади вспышки и грохот залпов. Он помнил, что противник без лошадей, а когда впереди в полсотне саженей показалась череда перелесков, Бакан подумал, что возможно у него все-таки есть шанс не погибнуть сегодня. С ним выбрался раненый Диуль и два бойца. Остальные сорок человек навсегда остались в долине.

Коротышка добежал до середины строя, откуда велась перестрелка с основной боевой силой врага.

Из тьмы выплыло слегка помятое лицо Голохватова, одетого по-военному. Приказчик, в отличие от Рогаткина не так умел и ловок был в бою.

– Еже онамо, Перпетуй?! – крикнул он, выкатив глаза.

– Сукин выблядок вооружил дикарей! – гневно выругался Коротышка. – Всех перебили, да время отнял, падла! А зде муть, Осип, живей належать надобе!

– Не уйдут!

– Яко не уйдут! – Рогаткин подскочил к ближайшему стрельцу и с наскоку пнул его в зад. – Вперед, разлямзи, сташивые! Шкуры спущу!

Зазвучали команды. Стрельцы и казаки нехотя побежали вперед, обнажая палаши. В ответ огрызнулись три робких выстрела из центра долины. В полутьме видны были силуэты двух телег и нескольких мертвых лошадей. Возможно раненые перезарядились, подумал Рогаткин. Двое стрельцов упали на колени, но основная сила поглотила остатки разбитого обоза.

Рогаткин видел, что атака шла волной со всех сторон, но правый фланг его беспокоил. Если первый разведотряд почти весь выбили залпы засадной группы на другой стороне (кто-то возможно выжил, укрывшись среди валунов, но угрозы уже не представлял), и основное боевое охранение, как он и ожидал никакого серьезного сопротивления не оказало, однако ему не понравилось, как оно странно распалось вместе с обозом еще в самом начале боя. Коротышка полагал, что основной силой врага будет конница, но с ней быстро справились. Куда опасней оказался неожиданный заход к нему в тыл небольшого отряда тунгусов, и, хотя с ним тоже расправились, все-таки этот тыловой бой отнял время и отвлек внимание. И теперь Рогаткин, упустивший события в центре, не понимал, почему на севере, да еще весьма неблизко ведется какая-то муторная перестрелка, когда весь отряд раскольщика, заманенный в засадные тиски, давно должен быть разбит. Да, им не хватало скорости из-за отсутствия лошадей, но раскольщик, а уж тем более его товар исчезнуть из этого мешка просто никуда не могли.

Люди вокруг замирали, изогнув спины, хрипели, падали навзничь, иные сползали с телег или прыгали, чтобы укрыться, но приземлялись уже мертвецами.