— Вся эта мелюзга, что наконец угомонилась, вообще любит это… военное. Джори, тот, о которого я уже руку отбила, постоянно с калеками и пьянчужками в Верхнем городе ошивается. То подаяния просит, то чужие ворует, уже с другими отнимать пробуют. Рассказывал — накидывают тряпицу сзади на шею, валят скопом, обшаривают, пока в себя не пришёл. Вот тебе и ветераны, вот тебе и уважение.

— Крепких отцовских люлей бы им. — Нейт как-то смутился, задумался.

— Да, вижу и сам понял. Какие уж тут отцы. Ублюдки, сироты — какая разница. И девчонки наши строгают только в путь, некоторые — как свиноматки, и близнецов бывает, и чуть не всю жизнь брюхатые. Я, правда, немного у вас тут порядку-то навела. Жаль, поздно пришла, этим вот помочь не успела.

Нейт, ещё больше сбитый с толку услышанным, нервно огляделся. Промычал что-то невразумительно-вопросительное.

— Ой, смотрите-ка, — Мэйбл ядовито усмехнулась, с преувеличенным кокетством прижала к щекам изящные пальчики, продолжила тихонько и быстро. — Юноша удивлён! Обескуражен! Практически ошалел. Подбери же челюсть, мой бравый воин. Ох, люблю же я вас, вояк, почти как те дети. И что же больше прочего смущает солдата? Шлюхи? Их приплод? Методы борьбы с… последствиями? Ой, ведь почти угадала. Жениться на мне уж надумал, боец, а тут вон оно как, верно? Девка продажная, да ещё кровожаднее деревенских бабок.

— Каких… бабок? — Только и смог выдавить Нейт.

— Деревенских же, ну! Тех, что лечат беременность, крепко встав коленом на пузо. Крякнуть, ухнуть и нет проблемки. Кровавыми сгустками по ногам стекает.

— А ты… что?

— Хи-хи — она искренне умилилась, потрепала его за безволосый подбородок, — каков мощняга. А про драки свои рассказывал куда многословнее. Я — да, как и бабки, помогаю избежать появления лишних ртов. Но нет, конечно же не так грубо, грязно, топорно. Изящнее, ловчее, деликатнее…

Нейт слушал о травничестве, об отварах, компрессах и растираниях. Не очень понимал, к чему это всё, но как-то интуитивно чувствовал, что раз ему дали возможность выговориться — разумно отплатить тем же. Тем более, что предмет обсуждения был не так важен. Любые слова, срывающиеся с этих красивых, чувственных губ — грели и не́жили, будто прикосновение. В больших чёрных зрачках вспыхивали отсветы догорающего костра. Её взгляд казался немного безумным, диким, животным. Он, словно околдованный, подался вперёд, ощутил руками телесное тепло.

— К-куда ручонки?! — Мэйбл шваркнула по носу щелбаном, неожиданно и больно, отгоняя его, как нашкодившую собаку. — Ты слушаешь вообще, что толкую? Соберись уже. И не скули, воин.

Откашлявшись, надеясь не дать петуха и заговорить ровно, Нейт попытался было ответить.

— Не извиняйся. Подумаешь — мелочи. А про того алхимика-медика повторюсь. Он наверняка достаточно мягкотелый, чтобы лечить даром, возит ведь сюда всякую снедь телегами, да и опытен, искусен более других. Это я тебе, как человек посвящённый говорю. Приходи завтра утром к нам, на улицу Аллегри, вместе и сходим, познакомлю, порекомендую. Я всё равно к нему собиралась. За снадобьями.

Сырая тропка бежала вдоль изгороди, старой и массивной, предназначенной для сдерживания прожорливого скота, не осознающего существенной разницы между лугом и огородом. Когда-то она удерживала даже самых наглых коров и бычков снаружи. Теперь же несколько покосилась и обветшала, словно заскучав без своего основного противника. Аспен остановился, оглянулся, прикидывая пройденное расстояние, осторожно присел на бревно изгороди, проверяя — выдержит ли. Пока держало. В небольшой плетёной клети у его ног негромко ворковала голубка. Сизая, молодая, не породистая почтовая, но довольно разумная, насколько он мог судить. За последнее время Аспен перевидал немало голубей, размышляя, пробуя и исправляя обнаруженные ошибки. На этот раз всё должно было сработать. Он успокоительно курлыкнул, достал птицу и, погладив, мягко подкинул вверх.

Эйден с комфортом восседал на своём кленовом кресле, неподалёку от разросшейся мастерской. Он не поленился, стащил его по лестнице, предполагая, что придётся немало подождать. И, ожидая, уже успел выпить две чашки чая. И хоть ждать «две кружки пива» было бы несомненно приятнее — не пил того, чего на самом деле хотелось. Знал, что ворчливый артефактик станет ворчать.

У далёкого соседского дома, из-за жиденькой ещё живой изгороди, показались двое. Вроде бы — мужчина и женщина. Эта чёрная дорожка вела только сюда и к ферме Гаронда, и поскольку к угрюмому фермеру никогда никто не ходил, очевидно назревала проблема. Скрыться было нельзя, говорить ни с кем не хотелось. Эйден прикрыл ладонью глаза, утомлённый ярким светом, удручающе ранним утром и дурацким дахабским чаем.

— Ну что за дерьмо? — вяло протянул он, потирая вспотевший лоб. Тут же, словно желая добить остатки самообладания, на него, будто ястреб, спикировала сизая голубка. Скользя лапками по коротко остриженной голове и отчаянно курлыкая — жидко обгадилась. — А-а-а… дерьмо…

— Приветик, знахарь! — Бодро улыбнулась Мэйбл, приближаясь чуть не вприпрыжку. — Чем занят? Почто животинку мучаешь? Обкаканый весь, хи-хи, — она залилась звонким, заразительным смехом.

Алхимик не заразился. Ответил заметно кислой улыбкой. Махнул обгаженной рукой, брезгливо счищая с головы остатки птичьего испуга.

— Да оно к удаче, — продолжала девушка, — к счастью! На, держи платочек. Какой трон у тебя солидный, никак украл где? Ох… чего бледный такой, шучу же. Знаю, что ты человек честный, порядочный, совестливый. Наши девчонки тебя больше вина любят. И также страдают от нехватки. Почему не заходишь, мы бы там с Кьярой… Ой, совсем забыла. Знакомься, это Нейт. Нейт — мастер Эйден, медик, алхимик и просто хороший человек. Тоже, насколько я понимаю, ветеран, но тех, других…

Она продолжала щебетать, легко вышагивая вокруг кресла и касаясь то руки, то плеча Эйдена. У него немного шумело в голове. От её слов, от случайно вызванных воспоминаний, от выпитого накануне спирта. Да и представленный гость как-то нервно мялся, косясь недобро и хмуро, не добавляя комфорта.

— Рад знакомству, мастер.

Эйден пожал протянутую руку не вставая. Не важничал намеренно, просто не успел разобраться, что же именно его зацепило. А что-то тут определённо было. Напряжённые колкие глазки, казённая, в угольной пыли одежда, скрипучий фальцет, который так и не удалось скрыть, и неловкая стойка… Он вдруг заметил, что Мэйбл отчаянно пытается поймать его взгляд. Надо было быстрее отделаться от неё. Большие красивые глаза больше не занимали, не трогали, куда интереснее смотрелись те, другие, бегающие из стороны в сторону.

Мэйбл получила заранее приготовленные склянки и ушла, поджав пухлые губы, в непонятном направлении, минуя дорогу. Наконец настала тишина. Голубка клевала что-то у стены мельницы, солнце поднималось всё выше и начинало припекать, горький дахабский чай, вот уж действительно к счастью, закончился.

— Помоги мне. — Эйден взялся за один подлокотник кресла, мотнул головой в сторону мастерской под навесом. Вдвоём оттащили в тень, алхимик снова уселся. — Ну, теперь моя очередь. Чем могу помочь?

— Я, честно сказать, и сам не знаю.

— Понятно. А принеси-ка мне флягу. В мельнице, живём мы там, вверх по лестнице и прямо на столе, мимо не пройдёшь. Тыковка такая с пробкой. Жёлтенькая.

Парень старался не хромать, даже когда поднимался наверх. Алхимик и теперь, потеряв его из виду, прислушивался к скрипу ступеней, подперев задумчиво голову.

— Оно?

— Самое. — Кивнул Эйден, выдирая зубами пробку. Сделал хороший глоток, поскрёб ногтем бочок тыквы, занюхал. — Ну, как тебе?

— Так я ж не пил.

— Я про Мэйбл.

— Красивая. — Нейт наверняка возмутился бы неучтивостью, даже заносчивостью знахаря, но что-то мешало. Отвлекало от общей неловкости ситуации. — Но я даже не знаю, зачем она меня сюда привела. Просто предложила — я и пошёл.