— О-о, дорогуша, ты вовремя! — Маленькая деловитая женщина лет пятидесяти, одетая в такое же платье с белоснежным передником, побудительно хлопнула в ладоши. — Повозка из прачечной на заднем дворе, бегом помогать девочкам. Скорее.

— Бегу, госпожа Дзила́но. — Исполнив весьма приличный книксен, она действительно побежала. Легко и без лишнего волнения, внутренне улыбаясь понятным рабочим хлопотам.

Через просторный зал, по коридору и направо, мимо кухни, вечно позвякивающей посудой, кладовых, вместилищ чудеснейшего изобилия, и скорее наружу, где уже сновали туда-сюда другие девушки. Принимая выстиранное и выглаженное бельё, Кьяра изредка косилась в сторону. Туда, где у коновязи стояла Мэйбл, оживлённо обсуждавшая что-то с молодым короткостриженым мужчиной. Тот держал на поводу крупного упряжного жеребца с тёмной челкой, показавшегося ей смутно знакомым.

За работой день пролетел быстро. Поменять постели наверху, послушать сплетни, стереть пыль с деревянной отделки стен, послушать сплетни, вымыть пол в общем коридоре и на задней лестнице, снова сплетни, потом немного вина перед уходом и, конечно, опять сплетни. Сейчас, уже ближе к вечеру, привычные пересуды становились интереснее. Ведь в них участвовали не только служанки.

— У тебя потрясающе красивые волосы, ты знаешь?

— Спасибо, — Кьяра сделала вид, что засмущалась, хотя была с тем полностью согласна. — Коса была во-от до сюда, пришлось немного обрезать. А твои так интересно вьются, я такого больше не видела.

— Ну ещё бы, — Мэйбл смешливо пожала изящными оголёнными плечами, — но это не от природы или… хах… мамы. Отвар хвоща, календулы, хмеля… Немного хитрых косточек в кипятке. Если захочешь — научу. Только по секрету. — Она заговорщически подмигнула, не переставая гладить толстую чёрную косу девушки. — И ещё чему-нибудь полезному научу. Я много знаю, а ты — наверняка способная.

Кьяра поняла о чём идёт речь. Зарделась по-настоящему. Ещё три месяца назад она бы ответила, что сама научит чему угодно, а теперь краснела, опустив глаза. Какое-то время говорили о работе. Не слишком долго. Не больше бутылки.

— Видела того красавчика, что приходил утром? — продолжала Мэйбл, аккуратно подливая им обеим вина, почти не разбавляя и подавляя возможные возражения одним взглядом. — Ну конечно видела. Ведь специально смотрела. И не поднимай бровки, не надо, да, он именно красавчик, пусть и немного обветренный. И знаешь, у него такой здоровый, страшный… красивый и ласковый конь. Да-а, конь. Понимаешь, к чему это я? Пей, я же угостила, госпожа Дзилано слова не скажет. А про… коней. Меня в детстве жутко прикусили. Честное слово! Вот, смотри. — Она сунула под нос Кьяре левую руку, там действительно виднелся шрам белой дугой. — Вот. И что же я? Думаешь — сторонюсь лошадей, как зашуганная девчонка? Да я даже выучилась недурно держаться в седле. И плевать, что случайная глупая кляча когда-то цапнула меня за руку. Разумно? Разумно. И сегодня, безо всякого трепета, писка и вздрагиваний, я трепала за гриву этого жуткого бычину, с глазами-блюдцами и дюймовыми зубами. А его хозяин-красавчик, хоть и немного потёртый, презентовал мне, практически даром, целую торбу замечательных трав. И готовых средств. Мазей, бальзамов, м-м-м… красота!

— Практически даром?

— Ах ты… Ну я же говорила — способная. — Мэйбл расхохоталась, кончиком пальца убирая воображаемые слезинки из уголков глаз. — Да, наш способный алхимик пока успешно уклоняется от моих атак. И что же? Думаешь, я отступлю, как какая-то расстроенная девчонка? Глупо вечно бояться лошадей, моя проницательная Косичка. Они созданы для того, чтобы на них ездили.

— Они лягаются и кусают. Иногда могут убить. — Кьяра запустила палец под тесный воротник платья, там будто бы снова кололась солома. — Я пришла сюда пешком. К чему опять рисковать?

— Пешком далеко не уйдёшь, милая, поверь мне. Я успела стоптать многовато башмаков, пока поняла это. Будь же умницей, учись на чужих ошибках.

Кьяра подняла голову от бокала, стеклянного, как у настоящих дворян. Взглянула в тёмные, темнее чем у неё, выразительные глаза. В расширенных, словно от страха или возбуждения, зрачках отражалось её собственное лицо, коса, перекинутая через плечо, детали обстановки комнаты… так много всего. В голове шумело. Должно быть — сказывалось вино. Кьяра потянулась вперёд, неловко и задумчиво, рука скользнула в разрез платья по прохладному бедру, сердце глухо ухнуло и застыло. Мэйбл мило хихикнула, выдавая лёгкое удивление лишь почти незаметным наклоном головы. Не помешала, даже придвинулась ближе. Потом поднялась и потянула её за собой. Тихонько и быстро, на цыпочках, через коридор. К двери из полированного дуба, открытой чёрным ключиком. Посреди комнаты — кровать, одна из тех, что она же сегодня застилала. Горячая щекотка внизу живота проявилась яснее. Впервые за несколько месяцев.

А потом дверь закрылась. Кьяра с трудом успела заметить успокаивающий жест, раскрытую ладонь, призывающую садиться… или ложиться? Ждать? Оставаться на месте? Она не успела издать ни звука, когда маленький чёрный ключ щёлкнул уже с той стороны, запирая эту дурацкую полированную дверь, оставляя её в одиночестве, в полном смятении, почти ужасе. На столике чуть горела масляная лампа, так, что даже в небольшой комнате свет не добирался до дальних углов. Чтобы хоть как-то успокоиться, Кьяра подкрутила огонёк, неосознанно держась спиной к стене. Стало светлее, но не понятнее. Зачем это всё? Что нужно делать? Кричать, звать на помощь? Но что тогда будет с этой её работой, её новой жизнью… Просто сесть и ждать? Она вдруг заметила у входа, прямо на полу, посеребрённый кувшинчик с крышкой. Вроде бы из него и пили последние бокалы. Кьра не видела, как Мэйбл принесла его сюда, но раз оставила — наверное собиралась вернуться… Уже чуть менее испуганная, и от того более сердитая, она вернула лампу на стол и пошла за кувшином. Присела, глянула в замочную скважину, стараясь что-то расслышать. С закатом звуков в доме становилось всё больше, но ни один из услышанных никак не помогал ей, не прояснял ситуацию. Кьяра громко хмыкнула, желая приободриться и отогнать всех демонов, возможно таящихся по углам, глотнула из кувшинчика, вроде бы даже немного пролив на белоснежный передник, и нарочито решительно направилась к кровати. Минут через десять замок снова щёлкнул. Девушка, погружённая в свои мысли, сомнения и вино, не удержалась и подскочила.

— О-о-о да… — подвыпивший парень лет двадцати, одетый броско и безвкусно, слащаво улыбнулся. — Такие сюрпризы мне по душе. Смотрю — дама уже готова?

— О да. — Мэйбл, приобнимая его за талию, вплыла следом и снова заперла дверь. — Мы, в общем-то, обе готовы. Готовились, знаешь, вместе и заранее. — Она искренне хохотнула, кивая на кувшин с крышкой. — Знакомьтесь, дамы и господа. Кьяра, сего очаровательного модника зовут Дю́ком. А эта скромная пьяненькая красавица, как ты понял, Кьяра. Ну же, — Мэйбл нетерпеливо замахала руками, — помогите мне.

— Пьяная скромность… Обожаю эти местные глупости. Эти невиданные чудеса. — Парень живо и чуть неловко, будто споткнувшись, рухнул на одно колено перед Кьярой. Взял её руку в свои, растянул в пугающе широкой улыбке лягушачий рот. — Дюк. Дюк Тафт. К вашим услугам.

Договорив, он икнул, и практически впился в запястье перепуганной девушки зубами, слюнявя и причмокивая так, словно обгрызал куриный окорочок. Кьяра вжала голову в плечи и выпучила глаза, встретилась взглядом с Мэйбл.

— Наш молодой воин весьма галантен. — Хмыкнула та, лихо заваливаясь на кровать и скидывая туфли. — Я поняла сразу, как увидела — наш. Именно наш человек. Расскажи ей, как ты сказал мне, давай. Про рок, превратности судьбы и кружевные манжеты. — Она перевернулась на живот, подпёрла руками голову и принялась беззаботно болтать ногами.

Дюк Тафт отвлёкся от лобызания руки, дойдя уже чуть не до локтя, и остановил взгляд на стройных ножках Мэйбл.

— Чулки… — начал он, но тряхнул головой и исправился, — кружева! Кружева, милые дамы, тиснение, оборки, галуны, позументы и прочие всяческие шелка — есть первейшие признаки истинной отваги! Их наличие, — юноша театрально вскинул руку, демонстрируя чуть потрёпанные кружевные манжеты, — указывает на готовность. Не вашу обольстительную готовность к любви, — он резко схватил Кьяру за ягодицу, прижал к себе, дыша прямо в лицо, — а готовность к смерти. Точное понимание того, что она, смерть, всегда неподалёку. И к некоторым ремесленникам куда ближе, чем к другим. — Дюк пошарил свободной рукой слева у бедра, где звякнула стальными кольцами пустая перевязь. Он забыл, что, как и все гости, сдал оружие при входе. — Но вот, я обезоружен вашей красотой. Плените же! Нападайте по одному. Или обе.