— Меня это не останавливает.

— А я думаю, ты много на себя берёшь. Я большая девочка и…

— Это не обсуждается, — резко оборвал меня он.

Я даже опешила от такой наглости.

— С каких пор ты стал распоряжаться моей жизнью? — своей злости я уже не скрывала. — Сначала ты что-то обсуждаешь с Яном, мне отказываешься что-либо говорить, устраиваешь с ним дуэль — он же мог тебе башку оторвать!

Федя поморщился.

— Не драматизируй. Он бы не стал перекидываться на людях. И потом, так мы всё выяснили, по крайней мере.

— Мы?! Что выяснили? Зачем тебе вообще понадобилось с ним что-то обсуждать?

— Май, как ты не понимаешь? Он знает, что ты Навич, и даже больше! Прошерстил твою подноготную от рождения до настоящего времени. Вплоть до того, чего не знал даже я. И эта информация не должна идти дальше нас и него. Для твоей же безопасности.

Я остановилась и потрясённо уставилась на него.

— От рождения? Зачем ему это понадобилось? — мой голос дрогнул.

— Тебе видней. Ты ведь с ним обнимаешься и смотришь на него влюбленной овцой, не я.

Я вспыхнула. Заполыхали не только щёки, но и уши, и даже шея. Блин, неужели это так заметно?.. И ему тоже? Вот засада!

— Никакой влюбленной овцой я на него не смотрю! — попыталась отбрыкаться я, но голос сорвался на фальцет, сдав меня с потрохами.

— Май, извини, но он тебе не пара, — сказал тихо Федька.

— Сама знаю, — шмыгнула носом я. — Не хочу, чтобы он знал, что я… Федь, в общем, не давай мне на него так смотреть, ладно? Если вдруг я его ещё увижу…

— Значит, убивать тебя сразу не надо?

— Не надо.

— Ладно, дам знать, если что.

— Но я всё-таки не понимаю, ты говоришь… Когда он успел обо мне всё выяснить?

— Откуда я знаю? Но он в курсе всей твоей биографии.

— Что такого он выяснил, чего не знаешь ты?

— Что Ярослав Лютич — твой отец.

Я застыла изваянием: на сегодня явно перебор с потрясениями.

— И кто он такой? Подожди, Ярослав… Это… О! — внезапно осенило меня.

Но этого не может быть. Он выглядит слишком молодо для возраста моего отца, которому должно быть не меньше сорока-сорока пяти лет. Но для сильного одарённого выглядеть хорошо — не проблема. Господи, я не знаю, что и думать! Я уже устала удивляться и тупо смотрела на Федьку. Мысли в моей голове прыгали в какой-то бешеной пляске и, едва коснувшись сознания, исчезали в общем круговороте.

— Почему он появился именно сейчас? Что ему от меня нужно? — жалобно спросила я.

— Хороший вопрос. Вот и выяснишь, когда мы встретимся с ним.

— Я позвоню ему прямо сейчас. — Я достала телефон и, бестолково тыча в него пальцами, пыталась отыскать нужный номер — от волнения руки не слушались.

Ярослав сразу же снял трубку.

— Здравствуйте, это Майя. Я хотела бы встретиться, — без предисловий начала я.

— Я очень рад, что ты позвонила, Майя. Когда?

— Сегодня вечером. Вам удобно? — я постаралась скрыть дрожь в голосе.

— Вполне. А где?

— В кофейне, где мы уже виделись, подойдет? В семь.

— Хорошо.

— Ну, значит — договорились. Всего доброго, — с облегчением выдохнула я.

— До встречи, Майя, — мое имя он произнес так мягко и ласково, что мне стало немного не по себе.

Я положила трубку и посмотрела на Фёдора. Он накрыл своей ладонью мою руку и пожал её. Меня потрясывало.

— Успокойся, всё будет хорошо.

Я кивнула.

— Мне нужно домой съездить, давай встретимся в кофейне пораньше.

— Я лучше за тобой заеду, а то опоздаем, — улыбнулся Федя.

Я пожала плечами и направилась к своей машине, а Федька — к своей. Уже сев за руль, я заметила, как он прищёлкнул пальцами и его Тойота, радостно пискнув и моргнув, открылась. Я улыбнулась: выпендрёжник.

***

Я сидела за столиком в кофейне и нервно теребила в руках салфетку. Совсем рядом слышались смех и разговоры веселившихся в вечерний час людей, грохот шаров для боулинга, перекрываемые музыкой и голосом вокалиста группы «А-НА», который с чувством «плакал под дождём».

— Твой кофе, — Федя поставил две чашки на стол и уселся рядом со мной, — ты точно ничего съесть не хочешь?

Я медленно покачала головой. Мне не давала покоя мысль о том, что же на самом деле произошло между моей мамой и Ярославом. Он бросил её или она его? Он не появлялся в моей жизни по своей воле, или мама и бабушка прятали меня от него? Если последнее верно, то на это у них должны были быть веские причины. Может ли он представлять для меня угрозу? В теории — да. Как всё запутано! Почему мне бабушка о нём ничего не рассказывала? Чего мне от него ждать? Стоило хотя бы намекнуть!

— Как думаешь, стоит его спросить о маме… в плане Навичей? Не прямо, конечно, — осторожным шёпотом спросила Федьку я.

— Нет. Спросишь о ней по ходу дела. Но давай нулевую основу. Пусть сам рассказывает. Я сяду за другой столик и буду оттуда наблюдать, — Федя обеспокоенно на меня поглядел. — Ты как?

Я пожала плечами. Ещё немного в нерешительности потоптавшись на месте, он ушёл. Я сидела, перебирая в уме варианты вопросов, которые хотела бы задать Ярославу. Кофе безнадежно остыл, пить его совершенно не хотелось, и я задумчиво болтала ложкой в чашке, размешивая отсутствовавший там сахар. Кончики пальцев начало покалывать — вот-вот произойдет историческая встреча, воссоединение семьи или не знаю что ещё.

— Добрый вечер, Майя, — услышала я и подняла глаза.

Вот он — мой гипотетический папаша.

— Здравствуйте, — официальным тоном произнесла я.

— Могу я присесть?

Я кивнула и посмотрела ему в глаза. Он тихонько отодвинул стул и сел напротив, не сводя с меня глаз, будто боялся вспугнуть. Затем искоса глянул в Федькину сторону, но ничего по этому поводу не сказал, и только потом несколько нерешительно улыбнулся. Понятное дело — Ярослав почувствовал, что я не одна, но мы это особо и не скрывали.

Я раньше много думала о том, что я сказала бы отцу, найди он меня. Какой он дерьмовый родитель, и о том, что не хочу даже знать его, потому что он не захотел знать меня тогда, в детстве, когда так нужен был мне. А теперь он сидел передо мной, а я представления не имела, о чём с ним говорить. Ком в горле мешал дышать, слезы грозили политься из глаз.

— Майя, не буду ходить вокруг да около. Есть все основания полагать, что я твой отец.

Что ж, хорошо, что сразу начал с главного. Так даже легче.

— Это, конечно, прекрасно и душещипательно. Мне, видимо, полагается расплакаться от счастья, — после долгой паузы, наконец совладав с собой, заговорила я. — И где же вы пропадали все эти годы?

— Я узнал о тебе только некоторое время назад, — он опустил глаза. — Твоя мама не сказала мне о беременности. Знаю, звучит нелепо и глупо, но уж как есть. Мне жаль, что всё сложилось так.

Я шмыгнула носом.

— Может, были основания не ставить вас в известность?

— Её мать была против нашей связи. И они вскоре уехали, как только Анна узнала о нас.

— Откуда уверенность в отцовстве?

— Пусть это будет интуиция. Ведь Маша так и не вышла замуж.

— Какие отношения между вами были?

— С Машей мы познакомились, когда она со своей матерью жила в Прикарпатье. Ей тогда было восемнадцать. Мы познакомились, когда она училась естественным практикам, у неё был наставник из нашего рода. А потом нас стали связывать более близкие отношения. Я влюбился, проще говоря, — он улыбнулся, грустно глядя вдаль. — Ты ведь знаешь, Анна — твоя бабушка, была очень властной женщиной, а Маша всегда её слушала. Потом я пытался выяснить, куда они уехали, но мне не удалось. Со временем смирился и оставил попытки, решил, что Маша не хочет быть найденной. А недавно от общих знакомых узнал, что Маши уже много лет как нет, и что у неё взрослая дочь… И приехал. А теперь я счастлив от того, что, возможно, и у меня есть дочь. От любимой женщины.

Пока он все это говорил, я задумчиво разглядывала свои руки, лежавшие на столе, изо всех сил сдерживая слёзы. Как же хотелось, чтобы это все было правдой! Он прикоснулся к моей руке. Я подняла на него глаза.