Кроме Макса (с моим фамильным подмышкой, конечно же), к болоту прибыли уже знакомый мой недоубийца Алексей с темноволосой девушкой воинственного вида, одетой в похожую форму(?), что и парни. Эти двое в отличие от Макса с немым изумлением уставились на нас, будто стали свидетелями первого контакта с инопланетным разумом.

Затем брюнетка совладала с собой и обожгла меня таким взглядом, что пижама на мне не задымилась только чудом. А Алексей продолжал таращиться на обнимающихся до сих пор нас с Яном, как баран на новые ворота.

Мавки хохотали в голос.

То есть, имели удовольствие полюбоваться нашим поцелуем не только мавки. Выторговала себе ключ, называется.

— Так значит вы… — с улыбкой начал Макс.

— Нет!

— Нет.

Всё также дружно запротестовали мы с Яном и переглянулись. Я высвободилась из его рук и смущённо отвернулась.

— Долго объяснять. Но выглядело это, наверняка, как нечто большее, чем есть на самом деле.

— Конечно-конечно, — сладко согласился Макс.

— Макс, поверить не могу, что ты вернулся…

Они обнялись и принялись возбуждённо обсуждать подробности Максового путешествия сюда.

Я решила не откладывать вопрос, ставший причиной всей поцелуйной кутерьмы: присела возле топи и вытянула вперёд руку.

— Ключ верните, — грозно потребовала я у зеленоволосой.

— Не теряй больше, в другой раз такую усладу не задумаю, — пообещала она, вытянула из-под воды ключик и протянула мне. Я покраснела до корней волос, выхватила ключ и вскочил на ноги, планируя, пока все заняты Максом, тихонько испариться. Не вышло.

— Майя, — Макс отодвинул Яна, ринулся ко мне и стиснул в объятьях. — Спасибо тебе, век не забуду. А блюдо с собой заберу, ему здесь нельзя, извини.

— Я очень рада, что тебя удалось достать оттуда. Врагу не пожелаешь… — кивнула я и шмыгнула носом.

— Макс, это правда ты?! — Алексей оттёр меня от чудом спасшегося друга и принялся обнимать его, ощупывать и оглядывать.

Я отошла в сторону. Теперь домой.

Сунула руку в карман и стиснула в кулаке ключ.

Нет. Не так.

Зажмурилась и прижала ладони к вискам. Нужно просто проснуться. Вот, тупица! Давно можно было так сделать!

Господи Боже, какая забористая микстура. Или… это больная фантазия у меня, да? Ну и бредятина. Какое счастье, что это был сон!

Я лежала в собственной постели со сбившимися влажными простыней, одеялом и глядела в потолок. Мокрая насквозь пижама, сама вся в испарине, но по ощущениям совершенно здоровая.

Из соседней комнаты доносился Федькин безмятежный храп под дивный аккомпанемент имперского марша.

Как оказалось, у чудодейственной микструры есть серьёзная побочка — уже второй день кряду у меня болела голова, не переставая. Хотя и после — не значит из-за, но… Про горячечный бред вообще промолчу. Я решила, что анализ моего ночного приключения облегчения не принесёт: выводы напрашиваются неутешительные. Федька же не проникся моими страданиями, лишь жестокосердно убедился, что по простудной части я однозначно поправилась, но обещал доложить обстановку бабушке и взять у неё что-то для моей головы. А мучится сомнениями относительно своего душевного здоровья оставил в одиночестве.

Жанну ещё вчера забрал и увёз в неизвестном направлении её обожаемый оборотень, а мне ничего не оставалось, кроме как заняться хозяйственной прозой жизни. Нет, не нужно подозревать во мне повышенную трудовую сознательность. Я честно хотела бы накрыться простынёй и тихо помирать себе от головной боли сутки напролёт, но побоялась, что усну, а мне опять будет снится всякое. Поэтому мужественно загрузила бельё в стиральную машину, навела порядок и отправилась в магазин — проветриться.

На обратном пути уже у самого дома стало понято — случилось нечто страшное. Возле подъезда стояла Олимпиада и, собрав вокруг себя небольшую толпу из благодарных и не очень зрителей, с самым воинственным видом вещала в массы очередную жилищно-бытовую драму. Вроде бы, ничего нового, но у меня внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия.

— Ну, наконец-то, явление Христа народу!

— Здравствуйте. А что, собственно, произошло? — я двинулась в подъезд, не сбавляя скорости и игнорируя любопытные взгляды зрителей.

— Произошло! — мерзкая пенсионерка решительно направилась за мной. — Испорчен мой ремонт в ванной!

Ремонт? Да там ванная видела ремонт последний раз при царе Горохе.

— А я-то тут при чём? — При том! Ты меня топишь!

— Как топлю? — похолодела я и взметнулась вверх по лестнице, а ретивая Олимпиада ни на шаг не отставала.

Она же меня судебными исками со свету сживет, если это правда! Я бросила пакеты под ноги и, немного повозившись с замком, распахнула дверь. В тандеме с соседкой мы ворвались в квартиру.

— Да чтоб тебя!.. — шёпотом опечалилась сразу я.

Закинула сливной шланг от стиральной машины в ванну, и с досадой оглядела пенное великолепие под ногами. Пейзаж выдался что надо: воды по щиколотку, а из угла в угол ванной комнаты неторопливо плывёт полупустая упаковка с гелем для душа в виде крокодильчика. Бассейн с крокодилами. Я покосилась на торжествующее лицо пострадавшей, с каким-то нездоровым удовольствием любовавшейся открывшимся её взору видом.

— Олимпиада Андреевна, извините, я возмещу затраты…

— Естественно! Куда ты денешься? Имей в виду, я вызвала экспертов, чтобы зафиксировать ущерб!

— Кто бы сомневался, — пробормотала я.

— Вот-вот, и не сомневайся! Как романы с несколькими мужиками враз крутить она первая, а как за квартирой смотреть — не дождешься! И Жанка такая же!

— Олимпиада Андреевна, побойтесь бога! С какими мужиками?

И куда только девается её интеллигентность, когда она погружается в тему чужой личной жизни?! Оплот нравственности, блин, всемирного масштаба. Сразу какие-то простонародные выражения в речь вставляет, и ещё эта хабалистая интонация появляется. Как базарная баба, в самом деле!

— А не надо меня божьей карой пугать! — гневно свела нарисованные брови Олимпиада. — Я что вижу, то и говорю! Сначала этот ваш пронырливый Фёдор, который и днём, и ночью таскается, так и зыркает своим цыганским глазом, как бы чего умыкнуть. А теперь ещё второй дежурит под подъездом, тебя дожидается. Смотри, пропадет у меня что, с тебя спрошу!

Я только тяжело вздохнула, возражать ей было бесполезно: она не слушала, а по обыкновению наслаждалась процессом. Совсем из ума выжила. Кому нужно её бесценное барахло? Психушка по ней плачет.

— С чего вы взяли, что это меня кто-то дожидается?

— А кого ж еще? Тебя колченогую привёз неизвестно откуда, видать, после кувырканий с ним захромала. А потом ходит тут, поджидает.

— Чего? Каких кувырканий? Да просто ногу подвернула, а он подвëз до дому! — и зачем я оправдываюсь? Всё равно не поверит.

Стоп!

Ян приезжал сюда? Когда это?

— Олимпиада Андреевна, вы ничего не путаете? Может, это не он был и не меня поджидал?

— Я никогда ничего не путаю, — оскорбилась она. — Он самый и был, я его хорошо запомнила. И номер машины «вэ, ноль, ноль, один, вэ, вэ», — подняв глаза к потолку, отчеканила старушенция. — А вчера полдня тут торчал, видно, сильно ему понравилось кувыркаться с тобой, — потерпевшая резко замолчала, прислушиваясь к шуму на лестнице. — Ой, это комиссия из ЖЭКа, наверное, приехала! — озабоченно всплеснула руками она и метнулась к выходу. — Ну, Майка, смотри у меня, придешь ремонт делать, — уже более миролюбивым тоном на прощанье выдала Олимпиада и, погрозив мне пальцем, поспешила к себе для оценки разрушений.

— Приду-приду, — хмуро пообещала я.

Сидя на полу и вычерпывая ковшом воду, я вяло размышляла.

Ян? Зачем он приезжал? Если эта полоумная карга не врёт, конечно. Наверняка врёт, с неё станется! А ведь нас вчера, действительно целый день дома не было… В кино с Федькой ходили и вообще… Ну, и что? Это не значит, что Ян меня здесь подкарауливал. При мысли о том, что он был здесь, вспотели ладони: я взволнованно вскочила, заметалась в крокодильем бассейне, затем села обратно и с ещё большим энтузиазмом принялась за осушение. Почему меня это так вывело из равновесия? К моему стыду, не от страха или опасения, что он задумал что-то против меня. А от потенциальной возможности снова увидеть его.