— Определённо.

— Да ты извращенец, — протянула я.

Он, усмехаясь, неопределённо пожал плечами: мол, может, да, а, может, и нет.

— И что же спасло меня от этой незавидной участи?

— Почему это незавидной? — деланно возмутился он.

Вот это самомнение!

— И всё же. Что удержало тебя от этого страшного поступка? — не унималась я.

— Прекрасное самообладание и врожденное благородство.

— Мания величия на лицо.

— Ничего, со временем ты к этому привыкнешь.

— Ну ладно, благородный рыцарь, давай спать — завтра рано вставать.

Когда мы уже лежали в постели, меня вдруг накрыло озарение. Есть ещё один вопрос, который требует немедленного ответа! Я аж подпрыгнула.

— А ты всё же воспользовался моим состоянием! — я вспомнила его фразу про «истинные эмоции».

— Клевета! Когда это? — удивление у него вышло не очень натурально.

— Вот сейчас ты неубедительно удивляешься! Зачем ты потащил меня к себе, а? Для того, чтобы проверить мои истинные чувства к тебе?

— Ну… В основном, я боялся, что ты наделаешь глупостей. Поэтому решил, что лучше будет присмотреть за тобой.

— И это всё? Не ври мне! Неужели всё так благопристойно, и совершенно ни одной коварной мысли?

— Конечно, заодно я узнал и это…

— Вот! Я так и знала! — я привстала на локте и обличительно ткнула его пальцем в грудь.

— Но. Это не было основным мотивом. Честно, — он поймал меня за руки и потянул на себя, а я повалилась на него сверху.

— Ну, разумеется, нет! — я подперла голову рукой, воткнув локоть Яну в грудь. — А почему Федька уехал? Неужели я так его достала, что он бросил меня одну?

— Нет. Это я его убедил оставить тебя под моей опекой.

— Что-то как-то быстро он согласился.

— Ты так аргументировано возмущалась. А потом его сразил мой довод о том, что байк — не очень подходящий вид транспорта для не очень трезвых девушек.

Я покраснела. Что правда, то правда. Ну, не совсем я была трезвая, так что теперь убиться об стену?

— И всё? А что насчёт «Молота», его это не беспокоило?

— Я не стал вдаваться в детали. Он не в курсе был, что ты пила. И потом, после недавних событий он мне доверяет.

— А ты продуманный тип! И после этого, ты говоришь, что ничего такого не замышлял?

— Слушай! — обхватив меня руками, он перекатился и навис надо мной, раздражённо глядя на меня. — Если бы я захотел воспользоваться доступом к телу, то воспользовался тобой по полной программе — получил бы удовольствие и сделал бы так, что ты ничего не помнила. Всякие есть коктейли в вашем ведьмовском меню. Или кто-нибудь другой знающий воспользовался, если бы меня не заботила твоя судьба, — он лег на своё прежнее место. — Или тот же твой друг, которого ты так опрометчиво угощала. Его спас только тот факт, что он тоже был не в себе. Так что скажи спасибо и не демонизируй мою личность!

— Спасибо, — буркнула я. Не знала, что всё так серьёзно было. Больше вообще ничего пить не буду из «особого» меню, себе дороже! — Так значит, ты все-таки наблюдал за мной! А я думала тебе на меня плевать! Обжимался там со своей дылдой!

— Тебя зацепило?

— Так это была месть? Блин, я так переживала, что чем-то обидела тебя и поблагодарить не успела! А он — мстить!

— Правда? — он обнял меня и уткнулся носом мне в шею. Я кивнула. — А я чуть от ревности с ума не сошёл. Когда ты кинулась к Фёдору с объятиями. Мне так хотелось оказаться на его месте..

— Мне и в голову не пришло это. Такое облегчение было видеть его живым-здоровым. Я ведь боялась, что этот урод его убил или покалечил. И всё из-за меня! А ты — ревновать! Хотя Федька мне сразу сказал, что ты — Отелло! А я не поверила.

— Какой догадливый…

Мы надолго замолчали. Я думала о том, какое это счастье — взаимные чувства. А о чем думал Ян? Не знаю. Я уже почти заснула, когда он шепнул мне:

— Май, ты тогда сказала, что любишь. К кому это относилось?

У меня заполыхали уши. Я сразу поняла, какой момент он имеет в виду.

— Тебе что, Стас это доложил под гипнозом?

— Нет, я сам слышал.

Надо же, какой у него хороший слух!

— Ну ты же слышишь и мои чувства, вот и прислушивайся внимательней!

— Сейчас я слышу досаду.

— Твои проблемы.

— Люблю тебя, — шепнул он мне в самое ухо, приятно щекоча его своим дыханием.

Я заулыбалась. Фигушки, ничего я ему не скажу — и так слишком много он обо мне знает. Никаких загадок, я вся перед ним как на ладони. Капец!

— Я сплю.

— Жестокая.

— И ты спи.

Я проснулась среди ночи в холодном поту. И Ян сразу же поднялся на локте и заглянул мне в лицо.

— Что, опять кошмар?

— Угу.

— Расскажи мне.

— Я каждый раз вижу дверь. Кто-то хочет войти. Кто-то ужасный. И с каждым разом он всё настойчивее. От этого реально не по себе… Теперь мне кажется, что это не просто сон, которого можно испугаться и забыть… — я уткнулась лицом ему в грудь и всхлипнула.

Ян погладил меня по голове.

— Не бойся, мы что-нибудь придумаем.

— Угу.

Что-то в последнее время я либо ору, либо плачу — натурально, как истеричка.

— Знаешь, а может, попробовать сделать дверь в твоём сне более крепкой, или возвести стену. Кирпичную. Нет, бетонную.

Я даже села. А это хорошая мысль.

— Я попробую. Завтра. Сегодня я точно больше не усну.

— Тогда я тоже не буду спать вместе с тобой. Всё равно скоро вставать. И не бойся ничего — теперь у тебя есть я.

— Хорошо. Не буду, — улыбнулась я. Теперь у меня есть он — свой собственный телохранитель. И необычайно сильный к тому же. — Ян, а, правда, волки камни в крошку дробят?

— Ну, камни, не камни, но дробят! — он встал и отправился на кухню, включил там чайник и вернулся. Я уселась, завернувшись в одеяло. Он сел рядом со мной. — Между прочим, ты знала, что богатыри в русских сказках — волки?

— Да ладно! Что-то я никогда не слышала, чтобы Добрыня Никитич перекидывался!

— Это варианты сказок без интимных подробностей.

— Ага, ударился Добрыня Никитич о землю и волком оборотился. Перегрыз Змею Горынычу глотку и был таков! Так дело было без купюр?

— А что? Вполне возможно и так. Сам лично не присутствовал, поэтому доподлинно мне не известно.

— Так значит, это твои предки избавили Землю русскую от реликтовых ящеров!

— Ну, да. И не только русскую.

— Как там у Филатова? «Я фольклорный элемент, у меня есть документ!»

— Ага, «Я вообче могу отседа улететь в один момент». Но это Баба Яга, вообще-то. Твой предок!

— Супер! Ты потомок богатырей Земли русской, а я значит — Бабы Яги?!

— Нет, ты у меня потомок Василисы Премудро-прекрасной! Только смотри, в лягушку не превращайся.

— Если какому-нибудь Кощею не отдашь — не превращусь, — пообещала я. — А то целовать ведь замучаешься! С превращением обратно я бы повременила. Из вредности.

— Не отдам, уж будь спокойна, моя вредина.

— И ковры с рубашками тебе за одну ночь шить не буду. И не мечтай!

— Да и с пирогами у тебя не очень… — хитро прищурился он.

— А тебе пироги надо? — нахмурилась я.

— Нет. Я и без пирогов с коврами согласен обойтись, — он обнял меня за плечи и поцеловал в нос.

— То-то же. А то — с пирогами у меня не очень! Зато без пирогов — очень. Кстати, о любителях пирогов и Василис, а Иваны-царевичи-дураки тогда кто?

— Люди, конечно! Но и им волки тоже помогали. Помнишь сказку «Иван-царевич и серый волк»?

— Понятно. А Кощей Бессмертный — одарённый? Почему он бессмертный?

— Думаю, он царь Навьего мира. Потому и бессмертный.

— Ладно, фольклорный элемент, вода вскипела.

— Пошли кофе варить, но только вместе.

— А по отдельности нельзя? Я в душ хотела сначала сходить.

— Боюсь оставлять тебя одну, вдруг улетишь отседа?

— Ха-ха-ха. Сейчас умру со смеху!