— Я не тварь. Ты-то сам кем был до свалки?

Макс не ответил, настороженно замерев, поднял указательный палец вверх, чтобы мы замолчали. Сначала абсолютно тихо, но через пару секунд напряжённого вслушивания я начала различать звучащие по нарастающей аккорды знакомой мне мелодии.

— Это что, «Queen»? — повернулась я к парню.

— Да. Ну из «Горца» саунд. Но этот Дункан МакКлауд меня сам заколбасит. Стоило по сериальчку понастальгировать — и вот, повыносило лохматых. Бежим!

Больше объяснять он явно не собирался, потому как резко сорвался с места, схватил меня за руку и поволок за собой. Афанасий послушно зацокал позади.

— Куда мы?

— В библиотеку, — не оборачиваясь, бросил Макс.

А, ну сразу понятно всё стало.

Мы долго петляли бесконечными замковыми коридорами, которые мелькали так быстро, что я не успевала не то что оглядеться, а просто удивиться такому разнообразию. Широкие парадные анфилады, изящные галереи с витражными окнами сменяли темные застенки с узкими непролазными ходами и винтовые тесные лестницы с низкими потолками, ориентированными по высоте разве что на пигмеев.

Вскоре разноглазый соизволил сбросить скорость, и мне удалось кое-как отдышаться. Теперь разглядывать интерьеры стало куда как удобнее.

Эта часть замка, куда мы так резво эвакуировались, была явно нежилой. В замшелых каменных коридорах было жутко: мрачно, сыро, гулко; местами мерно капала вода, сквозило холодным заплесневелым ветерком, запахи стояли соответствующие. Через один горящие факелы на стенах и закопчённые потолки уюта не добавляли, но всё же представляли собой хоть какое-то освещение — окна здесь конструктивно не предусматривались. В самых тёмных закоулках, стоило только туда ступить, в стороны шарахались мохнатые тени, цокая когтями по каменному полу, в отдалении то и дело раздавался замогильный вой.

Через некоторое время стало совсем невыносимо. Кроме замогильных стенаний и других неприятных потусторонних звуков, из темноты теперь ещё доносились абсолютно узнаваемые шебуршание, возня и писк, то и дело под ногами кто-то юрко сновал туда-сюда, что заставляло меня содрогаться каждый раз и всë больше ускорять шаг и титаническими усилиями сдерживать себя от истерического визга. Крысы меня пугали даже больше, чем сверхъестественные местные ужасы, потому что были вполне реальны и омерзительно осязаемы.

Макса такие страсти нисколько не смущали: он как ни в чëм ни бывало бодро шагал вперёд и попутно давал рекомендации по технике безопасности. Здесь пригнуться, тут под ноги смотреть, в тёмные закоулки не вглядываться. После таких наставлений смелости не прибавлялось. Я ежесекундно озиралась, зябко ёжилась, вздрагивала при малейшем шорохе и вообще мечтала как можно скорее покинуть эти неприветливые помещения.

Силы мои были на исходе, о чем я только и мечтала сообщить нашему Ивану Сусанину и прекратить эти бега в лабиринте, и когда я уже решилась на признание, в глубокой нише, из которой тянуло ледяным смрадом, кто-то застонал и загремел цепями, а Макс наконец остановился.

— Все, оторвались, вроде, — уведомил он.

Я ничего не ответила, только одарила его красноречивым взглядом, пытаясь привести душевное равновесие или хотя бы дыхание в норму.

— А тут миленько, — саркастически протянула я после того, как отдышалась. — А это, — кивнула я в сторону вонючей ниши, — вероятно, библиотекарь?

Разноглазый заржал. Однако нам с опасливо озирающимся Афанасием было не до смеха.

— Нет, это Кентервильское привидение. Не бойтесь, оно неопасное, но занудное до жути. Поэтому не советую с ним вести беседы. А до библиотеки уже не далеко.

Через мгновение начался сущий бедлам: откуда не возьмись налетели рогатые твари с крыльями, приволокли с собой Эдриана Пола в образе Дункана Маклауда, который со зверским выражением лица рубил всё, что попадалось под руку, под ногами верещали крысы, под потолком бились летучие мыши. Макс задвинул нас с Афанасием за спину и с мечом в руках мужественно отбивался изо всех сил.

Я зажмурилась, стараясь ни о чём не думать, чтобы всякую дрянь больше не выносило из местных нездоровых недр воображения или первобытных страхов, подавленных высшим образованием… Как назло в голову лезла страшная муть.

В тени закоулка, в котором мы с Афанасием нашли своё убежище в процессе отступления, что-то лязгнуло, затем шипело… Я вжалась спиной в стену, присела и, холодея, пошарила рукой по полу в поисках хотя бы камня. На свет осторожно выступило странное существо — большое серебряное блюдо на волосатых паучьих лапах ростом с небольшой журнальный столик. По краям блюда кустисто торчали пучки чёрной щетины, из-под которых виднелись красивые золочёные ручки, а в центре я разглядела затейливый вензель в виде переплетенных букв «М» и «Р».

Блюдо было явно моё. Фамильное.

Я вскочила — не дожидаться же, когда блюдо пойдёт атаку! — фамильное, похоже, восприняло это командой к действию, метнулось в мою сторону и с разгону поддало мне с тылу под коленки, отскочило в бок и замурчало, вроде как, примирительно…

Тяжело дыша, в закоулок ввалился Макс, пихнул в бок бледного до синевы Афанасия:

— Идемте, ещё один зал — и мы в библиотеке, там безопасно.

Перебежками от колонны к колонне мы преодолевали огромный зал, тронный, видимо. Моё блюдо трусило позади, держа некоторую дистанцию: попытка поддать под колени Максу кончилась для фамильного пинком и полётом в противоположный угол.

— Это ещё что за…? — начал было Макс и покосился на меня, когда из тёмного алькова нам навстречу медленно вышла Белатрисса Лестрейндж собственной персоной.

Судя по ошалелой физиономии, «Гарри Поттера» он не смотрел. И не читал.

Не успела я и рта открыть с объяснениями, как Белатрисса, хищно оскалилась, взмахнула палочкой и принялась сходу бомбить нас «авадкедаврами». В доли секунды до этого я растолкала Макса и жалобно всхрюкнувшего Афанасия в разные стороны и заорала «Бежим!». Пригибаясь под обстрелом, мы хором кинулись за угол в укрытие.

— Это чокнутая волшебница из фильма, заклятья смертельные, — постаралась кратко изложить я.

— Ясно. Чем она там машет?

— Волшебной палочкой, — буркнула я.

— Чем? — фыркнул он и моментально перестал веселиться, когда мимо его лица пролетел очередной зелёный плазмоид.

— Так, ладно, как её нейтрализовать?

— По башке ей дай!

— Чем?!

— Чем-нибудь потяжелее!

Подбить волшебницу было нечем, к сожалению, и обезвредить её не удалось. Зато Белатрисса совсем разошлась — сыпала проклятьями направо и налево. А потом остановила тяжёлый взгляд на Афанасии. Она взмахнула палочкой, что-то неразборчиво гаркнула на латыни, и под её жуткий сатанинский хохот Афанасий вдруг посерел, весь скукожился и тяжело рухнул на четвереньки, обрастая пластинчатым панцирем. Через мгновение, к моему ужасу, на месте несчастного чёрта шевелила усиками гигантская отвратительнейшая мокрица.

Всю оставшуюся дорогу я, не смущаясь, ревела. От жалости к Афанасию — нет помочь мы ему не можем, взять с собой — тоже, если останемся, то и с нами могут случиться неприятные метаморфозы, — от злости на Беллатрису, на себя, Макса, от бессилия и усталости.

Воющая, рычащая и скрежещущая зубами толпа выдуманных, существующих и несуществующих монстров, бородатых викингов с топорами и вымерших динозавров росла, множилась и не желала отставать. Силы мои и здравый смысл иссякали на глазах. Слёзы высохли, а я сама стала сомневаться, что такое вообще может происходить. Со мной. Существую ли я, или тоже плод чьего-то воображения.

Надо отдать Максу должное: он не отчаивался, не сомневался и с прежним задором и темпом продолжал тащить меня за собой.

Нырнув за Максом в предложенную им в качестве укрытия комнату, я привалилась к стене, а разноглазый захлопнул с трудом сдвигаемую дубовую дверь и на всякий случай навалился сверху. С минуту мы, молча глядя друг на друга, пытались отдышаться.