— Уверен. Тянуть уже некуда. А покойники, ну что с ними… Справится.

Слушая все это, я медленно покрывалась холодным потом. С покойниками знаться мне вовсе не улыбалось. И с чего вдруг Джаред решает, что мне пора, а что нет? Странный какой-то. Но спрашивать я точно не буду. Похоже, пора сваливать.

***

— Боюсь, я буду вынужден настоять, — с нажимом, но все еще мягко, произнес он.

Я молча попятилась, холодея с каждым шагом все больше и больше.

Пожелала мимоходом дверь. Куда-нибудь. Обернулась и даже не удивилась. Дверь была. Метра два в высоту, резная, с тяжёлыми ручками-кольцами по полпуда каждая. Достойная готического собора, не меньше.

Взявшись за массивную ручку мегадвери и потянув ее на себя, я последний раз оглянулась на Джареда. Он не бросился меня догонять и теперь всё так же стоял возле дуба. И как будто даже улыбался. Как мне показалось, удовлетворённо. Я не стала анализировать, правда ли это или мне примерещилось, а если и правда, то чему он там обрадовался, а шагнула в дыру дверного проема. Вдруг кто-то вцепился мне в руку, я от неожиданности дëрнулась, резко высвободила конечность из захвата и оглянулась: это был Афанасий с бледным от ужаса пятаком. Он снова повис на рукаве, чтобы отчаянно ломануться за мной.

Через секунду дверь с грохотом захлопнулась, я вздрогнула, а моя пижама внезапно освободилась от волосатых рук Афанасия. Вокруг царила непроглядная тьма, земля ушла из-под ног, а я в страхе зажмурилась, нелепо болтаясь между небом и землёй. Принялась снова повторять про себя: «Хочу оказаться в месте, где нас никто не найдёт!»

Вдруг вся эта дрянь с невесомостью неожиданно кончилась. Что-то дëрнуло меня за ноги, мир вокруг качнулся, и я рухнула в пыльную кучу хлама. Тьма вокруг не рассеялась, но уже не ощущалась абсолютно непроглядной. Но я по-прежнему ничего не могла разглядеть. Да уж, в этой куче вообще сложно будет что-то найти. Теперь и меня.

Афанасия рядом не было. Я попыталась встать, попутно ощупывая пространство вокруг себя в поисках чего-то вертикального. Стены, например, с включателем. Под ногами тут и там мешался разнообразный хлам: какое-то тряпьë, тяжёлый объëмный предмет вроде сундука, щётка на длинной ручке, таз и другой не поддающийся опознанию скарб — в носу свербело от поднятой вверх пыли. Да что это за чулан со швабрами? И тут моя рука наткнулась на нечто шерстяное и тёплое. Оно вздрогнуло и зашевелилось. «Крыса», — как-то сразу определила я и от первобытного слепого ужаса зашлась в истошном визге. К моему ультразвуку тут же присоединился ещë один, вторя в унисон на октаву ниже, а через секунду распахнулась чуланная дверь, впуская — свет: на пороге стоял шотландец. Космато-бородатый, в килте, обнажавшем волосатые голени и колени, и с мечом в руках.

От удивления я моментально заткнулась. Меховое оно (после нашего чудного дуэта — определённо не крыса) — тоже. Шотландец недобро усмехнулся и шагнул в чулан.

— Останется только один, — проникновенно объяснил он.

Я попятилась вглубь кладовки, ежесекундно натыкаясь на щедро наваленное повсюду барахло. Косматый сделал еще один, но значительный, шаг в мою сторону.

— Не надо… меч уберите… — забормотала я, споткнулась об очередной кусок хлама и с размаха уселась на пол.

Шотландец медленно, но верно, наступал. Я упëрлась спиной в стену и зажмурилась, отступать было больше некуда.

— Останется только… — снова загудел он, но резко замолчал с оборвавшим его монолог свистящим звуком, а затем что-то тяжело бухнулось об пол и… покатилось.

Я решилась открыть один глаз как раз в тот момент, когда теперь уже безголовый шотландец рухнул сначала на колени, а потом и повалился всем корпусом прямо к моим ногам. Его кровь толчками вытекала из рассеченных сосудов шеи. Позади всей этой чудовищной картины, в дверях, стоял рослый парень с окровавленным мечом в руках.

Ничего не оставалось, как снова заорать. Или брякнуться в обморок. Но я почему-то больше не могла издать ни звука, только зажимала рот рукой в попытке отползти как можно дальше от обезглавленного и лишаться чувств, к сожалению, тоже не торопилась. Зато оно, как и прежде взяв верхнюю ля, надрывалось всё в той же тональности в углу напротив.

Вдруг подул лëгкий ветерок, а прямо под потолком начали собираться тучи, засверкали молнии, пару раз громыхнуло, шотландский труп в комплекте с головой и лужей крови замерцали, как в ранних фильмах про виртуальную реальность, и исчезли. Ради разнообразия оно прекратило визг. В комнате пахло озоном.

— Да кто тут орёт как резанный? — в чулан шагнул убийца виртуального шотландца, грозно распинывая со своего пути тазы и швабры. — Что за чёрт… — это оказался молодой парень лет двадцати-двадцати пяти, он отбросил меч в сторону и раздражëнно пообещал: — Не стану я больше никого убивать. — И затем, вглядевшись в «крысиный» угол, изумлённо спросил у мехового: — Афанасий?

Оно тихо ахнуло.

— Макс?

Уже немного попривыкнув к свету, я перевела взгляд на оно и с удивлением действительно опознала в нём Афанасия.

— Афанасий! Это правда ты? — радостно бросилась я к нему.

— Госпожа Майя, слава богам! — не менее радостно взвыл чёрт.

Мы обнялись как родные. Затем Афанасий повернулся к парню:

— Макс… Раз ты здесь, то, полагаю, это Запределье… — полувопросительно и с такой обречëнностью в голосе произнёс он, что мне стало не по себе.

— О, да! — не стал утешать чёрта тот.

Убийца шотладцев поднял с пола и сунул в ножны меч, по-хозяйски продолжая расхламлять путь от тазов и прочих швабр, толкнул дубовую дверь и махнул нам с Афанасием рукой, приглашая следовать за ним.

Выглядел он странно. Во-первых, одежда его — самая обычная чёрная футболка с портретом Фредди Меркьюри и джинсы — резко контрастировала с искусно изготовленными ножнами и мечом, которые просто вопили о роскоши и явной недешëвой эксклюзивной работе мастера. Сомнений даже у меня, совершенно не разбирающейся в оружии девчонки, не было: и рукоять меча, и ножны, помимо украшения в виде очень тонкой резьбы, были обильно усыпаны отнюдь не стекляшками. Ну и завершали его шикарный эклектический образ (прямо вишенка на торте) потрепанные парчовые остроносые туфли в стиле старика Хоттабыча, богато расшитые бисером. Помимо диссонанса в наряде, что-то необъяснимо приковывало внимание к его лицу, неправильность какая-то, в общем, я пока сама не понимала что. Ну как бородавка на носу. Но бородавки не было.

— Ну, а вас за что сослали в это чудесное место? — криво усмехнулся он нам, когда мы выбрались из чулана и оказались в светлом просторном холле.

— Нас не сослали… — печально молвил Афанасий.

— Тогда как вы здесь оказались? Тут вам, знаешь ли, не здесь.

— Это всё госпожа Майя. Я только хотел сбежать и увязался за ней…

— Мощно. Значит, вот эта пигалица вас сюда перенесла? Но как? — парень резко повернулся и пристально посмотрел на меня. От неожиданности я даже отпрянула. И теперь поняла, что в его лице было не так: глаза — один карий, а другой голубой.

— Через дверь, — совладав с собой, ответила наконец я. — Я просто хотела, оказаться в месте, где меня никто не найдёт.

— Ну что ж. Это сработало. Здесь тебя точно никто не найдет, — абсолютно серьëзно сообщил он и двинулся в сторону залы с исполинских размеров камином, уютно расставленными рядом креслами и шкурой медведя на полу.

— Здесь — это где? — решила уточнить я, следуя за парнем.

— Добро пожаловать в Никуда, — пригласил он и пафосно обвел рукой местное убранство.

— А ты — дай угадаю — Никто?

— Не, я — Макс, — радостно оскалился разноглазый. — На самом деле это Запределье — место, которого нет. Всё, что ты вокруг видишь, слышишь, чувствуешь, не существует, а только кем-то когда-то выдумано, описано, рассказано — свалка чьих-то фантазий. И мы, считай, что исчезли. Можно тут веками мариноваться и никто тебя не хватится.

Его слова заставили похолодеть — занесла же нелёгкая!

— А вот ты что за тварь такая?.. — задумчиво прищурился он и, ещё до того, как я успела возмутиться и даже открыла для этого рот, уточнил: — Откуда, ты говоришь, вы переместились?