Из всех писателей выделяется Платонов. В «Чевенгуре» он всю нашу глупость описал. Всю нелепость построения коммунизма. Это произведение — как «Дон-Кихот».

Александр Исаевич Солженицын — личность героическая, исключительная и неподкупная. Я тоже видел и знал, как разлагалась социалистическая система, но молчал, как жалкий трус. А он это высказал. И на весь мир. Это самый крупный писатель».

Еще я тогда спросил Федора Григорьевича Сухова, как он относится к писателю М.Шолохову. Он рассказал: «Когда я учился в Литературном институте, однажды в Москву по какому-то поводу, может, на очередной съезд, приехал Михаил Шолохов. Остановился он в гостинице. И вот нас с одним товарищем послали взять у него интервью. Пошли к нему в номер, так он с нами и разговаривать не захотел. Загадочный писатель Шолохов. И для меня — неопределенный», — заключил Федор Григорьевич.

Я забыл сказать, что тогда в годы перестройки Сухову хотели присудить вторую Всесоюзную литературную премию, но он от нее отказался. Сказал, что не хочет ни от кого зависеть. И добавил: «Мне писатель Михаил Алексеев сказал: «Ну, и правильно сделал, что отказался».

Я горжусь тем, что у нас в Нижегородском крае жил и творил такой поэт. Большое видится на расстоянии. Сейчас суховские стихи и поэмы разбросаны по многим сборникам. Читателю многое незнакомо. Но когда их издадут вместе, в томах, читатель скажет: «Да — это великий поэт. Классик. Его надо изучать в школах и институтах».

Однажды в Горьком за несколько лет до кончины Федора Григорьевича в Доме архитектора организовали вечер поэзии с «чаепитием». Там собрались архитекторы, художники и поэты. Каждый поэт читал стихи по желанию, на выбор. Сухов прочитал тогда есенинское:

Теперь поэта Федора Григорьевича Сухова с нами нет. Скончался он 5 января 1992 года, не дожив до семидесятилетия двух месяцев и девяти дней.

Но мне всегда почему-то кажется, что он ушел совсем ненадолго, полюбоваться Волгой, побродить по широким приволжским лугам и оврагам-горам. Поговорить, посоветоваться с природой, набраться у нее земных и небесных сил и снова вернуться домой, в свою убогую завалюху, чтобы работать, творить.

Захоронен Федор Григорьевич, по его просьбе, не на самом кладбище, которое расположено при церкви Николая Чудотворца, а рядом — на склоне крутой и высокой горы Красного Оселка. С видом на Волгу.

17.12.2001 год

Для справки: «Ивница» — лирическая хроника, а, по существу, роман о Великой Отечественной войне в двух частях. Произведение написано в 1963–1982 гг. Первая часть хроники (в отрывках) была опубликована после смерти писателя журналами «Волга», «Огонек», «Аврора». Вторая часть — журналом «Нижний Новгород».

Летом 1969 г. я послал письмо со своими стихами в газету «Ленинская смена», откуда вскоре получил ответ за подписью Виктора Кирилловича Кумакшева.

Вот его краткое содержание: «Дорогой Евгений! Письмо Ваше мне очень понравилось. По-моему, Вы способный человек, а, следовательно, Вам надо писать, учиться писать. Выберете какой-то день (предварительно сообщив о нем в редакцию), приедете, привезете свои стихи, и мы с Вами поговорим подробно. Условились? Всего Вам хорошего!».

Дня через три, загодя договорившись с Виктором Кирилловичем и на час раньше отпросившись с работы, я поехал к нему в редакцию, прихватив с собой несколько стихотворений.

Он усадил меня в мягкое кресло, где я чувствовал себя не очень-то уютно, дал мне какой-то журнал. А сам стал читать мои стихи. Читал долго и внимательно. Внизу каждого стихотворения писал свои замечания. Под «Шопена мелодия тихо звучала» написал: «Интересно, но сухо». Эти стихи увидели свет лишь 28 лет спустя в моем первом сборнике «Утро в деревне».

Далее мы с ним долго разговаривали каждый о своем. Его очень заинтересовала моя жизнь, и он с удовольствием слушал меня.

Я тоже кое-что узнал о нем. Например, что он наш — нижегородский. Родился 26-го февраля 1935 г. в Молитовке. Отслужил в армии. Успел поработать на заводе станочником. Заочно закончил Литературный институт им. М. Горького в Москве. Выпустил два поэтических сборника в Волго-Вятском книжном издательстве. Первый — «Позывные моей весны» — 1964 г. и второй — «Зрение» — 1968 г. Написал поэму «Ранний снег».

Передо мной был уже сложившийся поэт, стихи его, появившиеся в печати, я знал хорошо.

Он мне говорил о прадеде, который 20 лет тянул лямку бурлака. Видно, он им очень гордился. Но я тогда не придал значения этому разговору. Потом, когда перечитывал его стихи заново, обнаружил для себя, что первый его сборник начинался стихотворением, именно посвященным прадеду и его бурлацкой жизни, и почувствовал себя очень неловко.

После разговора с Виктором Кирилловичем в редакции «Ленинской смены» я вышел из нее на многое прозревшим.

С тех пор и началось мое знакомство с Кумакшевым. Можно даже сказать — дружба. Он нередко приходил к нам на квартиру. И один. И со своей супругой Галиной Даниловной. Моя жена с удовольствием их принимала. Один раз у Виктора Кирилловича завязался разговор с моей дочерью. Она только что пришла из школы. И он поинтересовался ее успеваемостью. Поскольку он вел себя запросто, дочь сначала не испытывала к нему внимания, но, когда я ей сказал, что это поэт и что у него уже выпущены книжки со своими стихами, тогда она, озорно улыбаясь, взяла учебник русского языка, продиктовала ему несколько предложений и после написанного им на листе тетради, стала с пристальным интересом проверять по учебнику знаки препинания. Виктор Кириллович так увлекся детским любопытством, что буквально во всем подчинялся ей. А после этого по просьбе дочери прочитал своего «Кузнечика».

Видя, как он старательно и четко читает стихи, я его голос стал записывать на свой магнитофон «Романтик». Попросил прочесть еще что-нибудь. И он с удовольствием читал: «Стихи о дуэлях», «Целуйте женщин» и другие. Но больше всего мне запомнилось стихотворение «Лучинник». Из его третьей книги «Прильни к земле», вышедшей в 1971 г.

Оно начиналось:

Виктор Кириллович читал его с каким-то особенным, ему присущим напряжением и выразительностью, что мы после исполнения захлопали в ладоши. С этого дня моя дочка открыла для себя поэта В. Кумакшева.

У Виктора Кирилловича тоже есть дочь, немного постарше моей. Однажды солнечным летним днем мы с двоюродным братом проходили мимо столовой «Дома крестьянина». Брательник был выпивши и ругался. В то время невдалеке от нас пересекали шоссейную дорогу Кумакшев с дочкой. Как я потом узнал, он ее водил на занятия по музыке. Я боялся, что он услышит брательникову ругань, и готов был сквозь землю провалиться со стыда. Но, слава Богу, Виктор Кириллович, увлекшись разговором, нас не заметил. А брательнику я потом дал выволочку, сказав: «Сейчас прошел наш горьковский (нижегородский) поэт с дочкой, а ты матюгаешься!».