В заключительной части саги мы порой можем уловить симпатии и антипатии Стурлы в том или ином эпизоде, но до поры до времени они не проясняют общего отношения к происходящему. Так, в гл. 167-168 сообщается, что епископ Хейнрек сын Кара (ум. 1260), проводник воли конунга Хакона[40] поддержал врагов Гицура, которые сожгли семью последнего на Мошкарном Болоте 22 октября 1253 г. С пожарища поджигатели направились к епископу Хейнреку, который немедленно отпустил им грехи (гл. 175). Зато когда Гицур отомстил, убив зимой 1254 г. шестерых поджигателей, епископ тут же предал Гицура анафеме (гл. 176). У Стурлы Тордарсона были основания не любить епископа Хейнрека и сочувствовать наместнику Гицура, Одду сыну Торарина, который в сентябре 1254 г. посадил епископа под стражу (гл. 183). Но Стурла осудил самоуправство Одда[41], а участников расправы над епископом, Людей с Красивого Мыса, поставил на одну доску с поджигателями: и те и другие — позор своего народа, подонки, утратившие чувство меры. И лишь в гл. 190, вслед за последней битвой смутного времени, наступает время оценок. Как и положено в «Саге об Исландцах», финальный вердикт произносится в видении, но здесь Стурла сделал ход, неожиданный даже для чутких читателей его саги, и вывел на сцену персонаж древнегерманских героических песен, Гудрун дочь Гьюки. Последняя несколько раз является во сне юной девушке по имени Йорейд и выносит приговор современникам автора:

Особенно отвратительны Гудрун дочери Гьюки поджигатели — их ждут муки на том свете, а многих расплата постигнет еще на этом: первое появление Гудрун приурочено к Битве на Поперечной Реке 19 июля 1255 г., где пал главарь поджигателей, Эйольв сын Торстейна. Вина поджигателей, как поясняет Гудрун, в том, что они «...в своем злонравии хотели распространить язычество по всей стране». Более парадоксальные слова из уст персонажа языческих песен трудно себе представить, и Йорейд остается только проснуться. Позже женщина из сна вновь является Йорейд и называет себя, и тогда Йорейд задает законный вопрос, что делают тут язычники. На что следует ответ: «Тебя не касается, — говорит та, — христианка я, или язычница, но я друг моего друга»[42]. Из контекста ясно, какой смысл вложен в слово «язычество» (heiðni): Стурла использовал его в данной главе в значении «варварство», «деградация общества». Это не менее поразительно, чем само явление Гудрун дочери Гьюки христианам, ведь Стурла был крупнейшим знатоком языческой культуры — саг, эддической и скальдической поэзии. Но если Исландия впала в варварство и погрязла в жестоких распрях, может быть, правы сторонники королевской власти, ратовавшие за подчинение конунгу Хакону? Гудрун отвечает и на этот вопрос: ей «мерзки все птицы, которые гадят в свое гнездо». Эти суровые слова непосредственно относятся к племяннику автора саги, Торгильсу Заячья Губа, послушно исполнявшему приказы конунга, но похожее клеймо заслужили почти все хёвдинги, которые принесли своей стране посильный вред. Так где же правда, если отвратительны и те, кто способствовал покорению страны, и те, кто злоупотребил независимостью? Ответ без обиняков могло в 1280-е гг. дать лишь привидение, но не лагман конунга Магнуса в Исландии:

Упомянутый здесь Бранд Щедрый сын Вермунда, которого Стурла выбрал в качестве национального символа — известный купец середины XI в., общавшийся с конунгом Харальдом Суровым (1047-1066): об этом рассказывается в «Пряди о Бранде Щедром», которая была записана задолго до «Саги об Исландцах». Он выбран не потому что выделялся силой или могуществом, но потому, что остался в памяти как образец гордости и достоинства: в «Пряди о Бранде» Бранд скорей отдаст конунгу Харальду все свое богатство, чем поступится своей независимостью[43]. Увы, к XIII в. эпоха подобных людей закончилась, и общественное сознание перестало соответствовать идеалам Бранда и Стурлы Тордарсона. Раз так, единственный способ сохранить уходящий менталитет как культурное достояние страны — правдиво рассказать сагу о делах недавнего или далекого прошлого. И здесь труды Стурлы не пропали даром. Не только его собственный текст — «Сага об Исландцах» — был вскоре после его смерти переписан и вставлен в обширную компиляцию об истории Исландии XII-XIII вв., «Сагу о Стурлунгах», но были записаны и переписаны лучшие родовые саги, те самые, которые восхищают ныне читателей всего мира, — «Сага о Ньяле», «Сага о Людях с Песчаного Берега», «Сага о Названых Братьях» и т. д. Нам не дано знать, в каком виде эти саги существовали при жизни Стурлы, но то, что он был с ними в той или иной форме — устной или письменной — знаком, не подлежит сомнению: в составленной Стурлой версии «Книги о Заселении Земли» он ссылается на целый свод родовых саг, некоторые из которых ныне утрачены.

Сцену снов Йорейд с речами Гудрун дочери Гьюки можно считать эпилогом «Саги об Исландцах», хотя она и не поставлена в самый конец саги. За ней следует еще несколько глав, и последняя из них (гл. 200) содержит развернутое описание казни Торда сына Андреаса 27 сентября 1264 г. В дошедшем до нас виде «Сага об Исландцах» завершается словами, и по сей день остающимися в силе: «И с тех пор события в Исландии развивались мирно». А значит, эпоха саг завершилась.

Тот текст «Саги об Исландцах», которым мы ныне располагаем, не является ее исконным вариантом: автограф Стурлы и первые списки с него утрачены[44]. Ок. 1300 г. многократно упоминавшийся выше свояк и ученик Стурлы, лагман Торд сын Нарви (ум. 1308) создал из записанных ранее саг об истории Исландии в XII-XIII вв. обширную компиляцию, построив ее вокруг «Саги об Исландцах»[45]. Компиляция Торда известна как «Сага о Стурлунгах», она дошла до нас в двух редакциях XIV в. (АМ 122а fol = St I = «Книга Крюкового Фьорда», АМ 122b fol = St II = «Книга Фьорда дымов»; в обеих рукописях есть значительные лакуны) и в ряде бумажных списков XVII в[46]. Торд поместил «Сагу об Исландцах» после записанных ранее «Саги о Торгильсе и Хавлиди», «Саги о Стурле» и «Саги о Гудмунде Драгоценном». Эти три начальные саги компиляции повествуют о событиях XII в. (ок. 1115 — 1200). Еще один текст — «Сагу о Священстве Гудмунда сына Ари» — Торд разбил надвое: начало «Саги о священстве» (гл. 1-19) по хронологическому принципу вынесено перед «Сагой об Исландцах», а второй фрагмент (гл. 20-29) вставлен между 12 и 13 главами «Саги об Исландцах». Торд также учел записанную в начале XIII в. «Сагу о Хравне сыне Свейнбьёрна», поместив последнюю между 31 и 32 главами «Саги об Исландцах». Между гл. 32-158 «Саги об Исландцах» вставок из других саг нет, хотя Торд теоретически мог дописать небольшие фрагменты сам. Больше всего пострадала заключительная часть «Саги об Исландцах», ибо материал ее пересекался с другими сагами, записанными ранее. Между 158 и 163 главами «Саги об Исландцах» помещена «Сага о Торде Какали» и «Сага о Свиногорцах»; остатки текста Стурлы (гл. 159-162 по теперешней нумерации глав «Саги об Исландцах»), интерполированы в «Саге о Стурлунгах» в эти саги предшественников Стурлы. Торд взял на данном отрезке за основу эти саги, а не текст Стурлы, потому, что они давали гораздо более подробный рассказ о событиях. В то же время сличение версий «Саги о Торде Какали» и «Саги о Свиногорцах», вставленных в «Сагу о Стурлунгах», с уцелевшими фрагментами независимых редакций данных саг показывает, что Торд сократил эти две саги. Компиляция Торда завершалась гл. 163-200 «Саги об Исландцах». Ныне принято включать в нее также «Сагу о Торгильсе Заячья Губа», которая доведена до 1274 г.; эта сага, составленная современником Стурлы Тордом Хитнесингом незадолго до записи «Саги об Исландцах», была в XIV в. включена в текст Стурлы редактором одного из кодексов «Саги о Стурлунгах», т. н. «Книги Фьорда Дымов» (Reykjarfjarðarbók, АМ 122b fol.). В продолжение «Саги о Торгильсе Заячья Губа» в конце ХШ в. была написана «Прядь о Стурле», где рассказывается о самом Стурле Тордарсоне, обстоятельствах его отъезда из страны в 1263 г. и о дальнейшей карьере на службе конунга Магнуса. Начало «Пряди» отсылает к гл. 80 «Саги о Торгильсе Заячья Губаж Повидимому, текст «Пряди» составлен двумя рассказчиками, вторым из которых наверняка был Торд сын Нарви: в гл. 3 «Пряди» сообщается о личных контактах Торда со Стурлой в 1279-1280 гг. Торд, кроме того, вставил в «Сагу о Стурлунгах» несколько коротких текстов, сложенных или отредактированных им самим. Роль пролога к компиляции выполняет «Прядь о Гейрмунде Адская Кожа». Эта прядь записывалась и ранее, но Торд создал ее оригинальную версию, завершив текст генеалогиями, ведущими от знатного первопоселенца Гейрмунда к своим собственным предкам по отцу, т. н. Людям из Ущелья (Skarðverjar). Наиболее ярко литературный талант Торда проявился в составленной им «Пряди о Людях из Ястребиной Долины», где рассказывается о роде хёвдингов Южной Исландии и о сватовстве Торвальда сына Гицура к своей второй жене, матери Гицура сына Торвальда. Торд поместил свою прядь после гл. 11 «Саги об Исландцах». Из того же рода происходила мать самого Торда, так что Торд сын Нарви и Гицур сын Торвальда приходились друг другу родственниками[47]. На этом основании отдельные комментаторы делают вывод, что все хвалебные упоминания о Гицуре и его отце Торвальде добавлены в «Сагу об Исландцах» Тордом, поскольку Стурла якобы не мог изображать Гицура позитивно[48]. Для такого вывода нет оснований. Он не подтверждается ни историей отношений Стурлы и Гицура (см. выше), ни композицией «Саги об Исландцах», ни методами работы Торда, хотя Торд действительно был заинтересован в том, чтобы представить родичей в выигрышном свете, и мог добавить отдельные детали, которые Стурла не знал либо не счел нужным упомянуть. Торд вставил в «Сагу о Стурлунгах» еще два кратких текста, прерывающих ход повествования и предваряющих очередные части компиляции. Это — свод генеалогий и т. н. «Пролог» (Formáli): комментаторы полагают, что Торд опирался на ранее существовавшие тексты, но переработал их. Свод генеалогий предпослан «Саге о Стурле», а «Пролог» помещен непосредственно за ней. В этом маленьком, но важном тексте Торд цитирует название саги Стурлы Тордарсона во множественном числе, как «Саги об Исландцах», подчеркивает, что до Стурлы никто эти саги в Исландии не записывал, и завершает свой комментарий панегириком Стурле.