— Кому-то уже попало, — говорит он.

Торбьёрн отвечает:

— Это еще пустяки, — говорит он.

А Торбьёрн ранее в Битве на Ястребином Мысу убил Торарина, брата Аудуна[984]. Но Аудун при этом не узнал Торбьёрна, а Торбьёрн отлично знал, кто его поразил. Позже Торбьёрн сам рассказывал, что из всех людей Одда, бывших там, он больше всего заслужил эту рану от рук Аудуна.

Теперь Одду и его людям стало не продохнуть в сенях — крыша над головой у них была содрана, и со всех сторон их теснили.

Одд молвил своим людям, которые стояли к нему ближе всего, что надо прорываться, —

— я выбегу первым, — говорит он, —

— а вы следуйте за мной, как положено, и тогда мы не прогадаем оттого, что выберемся в чистое поле и не дадим безвольно истыкать себя внутри.

Многие обещали последовать за ним. Одд прянул из дверей наружу. У него был меч, щит и стальной шишак. Одд был в зеленом плаще. Прорыв его был стремителен, как полет дротика (Svá ver sem kólfi skyti, er hann hljóp út). Щит он держал над головой, а мечом рассекал кругами вокруг себя воздух. Из всех живших тогда в Исландии искуснее всех он обходился со щитом и мечом. За ним выскочил Мар сын Эйольва и сумел выбраться на выгон вслед за Оддом. Когда Одд заметил возле себя Мара, он молвил:

— И ты здесь, добрый товарищ.

Затем их разлучили, и каждого обложило множество людей. Мар отпрянул к стене и рухнул возле нее от ударов оружия: раны у него, однако, были небольшие. Он закрылся щитом и подтянул под себя ноги. Затем ему даровали пощаду: ведь каждого что-нибудь да спасает, если он не обречен.

Теперь на Одда наступают многие люди, но им не удалось даже толком поранить его, пока он стоял на ногах. Он прикрывался щитом и разил мечом, или выписывал им кружева вокруг себя. Оборонялся он столь смело, что в то время едва ли можно было найти другой пример, чтобы человек так долго в одиночку сдерживал натиск стольких противников, находясь в чистом поле.

Эйольв сын Торстейна был на крыше и видел оборону Одда. Он сильно подстрекал своих людей и назвал большим позором, что уйма народу возится с одним человеком, —

— и почему <…> Никулас сын Торарина?[985]

Иллуги Черная Башка, сын Йона сына Маркуса[986], изловчился и бросился Одду в ноги, и зацепил его за ноги, и тогда Одд упал, ибо он почти изнемог от усталости, хотя тяжело ранен не был. Затем Одд сказал:

— Во имя бога, дайте священника.

Это услыхал Свартхёвди сын Дувгуса, — он сидел на дорожке к церкви, — и многие другие с ним. Затем Одда поразили. Никулас сын Торарина ударил его в голову, и это была смертельная рана. Одда поразил также Халльбьёрн Хвост сын Йона[987]. Так Одд расстался со своей жизнью, выказав храбрость и мужество. Когда погиб Одд, уже начинало светать. Они не раздевали его. Затем тело прикрыли щитом, и оно какое-то время лежало на выгоне.

Одд был человек большого роста. Его нельзя было назвать сильным, однако он был необычайно гибок и ловок и лучше всех в этой стране владел боевыми искусствами, наряду со своим братом Торвардом и Кольбейном. У Одда были светло-каштановые волосы и правильные черты лица, голубые глаза и приятная наружность. Он был мягок и добр с народом и щедр на подарки. Оружием он владел, как никто другой: его брат Торвард рассказывал, что в Исландии не было людей, кто мог бы померяться силами с Оддом в бою с оружием на равных. Все, кто хорошо знал Одда, сильно горевали о нем.

Эйриком звался житель Восточных Фьордов, по прозвищу Блеск: его убили в сарае, стоявшем к северу от пожарных дверей. Там ночью была жестокая рубка. Были ранены и другие люди, находившиеся в сарае. У Каменного Гейра были большие раны на голове и других местах. Одного человека звали Бранд Куча. Он положил правую руку на перегородку. Тут по руке рубанули, и удар снес четыре пальца, лежавшие на перегородке, до самого основания. Большинство людей приписывают этот удар Хамунду Весенняя Шкура.

На Холме Валухов вместе с Оддом погибло восемь человек: Кольсвейн Крабовник, Торбьёрн сын Торольва, Тости, Торарин Нос в Каше, Торир Голос. Двоих я по именам не называю. Большинству людей, после того как пал Одд, даровали пощаду. Одду было неполных двадцать пять лет, когда он пал. Люди Одда отвезли его тело в верховья к Трясине и похоронили там возле церковной ограды, у длинной стены — но никакого отпевания в тамошней церкви не было[988].

Хравн с Эйольвом спешно ускакали на север и вновь сели на хуторе Почва и держали там много народу.

Вот новости эти, про убийство Одда, стали известны, и его брат Торвард, как и прочие люди, счел это большой потерей, хотя братьям не было суждено при жизни ладить во всем[989].

Рандалин дочь Филиппуса, жена Одда, удержала за собой хутор на Дворе Вальтьова. Там воспитывались их с Оддом дети — Гудмунд, по прозвищу Поросенок, и дочь по имени Рикица. Оба подавали большие надежды.

Так проходят зима и лето. Торвард не начинал тяжбы об убийстве своего брата Одда.

189. Битва на Поперечной Реке и гибель Эйольва[990].

[19 июля 1255 г.] Торгильс привел с собой с запада с Мыса Снежной Горы большое войско и оказал Торварду не меньшую помощь собственной доблестью и отвагой. Это подтверждает Стурла в той драпе, которую он сочнили о Торгильсе:

Стурла шел вначале впереди войска. У него были панцирь, щит, меч и стальной шишак.

Торгильс обратился к нему и спросил, почему он столь неосторожен.

Стурла отвечает:

— Позволь мне самому присмотреть за моей лодкой, <ро>дич, что бы ни было суждено, или себе <…> и не <и>дти вслед за ними, ибо они <…>[992].

Торгильс бросился к нему; он говорит, что они оба будут вместе.

Это подтверждает Стурла в Драпе о Торгильсе, говоря, что Торгильс шел перед строем щитов и сражался доблестно:

Эйольв с Хравном <……н>ые, и поэтому встреча была жесткой с <…> были смелы и отважны.

Одного человека звали Эгмунд Спица, он был участник Похода на Красивый Мыс и сражался в войске Торварда[994]. Эгмунд лез на Хравна как одержимый, словно у него не было никаких иных забот, кроме как рубить Хравна. Хравну приходилось следить за многими сразу, ибо бился он на переднем краю схватки. Тогда Хравн поразил Эгмунда копьем: удар пришелся прямо в лоб и пробил стальной шишак насквозь. Эта была смертельная рана, и Эгмунд тут же рухнул на землю мертвый.