—

Дом с амбаром и службами! — снова удивился Фогтов. Махнул рукой:

—

Все равно князь Гарусов факторию разграбил! Впусте стоит. Пойдемте к ученому посланнику! Я вас провожу в нужное помещение!

—

Князь Гарусов? — остановил Фогтова Гербертов. — Тот самый ссыльный майор?

—

Вечно ссыльный майор! — подтвердил адъютант губернатора. — Хам и драчун несусветный. От обиды на власть готов государству несметные пакости творить. Нынче вот весь товар из фактории инородцам отдал. Просто так. Но губернатор переждет эту маету с обозом и, даст Бог, укоротит наглеца. Впрочем, благодаря буйству ссыльного князя, я могу теперь для вас хорошее помещение предложить.

—

Много чего еще можно сделать благодаря буйству этого ссыльного князя, — ответил Гербертов, выходя из залы.

Ладом выстроенный двор фактории походил на крепостицу недавних пращуров, заселявших Сибирь. Сам жилой и торговый дом стоял в глуби двора, огороженного крепкой оградой из заостренных бревен. Лабаз, конюший двор, погреба, баня и казармы сторожей полным острогом окружали факторию. Поверху строений шли крытые тонкожердой лиственницей сеновалы.

Фактор Брага, мигом выметенный из жилого теплого места, перетек со своей рухлядью в казарму стражи. Теперь он вместе со служивыми расшпиливал повозки иностранного ученого. За делом имел пригляд самой Императрицей приставленный к иноземцу Александр Гербертов.

Сам же ученый Джузеппе Полоччио приказал поставить к окну обеденный стол. Ел курицу, пил горячее вино из серебряного кубка и наблюдал за работой вокруг своих саней. Изредка кричал по-немецки, грозил, если работали невпопад умыслу.

Служивые носили в амбары тяжелые тюки. Когда разобрали трое саней и собрались резать ременные полосы на двух остатных возах, крытых железом, Полоччоио заорал в голос. Люди отскочили.

Александр Александрович Гербергов поднял голову к окну, прислушался к ору ученого итальянца. Потом полез за полу шубы. Достал кошель с серебром.

—

Надобно, солдатики, оглобли от саней отнять. А сани, не разбирая груза, закатить в лабаз. Закатите сани и шабаш. Расчет и кабак.

Особняком стоящие сани были в сборке поболее обычных, тягловых. Полозья их подбиты железом. Железные же скобы держали не ладьевое, а коробчатое дно. Железный же короб саженной высоты прочно укрывал поклажу от погодного ненастья. И от топорной, разгромной покражи.

—

Немецкой работы вагенбурги на санях, — вполдыха сказал Брага мужику с рваными ноздрями, с натугой рвущему ременные петли оглобель. — Вот бы их пошарпать!

—

Мигни, сделаем, — равнодушно предложил варнак.

—

Ночи дождись, мигну! — обрадовался Брага. — А то днесь потерял я богатый куш. Моим добром отдарился ссыльный майор Гарусов. И кому, сволочь, отдарился — инородцам! Я сотню рублей на том потерял!

—

Уворованную?

—

Оно так, — смешался Брага, но окреп голосом, — хоть и уворованную, но теперича — мою!

—

Мигни, и ссыльного уханькаем, — хмыкнул меченый каторжанин, — мы за нонешнюю весну вконец проелись. У меня воры есть. Близ кабака, у постоялой избы, нас два десятка топоров. Да по кураям посадов четыре раза постольку моих людишек устроили схрон. От самого Яркова за обозом крались, да не пришлось поживиться. Если здесь нам спроворишь поживу, отпотчуем важно.

—

Эй, работнички! — крикнул Александр Гербергов. — Подходи за монетой, а то уроню!

Каждому подходящему он совал в руку по две серебряные копейки. Служилые молчком кланялись и текли со двора фактории. Фактора Брагу Гербергов удержал за рукав шубы.

—

Погодь за питьем гнаться! Здесь нужен! Бронное дело у тебя запущено, что кукушье гнездо! Бегом приведи солдат из охранной команды, что при обозе шла. Они в кабаке. Да пусть с воеводина двора пушки волокут. И сами без ружей пусть не прутся! Обскажешь им, где бойницы прорублены. Где у тебя вода, огневое зелье и прочий припас затулен. А на расходы про всё возьми вот.

Фактор уперся глазом в два золотых кружочка на ладони столичного распорядителя. Золото в монете отродясь в Сибири не ходило. Серебро малость гуляло по рукам, а всё больше расчет шел на мягкую рухлядь да на медные деньги. А тут — золото!

—

Несвычен я к золоту, — обмокрил языком сухие губы фактор, — не знаю, право, какую обиду вам причиню, но прошу оплатить расходы серебром. Али медью.

—

А ты перечти, раззява, что это будет два на десять рублей. В серебре. Аль в меди.

Брага осторожно смел себе в ладонь новочеканные монеты. Осмотрел кружочки.

—

Императрица наша на монете выбита? — поинтересовался.

—

Она, матушка, — отозвался Гербергов, присматриваясь, как Брага ненькает золото.

Но Брага только вздохнул и протянул назад золотые кружочки. Чуя заинтересованность высокородного господина, повторил с наглинкой в голосе:

—

Серебром али медью извольте…

—

Вот

бред

,

Himmel und Holle!^{3}

— сорвался на брань Гербергов. Сунул золото в карман, достал кошель с монетами. Брезгливо порылся и отсчитал фактору Браге пятнадцать рублей серебряными монетами да на пять рублей набрал меди — алтынами да пятикопеечными, московского еще чекана.

Брага бережно принял серебро, как точно — очень дорогой металл, и низко поклонился, намеряясь быстрее отойти: мало ли что? Вдруг кто сказал этому закаменскому господину, что золото в Сибири идет по полтиннику медью за золотник? В двух монетах, коими насылался ему высокородный господин, стало быть, имелся вес золотника четыре. То есть, стоили в Сибири те золотые кружочки с профилем новой Императрицы не двадцать рублей, а — два рубля. Зачем себя на смех отдавать?

—

Ты, фактор, вот что еще! — остановил его Гербергов. — Укажи человека, чтобы свел меня со ссыльным майором Гарусовым.

Брага косо повел глаза мимо Царицына посланца. Уставился на шпили дальнего каменного Троицкого храма. Чего-то разному народу сейчастно требуется ссыльный майор. Ну, Браге с варнаками, положим, княжескую жизнь надо прибрать. А этому, горластому, почто он нужен?

—

Ссыльный больно буен, наше высокородие, — гостей не жалует. Сам выбирает, кого принять, а кого из дверей выбить. Может, мне скажете, зачем майор потребен? А я уж далее тишком спрознаю, выйдет у вас беседа, аль нет.

—

Мудрено ты баешь, фактор! Но тайны про ссыльного я не держу. Задолжал он мне да со товарищи немалые деньги, прежде чем в Сибирь попасть. Вот, по оказии, хочу тот долг с князя стребовать.

Выговоря лукавую ложь, Гербергов впился с прищуром в лицо фактора Браги. Тотчас заметил, как радостно дрогнул лицом фактор и собрал лоб в морщины. Другим, отчаянным, голосом Брага сказал:

—

Да и мне задолжал майор, Ваше высокородие. И мы со товарищи решили сегодня его навестить. Бают, пришел к нему с обозом поклон с немалой кисой денег да одежи пудов пять. Есть, есть у майора, чем долг отдать. Может, вместе и нагрянем к нему?

— Я дела свои привык сам улаживать, купец! — повысил голос Гербертов. — Зови человека, пусть проводит меня! Да пусть мне лошадь подаст!

Пока Брага распоряжался по поводу визита к ссыльному майору, Александр Гербертов поднялся в горницу.

Ученый посланник Джузеппе Полоччио сидел на широкой лавке, оббитой волчьими шкурами. Сбоку гудела голландская круглая печь, до отдушины обернутая в медный лист. На столе перед ученым лежали бумаги желтого цвета. Стоял дорожный писчий набор. Ученый вертел перед собой карту. Карта была древней работы, расписана яркими красками по светлой коже.

—

Отобедали уже, Александр Александрович? — на русский лад весело спросил Полоччио. — Если нет, то крикните немедля повара. Я с вами еще раз закушу. Холод способствует аппетиту!