— Из-за своей страсти к развлечениям Его Величество кажется безрассудным, но определенно не осознает этого...

Слова не успели прозвучать, когда Фэн Юаньцзи резко оборвал их строгим голосом:

— Ты в самом деле решил говорить, что вздумается, о Его Величестве? Этими словами ты совершаешь величайшее преступление!

Цзин Ци протянул руку и слегка похлопал старшего по плечу, дав понять, чтобы тот успокоился. Прикосновение его длинных рукавов напомнило свежий ветер. Несмотря на суровый тон генерала, юноша остался равнодушным, продолжив говорить:

— ...Поэтому Его Величество сделает все, чтобы о его завоеваниях писали в исторических книгах, таким образом, он будет выглядеть великим правителем. Так как генерал не чужой человек, Бэйюань скажет прямо: эти люди присматривались к вашей верительной бирке военачальника уже давно. Вы же, наоборот, неприступны, как крепость [5], упрямы, как стена [6], да еще и обладаете абсолютной властью над армией [7], поэтому неудивительно, что у них есть планы на вас. В результате, чтобы угодить Его Величеству, они используют этот предлог и избавятся от вас. Главнокомандующий Фэн, эти слова неверны?

Фэн Юаньцзи не ответил.

— Этот бездарный ребенок не должен был говорить слов, оскорбляющих Его Величество, но... — Цзин Ци вздохнул. В его изящно прикрытых ресницах читалась легкая ярость, когда он холодно усмехнулся. — Главнокомандующий, даже если вы не беспокоитесь о собственном благополучии, то неужели закроете глаза на то, что эти подлые чиновники и впредь продолжат развращать Его Величество и разрушать империю [8]?

Когда Фэн Юаньцзи посмотрел на Цзин Ци, выражение его лица сделалось мрачным и неопределенным. Долгое время спустя он тихо вздохнул:

— Ты всего лишь ребенок, почему тебя так волнуют дела взрослых?

— Если бы ветер был мягок, а дожди — благоприятны, если бы государство наслаждалось спокойствием, а народ — миром, ничто не мешало бы мне оставаться ребенком до конца своих дней.

Фэн Юаньцзи не обратил внимания на его резкое высказывание, тихо спросив:

— И что я, по-твоему, должен делать?

Цзин Ци уже собирался ответить, как мужчина прервал его ладонью.

— Нет, не говори этого, — Фэн Юаньцзи смерил его взглядом, вздохнув. — Бэйюань, ты очень похож на свою мать, только глаза как у Минчжэ. Однако характером ты совсем отличаешься от них.

Он встал, заложил руки за спину и посмотрел на юношу, что сидел на коленях. Цзин Ци все еще рос, но после значительных перемен сильно похудел. Черты его лица были нежными и чистыми, совсем как у девушки, но осанка излучала уверенность. Фэн Юаньцзи при взгляде на него казалось, что он разговаривал со своим сверстником, а не с ребенком.

Но это был не более чем обман зрения. Фэн Юаньцзи понимал, что Цзин Бэйюань, в конце концов, — всего лишь ребенок, выросший во внутренних покоях дворца.

— Я должен был сказать это через два-три года, но... боюсь, будет слишком поздно. Ты повзрослел раньше времени, поэтому, думаю, ты все поймешь, но заставлять тебя принимать это я не буду. Я не одобрил решение Минчжэ, когда он пожелал отдать тебя во дворец, но к тому времени Минчжэ уже перестал быть собой и не мог заботиться о тебе. Кроме того, ты напоминал ему покойную жену, только причиняя больше страданий. Я хотел взять тебя под опеку, но, в конце концов, этот «генерал Фэн Юаньцзи», добрая слава которого широко известна и которому каждый стремится угодить, — всего лишь скромный человек с непритязательным военным прошлым. Тебе тогда не было и года, я держал тебя на руках, но все равно боялся навредить. Невозможно, чтобы я сумел воспитать любимого наследника княжеской резиденции Наньнин. Потому было решено отложить это решение и дождаться, когда ты подрастешь.

Фэн Юаньцзи редко имел достаточно терпения для таких пространственных рассуждений. Цзин Ци вдруг понял, что этот человек ушел слишком рано и у них не было возможности узнать друг друга лучше.

— Но, кажется, я не увижу того дня, когда ты станешь взрослым, — Фэн Юаньцзи самоуничижительно улыбнулся, а затем голос его вдруг стал жестким: — Ты вырос в роскоши, под присмотром женщин, но не забывай, что прежде всего ты — мужчина!

Цзин Ци остолбенел... откуда это взялось?

Фэн Юаньцзи повернулся, глаза его пылали огнем.

— Цзин Бэйюань, великий муж рождается на свете не чтобы гнаться за славой, но чтобы головой подпирать небо, а ногами стоять на земле; не чтобы умолять о богатстве и знатности, но чтобы жить с высоко поднятой головой. Я, Фэн Юаньцзи, получаю жалование и удостоен звания главнокомандующего западных земель, мне должно изгонять варваров, усмирять внутренние конфликты и поддерживать порядок на границе. Я не одобряю подлые уловки при императорском дворе, потому что все это ниже моего достоинства!

Цзин Ци долго не отвечал на это бесстрашное хвастовство. Лишь потрескивающий огонь в жаровне нарушал тишину погребального зала, где сидели двое мужчин, взрослый и юноша.

— Главнокомандующий, сильные легко ломаются, — наконец, проговорил Цзин Ци.

— Я лучше сломаюсь, чем согнусь [9], — усмехнулся Фэн Юаньцзи.

Цзин Ци вдруг почувствовал, что этот мужчина был намного более выдающимся, чем сохранилось в его памяти. Фэн Юаньцзи всегда был упрям и не прислушивался к советам, всегда был полон решимости идти своим путем, не обращая внимания на чьи-то слова и не оборачиваясь назад.

Однако... за это его и называли твердым и несгибаемым.

Героями остаются до самого конца. Цзин Ци рассмеялся над самим собой. Он сказал столь непочтительные слова старшему, лишь потому что не хотел, чтобы такой талант пропал даром.

Фэн Юаньцзи вздохнул, его чувства поутихли. Он протянул руку, чтобы потрепать юношу по голове.

— Ты еще слишком юн, не учись у этих людей...

Чему не учиться у них? Фэн Юаньцзи не знал, как продолжить: не учись их коварству, их безнравственности?

Но, в конце концов, этот ребенок отличался от него.

— Главнокомандующий, — голос юноши вернул его в реальность. Фэн Юаньцзи подумал, что Цзин Ци сейчас было бы неплохо прислушаться к нему и научиться различать добро и зло. Возможно, слова его прозвучали слишком резко и вызвали ненужное беспокойство юноши, поэтому лицо его смягчилось, когда он ответил.

Подумав, Цзин Ци понял, что главнокомандующий Фэн никогда не смог бы идти с ним одной дорогой, поэтому проглотил то, что собирался сказать, только лишь прошептав:

— Главнокомандующий, дорога в Южный Синьцзян длинная и трудная, прошу, будьте осторожны в пути.

Нынешняя ситуация напоминала конец весны, когда люди, ослепленные повсеместно опадающими лепестками цветов, не замечали, как скалила зубы и выпускала когти летняя жара. При нынешнем правителе и никчемных чиновниках, даже переродившись, Цзин Ци остался всего лишь ребенком, не имевшем власти и влияния. Он ничем не отличался от кукол, увешанных драгоценностями, несмотря на то что носил титул князя Наньнина.

Цзин Ци оказался в безвыходном положении.

Он не мог остановить идущего навстречу своей гибели Фэн Юаньцзи, не мог помочь стране, находящейся на грани разрушения.

В конце года известия о великой победе в Южном Синьцзяне достигли столицы — Фэн Юаньцзи не посрамил титул известного генерала. Великий шаман Южного Синьцзяна предложил провести переговоры о мире, согласившись отправить собственного преемника в качестве заложника во дворец и тем самым дав всему государству повод для торжества.

Единственное, что омрачало ситуацию — главнокомандующий Фэн Юаньцзи пал в бою вместе с четырьмя стами тысячами отборных солдат Дацина.

Однако для мужчины, что сидел в величественных покоях главного зала императорского дворца, это была не более чем крохотная тень позади одержанной победы. Генерал и четыреста тысяч воинов отдали жизнь за благородное дело — стали достойной жертвой, чтобы оказаться в исторических книгах. Кроме того, этот малоприятный человек [10] больше не мог порицать его изъяны, потому жизнь налаживалась.