Цзин Ци покачал головой.

— Я не осмелюсь сделать это.

Заметив озадаченный взгляд У Си, Цзин Ци терпеливо объяснил:

— Конечно, поздравления и подарки доставят удовольствие Его Величеству. И хотя каждый стремится найти лучший подарок, нужно обязательно помнить о собственном положении. К примеру, как чиновник императорского двора я не имею права отобрать у принцев первенство в выражении сыновьей любви.

У Си, подумав немного, кивнул головой:

— То есть ты не можешь преподнести подарок лучше, чем у трех принцев?

Цзин Ци имел один недостаток — любовь к чтению нотаций. Увидев, что этот ребенок все-таки умен, он не удержался от пары наставлений:

— В старину говорили: «Самое высокое дерево в лесу ломается ветром». Это нетрудное выражение. Наверняка ты понимаешь его значение. Когда нужно, ты должен показать себя, даже будучи избитым до крови. Когда не нужно, ты должен раствориться в людском потоке и не высовывать голову.

Упомянув об этом, Цзин Ци вспомнил, что сначала У Си, получая рис, возвращал картофель, и не удержался от упрека:

— Жители центральных равнин серьезно относятся к взаимности. Нужно знать, что подарить, как подарить, а также как и когда ответить на подарок. Некоторые люди используют любую твою ошибку, а некоторые просто обидятся. Пин Ань хорошо разбирается в этих делах — если нужна помощь, просто обратись к нему.

У Си знал, что Цзин Ци хочет помочь ему выжить в Дацине, но не мог понять столь много вещей, что в глубине души задался вопросом: «Разве эти люди не устали жить подобным образом?» Однако он оценил доброту Цзин Ци, кивнул головой и спросил:

— В таком случае ты хочешь позволить наследному принцу подарить этого кота императору?

— Наследный принц никогда не ходил окольными путями и не совал руки в столь бесчестные дела, — ответил Цзин Ци. — Разве этот кот не испортит его репутацию? Я хочу отдать его первому принцу в обмен на услугу.

У Си немедленно нахмурился.

Очевидно, этот честный ребенок все еще цеплялся за старые обиды. Тогда Цзин Ци объяснил:

— Даже через три года можно насладиться местью. Кроме того, вечных врагов не бывает. В будущем ты поймешь это.

У Си слегка опустил голову и шепотом ответил:

— Я уже обещал отдать тебе кота. Поэтому делай с ним, что хочешь.

Он говорил совершенно обычно, однако Цзин Ци услышал недовольство в голосе этого ребенка и тяжело вздохнул, налив себе чай:

— Позволь научить тебя кое-чему еще. У Си, ты всегда должен помнить: существует только один враг — путь, позволяющий делать безнаказанно все, что угодно.

Он легонько постучал кончиками пальцев по столу:

— Люди, находящиеся у власти при дворе, словно прогуливаются по узкому переулку. Не может быть, чтобы ты хотел подвергнуться неприятельскому нападению и спереди, и сзади.

У Си поднял голову и упрямо посмотрел на него:

— Ошибаешься.

Цзин Ци полузакрытыми глазами лениво посмотрел на У Си, будто бы разглядев кипящее от гнева юное сердце. Он знал, что этот молодой человек не захочет идти на компромисс. У Си родился в диких южных землях, не понимал правил приличия, даже не получил воспитания, однако обладал редким характером. Он имел острое зрение, тонкий слух и честное сердце. Сначала он должен был провести длинную спокойную жизнь в горах и пустынных равнинах, однако волей случая оказался на этой ярмарке тщеславия, словно прекрасный нефрит, покрывшийся пылью.

После долгого молчания У Си немного смягчился, но продолжил настаивать на своем:

— Я думаю, ты ошибаешься. Из-за меня второй принц стал твоим врагом?

— О чем ты думаешь? — рассмеялся Цзин Ци. — Как все может быть настолько просто?

У Си опустил глаза и через некоторое время шепотом продолжил:

— Теперь я понял.

— Что понял?

— Ты близок с наследным принцем и хочешь, чтобы он стал императором, поэтому второй принц твой враг, так?

На мгновение Цзин Ци удивился, не зная, как объяснить. Некоторые вопросы не имели за собой ответов. В этом возрасте, даже получив ответ, У Си навряд ли бы что-то понял.

Цзин Ци вспомнил, как впервые открыл глаза в этой жизни, вспомнил, как близость с Хэлянь И пробуждала в нем такую неловкость, словно его тело обливали ледяной водой или бросали в огонь. В то время он думал лишь, как бы держаться подальше. Какой хаос не окружал бы его, в этой жизни он хотел просто быть богатым бездельником, есть и ждать смерти.

Однако в душе он понимал, еще когда впервые открыл глаза, что мир вокруг изменился. Сможет ли нынешний Хэлянь И взойти на трон без его помощи? Если нет... сможет ли он сам безучастно наблюдать за падением Дацина? Сможет ли он остаться равнодушным, видя собственную страну претерпевающей бесчисленные трудности и страдания?

Когда Цзин Ци вошел во дворец, чтобы учиться у императорского наставника Чжоу, первым делом ему объяснили, о чем нужно читать книги: не о золотых чертогах, не о красоте, подобной нефриту, но о необходимости посвятить сердце небу и земле, посвятить жизнь служению народу, посвятить ум продолжению забытых наук мудрецов древности и посвятить себя обеспечению великого спокойствия во всех поколениях.

Императорский наставник Чжоу лишь читал по книгам, не открываясь от текста. Понимал он что-то или нет, но эти слова укоренились в подсознании Цзин Бэйюаня.

Небо не знает личных побуждений. Земля не знает личных побуждений. Солнце и луна не знают личных побуждений. Совершенные мудрецы тоже не знают личных побуждений.

Цзин Бэйюань не осмеливался, подобно мудрецам древности, раньше всех горевать над горем Поднебесной и после всех радоваться ее радостям. Однако он носил фамилию Цзин — фамилию первого князя Дацина не императорского рода. Этой славы его предки добились своей кровью.

Жизнь смертного состоит всего из нескольких осеней — если бы время мира и процветания тянулось вечно, он мог бы погрязнуть в пороке, слушать музыку и пение красавиц и купаться в богатстве. Однако сердце Цзин Ци переполняли мириады забот о государстве, а на плечах он нес фамилию своих предков и гордость княжеского рода Наньнина.

В конце концов, Цзин Ци только тихонько вздохнул:

— Это не ради него. Некоторые вещи... тебе только предстоит понять.

У Си почувствовал, как беззаботная улыбка сидящего напротив человека помрачнела, словно от усталости и грусти, с которой ничего нельзя было сделать.

Точно как Великий Шаман в тот день, когда У Си отправлялся в Дацин, — слов много, но сил сказать их нет.

У Си сжал кулаки, но потом расслабился и лишь спустя какое-то время заговорил:

— Делай, что хочешь. Я не разбираюсь в делах ваших людей, только знаю, что ты никогда не причинишь мне вреда.

— Откуда ты знаешь, что я не причиню тебе вреда? — удивленно спросил Цзин Ци.

— Я должен тебе. Даже если ты причинишь мне боль, это будет честно, — сказал У Си. — Ты оказался в опасности из-за меня. Ну Аха также рассказал, что ты тайно присылал Пин Аня, чтобы помочь мне. Я считаю тебя другом, а друзья не могут навредить.

Цзин Ци помолчал, но потом спросил:

— Ты помнишь, что сказал во сне, когда мучился жаром?

У Си удивленно покачал головой:

— Что я сказал?

Значит, не помнит.

— Неважно, — улыбнулся Цзин Ци. — У людей центральных равнин есть такое понятие как «судьба». Мы связаны судьбой, потому я тоже считаю тебя другом. Никакой пользы от дружбы со мной нет, однако в свободное время мне нравится давать друзьям пару тумаков. Естественно, в момент опасности я тем более не пожалею жизни ради друзей.

Затем он встал, поправил рукава одежды и схватил У Си:

— Пошли, развлечемся.

У Си, неожиданно поднявшись на ноги, спросил:

— Куда мы идем?

— Столица огромна, — рассмеялся Цзин Ци. — Развлечений здесь хоть отбавляй. Если говорить о мастерах вести сытую веселую жизнь, то во всей столице я осмелюсь называться вторым.

— А кто первый? — удивленно спросил У Си.

Цзин Ци молча улыбнулся.