Чэнь Юаньшань твердо верил, что жить спокойно этот юноша сможет только чудом.

Как и ожидалось, Цзин Ци слегка нахмурился, задав встречный вопрос:

— Трехлетний траур еще не окончен, а юный шаман намекает, что я плохой сын?

Даже натура глиняной статуэтки состояла из трех частей, что уж говорить о князе Наньнина, который был лишь повзрослевшим ребенком. Чэнь Юаньшань не знал, чем руководствовался император, выбрав в качестве няньки для ребенка другого ребенка. Он полагал, что у этих двоих сил не хватит подраться друг с другом или что?

Министр счел своим долгом примирительно улыбнуться и сказать:

— Отец и сын связаны плотью и кровью, узы между ними очень сильны. Так почему же у юного князя нет причины горевать? Просто раны, оставленные на сердце, отличаются от телесных, их невозможно увидеть. Горе всегда скрыто глубоко внутри. Разве то, что сказал юный шаман, не принижает преданность маленького князя родителям и старшим братьям?

На мгновение У Си лишился дара речи:

— Я... не это имел в виду. Я не говорил, что ты плохой, — он взглянул на Цзин Ци, немного подумал и пояснил: — Отец А Синьлая погиб во время сражения. Он пошел забрать тело с поля битвы и принес домой. Его младшая сестра и матушка громко плакали. Хоть он и не плакал, мы видели его горе. Твой вид отличается от его.

Цзин Ци был всего лишь маленьким бездельником, естественно, он не собирался спорить с У Си обо всяких мелочах [3]. Кроме того, он понимал, что этот ребенок говорит, что думает, и не умеет вести хитросплетенных речей. Мягко говоря, это указывало на его искренность и простоту, но на самом деле он просто был слегка наивен.

Цзин Ци улыбнулся и спокойно сказал:

— После того, как скончалась моя мать, отец... мой отец очень тосковал по ней. Для тех, кто остался жить дальше, смерть близких — прискорбное событие, однако для него смерть, возможно, стала подарком судьбы.

У Си молча кивнул головой, будто что-то понял, но на самом деле ничего не понял.

Он опустил глаза, выглядя несколько озадаченно.

Чэнь Юаньшань не удержался и еще раз взглянул на Цзин Ци, поразившись тому, насколько выдающимся был облик князя Наньнина уже в таком юном возрасте. Министр обратил внимание, что речь Цзин Ци всегда была обдуманной и грамотно составленной, будто он ни о чем не беспокоился: он говорил не слишком медленно и не слишком быстро. Низкий голос скрывал некоторую незрелость юных лет. Он никогда не жеманничал, все его движения были естественными и раскрывали его свободный и раскрепощенный нрав.

Говорили также, что князь Наньнина с детства посещает Восточный Дворец и очень близок с наследным принцем... Сердце Чэнь Юаньшаня слегка дрогнуло, когда он смутно прикинул что-то в уме.

В этот момент Цзин Ци поднял голову и с улыбкой сказал:

— Господин Чэнь, если я правильно помню, постоялый двор располагается где-то неподалеку?

На мгновение растерявшись, Чэнь Юаньшань поспешно ответил:

— Да, вы правы. Позвольте этому скромному чиновнику пройти вперед и объявить о прибытии гостей, дабы избежать любой небрежности.

Конечно, подобные вопросы не требовали вмешательства Чэнь Юаньшаня, но князь Наньнина, очевидно, хотел что-то сказать гостю и потому намекнул, чтобы их оставили в одиночестве. Будучи проницательным человеком, Чэнь Юаньшань все понял, нашел предлог и удалился вместе с остальными слугами.

Только тогда Цзин Ци остановился и с серьезным видом сказал:

— Юный шаман, я должен сказать тебе кое-что, хотя это может показаться неуместным.

У Си поднял голову и пристально посмотрел на него.

Цзин Ци медленно продолжил:

— В нашем Дацине мальчики достигают совершеннолетия в двадцать лет и после обряда надевания головного убора признаются взрослыми. Потомкам знатных семей и успешным ученым позволено находиться при дворе. Также они могут вступить в брак. После этого все, что они скажут, уже не будет считаться детской болтовней.

У Си не совсем понял, что до него пытались донести.

Цзин Ци покачал головой и внимательно посмотрел на него. Только сейчас У Си заметил, насколько красив князь Наньнина. Каждая его часть, казалось, была совершенным творением искусного мастера. Его кожа обладала особой белизной и мягкостью, какая бывала только у живущей в роскоши знати Дацина. Черты его лица еще сохранили некоторую детскую наивность, но один его взгляд мог заставить людей забыть обо всем ином и помимо своей воли желать отчетливо расслышать каждое произнесенное им слово.

— Если бы ты был старше, а император не стремился сохранить репутацию, то даже умереть тысячу раз не хватило бы, чтобы расплатиться за то, что ты совершил сегодня, — сказал Цзин Ци будто застрявшим в горле, немного мрачным и холодным голосом.

У Си широко раскрыл глаза, уставившись на него.

Как и следовало ожидать, он ничего не понял.

Цзин Ци прищурился и приподнял голову, посмотрев на небосвод. Затем он прошептал, будто разговаривая сам с собой:

— Ты только прибыл, поэтому не знаешь некоторые вещи. Человек, который хотел убить тебя сегодня, — первый принц Хэлянь Чжао. Министр Цзянь, Цзянь Сыцзун, над которым ты подшутил, отец его жены, императорской наложницы. Сейчас партия первого принца способна одной рукой закрыть небо, обладает исключительной властью и влиянием при дворе и даже не считается с наследным принцем. Если у него появится хоть малейшее желание причинить тебе вред...

— Почему ты рассказываешь мне об этом? — спросил У Си после долгого молчания.

Цзин Ци рассмеялся. Почему он сказал юному шаману эти слова? Почему Хэлянь Пэй настоял на том, чтобы он сопровождал гостя?

Борьба за власть при дворе уже разгорячилась почти до белого каления. Хэлянь Чжао и Хэлянь Ци сражались до последнего вздоха. Возможно, в глазах Хэлянь Пэя его сдержанному младшему сыну не было суждено стать императором. Даже с титулом наследного принца, его существование оставалось лишь прикрытием.

В будущем, какой бы из сыновей императора не захватил трон, маленький наследный принц не сможет встретить мирный конец.

Каждый день Хэлянь Пэй равнодушно закрывал глаза на жизнь своего наследника, однако это был лишь своеобразный способ защиты. Так старшие братья будут думать, что их маленький младший брат знает свое место, остается никому не известным и не пользуется благосклонностью. И потому, возможно, они отпустят его на свободу.

Каким местом был Южный Синьцзян? Местом, которое защищать легко, а атаковать сложно; местом с бесплодными землями, непокорными реками и смелым народом. В весенне-летний сезон, когда там бесчинствуют ядовитые испарения, даже Фэн Юаньцзи и четыреста тысяч отборных солдат Дацина оказались пойманы в смертельную ловушку. Хэлянь Пэй уже больше года не появлялся при дворе, но вышел лично поприветствовать гостя, прибывшего из Южного Синьцзяна, специально пригласив князя Наньнина и наследного принца, чтобы положить начало созданию пути отступления для собственного сына.

Хэлянь Пэй, возможно, понимал, что так называемые «годы расцвета» были лишь шуткой. Он не был черепахой, способной прожить сотни лет. В конце концов он умрет, но не последует ли за ним в могилу его младший сын?

Князь Наньнина был соучеником принца с раннего детства и всегда испытывал к нему родственные чувства. Кроме того, они были примерно одного возраста с юным шаманом. Хэлянь Пэй специально нашел Цзин Ци, надеясь, что он поможет наследному принцу и юному шаману сблизиться. Если юношеская привязанность сохранится, то Южный Синьцзян сможет стать спасением для наследного принца — даже если лошади замерзнут в длинной дороге, даже если это место — непроходимая земля варваров.

Жаль только, что наследный принц не узнает об этих чувствах.

Цзин Ци вспомнил, как Хэлянь Пэй, наконец проговорив имя младшего сына, вдруг осознал, что тот уже покинул зал. Усталость и разочарование промелькнули на его лице — он невольно горестно вздохнул.

Хэлянь Пэй не мог криком вызвать ветер и тучи [4], не мог следить за злыми намерениями и интригами придворных министров и также не мог контролировать, как его сыновья убивают друг друга, чтобы в конечном итоге захватить власть. Все, что у него было, — сердце, отчаянно желающее сохранить жизнь младшему сыну.