– Кое-кто сказал мне передать это тебе, – шепотом произнесла она. – Если хочешь знать, кто убийца, отправляйся в это место.

Голова Лян Цзюсяо мгновенно прояснилась. Но не успел он спросить подробности, как девушка быстро проговорила:

– Я ничего не знаю, просто сделала это вместо кое-кого. Не нужно создавать мне проблемы, дядя.

Очевидно, она была из скользких личностей, что выросли на улицах.

Лян Цзюсяо развернул записку и увидел мелко написанный адрес. Нахмурив брови, он оставил оплату на столе и ушел.

Он хорошо знал столицу, но это место стояло обособленно. Найти его было нелегко. Увидев высокую ограду, он спросил у прохожих:

– Кто здесь живет?

Он спрашивал несколько раз подряд, но никто не смог дать внятного ответа. Похоже, хозяин этого дома жил в уединении и нигде не появлялся. Заподозрив неладное, Лян Цзюсяо обошел поместье и проник внутрь, воспользовавшись навыками цингуна. Избегая служанок, он заметил, что здесь были только женщины, и почувствовал неловкость. Задумавшись, куда идти дальше, он вдруг увидел, как два человека вбежали в двери. Одним из них была красивая девушка, а вторым… Цзи Сян из княжеской резиденции?

Лян Цзюсяо нахмурился, смутно почувствовав что-то не то, и незаметно последовал за ними. Увидев, что они вошли в комнату, похожую на покои хозяина дома, он присел у стены и прислушался.

Чжоу Цзышу с детства обучал его боевым искусствам, потому его цингун и слух были превосходны. Прислушавшись, он смог разобрать, что в комнате находилось довольно много людей, причем все они владели боевыми искусствами и умели контролировать дыхание, словно были императорскими телохранителями.

– Хуа Юэ, дрянная девчонка, на колени! – вдруг он услышал приятный женский голос.

Затем раздался звон разбившейся чашки и другой женский голос:

– Госпожа, я…

– На колени! – женщина повысила голос, но затем дважды глубоко вдохнула и успокоилась: – Молодой господин Цзи Сян, я искренне сожалею, что пригласила вас таким образом… Вы догадываетесь, что эта двуличная дрянь сказала мне ранее?

– Госпожа Су, что вы делаете? – спросил Цзи Сян. – Просто скажите, что Юэ… в чем провинилась Хуа Юэ?

– Я виновата в том, что не в состоянии контролировать собственных слуг, – холодно сказала женщина. – Секунда невнимательности, и амбиции этой девицы выросли настолько, что она возвысилась до второго принца.

Лян Цзюсяо вздрогнул и невольно наклонился вперед, боясь пропустить хоть слово.

– Ты говорила, что без труда получила высокое положение? – продолжила женщина. – Но что произошло за последние несколько дней? Второй принц осужден, а ты забыла все рамки дозволенного, раз осмелилась произнесли слова о его спасении! Кто ты такая? Разве тебе позволено вмешиваться в дела взрослых людей и императорского двора?!

Цзи Сян словно оцепенел и лишь долгое время спустя медленно спросил:

– Госпожа Су, с чего… с чего бы вам так говорить?

– Она сказала мне, что второго принца подставили в деле об убийстве чиновника императорского двора, – усмехнулась женщина. – Это ее собственные слова, молодой господин Цзи Сян… Очевидно, эта дрянная девчонка растеряла последние остатки совести, раз перед своей смертью решила впутать вас. Разве в княжеской резиденции не соблюдают правила приличия?! Сегодня молодой господин Цзи Сян здесь, только чтобы увидеть ее истинное лицо и дать ей понять, за что она умрет. Схватить ее!

Раздался шум. Вероятно, стража вышла из своего укрытия и схватила девушку.

Цзи Сян тотчас опустился на колени и крикнул:

– Госпожа Су, будьте снисходительны!

– Зачем? – рассмеялась женщина. – Эта девчонка опорочила молодого господина, так зачем вы все еще просите за нее? Это невозможно. Я, Су Цинлуань, всего лишь актриса, но мои слуги знают правила. Прошу господина не вмешиваться в мои домашние дела. Схватить ее!

Цзи Сян замолчал. Девушка звонко закричала.

– Уведите ее и забейте хлыстом до смерти, согласно правилам! – сказала Су Цинлуань.

Стража подчинилась приказу. Плач и крики девушки зазвучали еще громче.

– Постойте! – вдруг произнес Цзи Сян. – Госпожа Су, Хуа Юэ не врала!

Все движения в комнате замерли. Лян Цзюсяо почувствовал, как в эту секунду его сердце вдруг прекратило биться.

Он услышал отчетливые слова Цзи Сяна:

– В тот день господин Лян стал жертвой. Я своими глазами видел, как князь добавил наркотик в вино героя Ляна, а затем приказал сообщить молодому господину Чжоу…

Глава 61. «Заговор раскрыт»

Цзин Ци вернулся в княжескую резиденцию, только когда стемнело. Лежа рядом с небольшим горным источником, он незаметно для себя заснул, а проснулся уже гораздо более расслабленным. Однако лишь вспомнив о необходимости возвращаться в поместье, он снова почувствовал печаль.

Столица была действительно… гнетущим местом [1].

[1] В дословном переводе Цзин Ци говорит, что столица – место, которое «ест людей».

Цзин Ци медленно ехал на лошади назад, размышляя, как выбраться из нынешнего положения.

Оставаться на стороне Хэлянь И было сущим безумием. Неважно, сколько лет он жил и сколько раз успокаивал сам себя – он все еще оставался собой, а Хэлянь И оставался Хэлянь И. При встрече Цзин Ци старался избегать его просто из-за страха и каждый раз испытывал невыразимые мучения; если же они не встречались, то он все равно постоянно думал о нем.

Когда-то давно в нем боролись неприязнь и симпатия, любовь и ненависть смешивались в его душе. Сейчас он отпустил это и больше не волновался о прошлом, хоть и вздыхал иногда, одновременно и желая отступить, и не имея возможности это сделать.

Цзин Ци думал о том, что, раз уж он собрался тайно сбежать, оставшись в целости и сохранности, требовался хаос, и чем беспорядочней все будет, тем лучше.

У Си следовал за ним, молча наблюдая. По какой-то причине он подумал, что удача благоволит лишь смелым, и сказал:

– Скажи мне… если прямо перед отъездом я тайно украду тебя в Наньцзян, пойдет ли Хэлянь И войной?

Цзин Ци закатил глаза.

– Это не сработает, сколько бы раз ты не спрашивал меня.

У Си рассмеялся и через мгновение мягко сказал:

– У меня есть способ забрать тебя с собой. Не беспокойся.

Цзин Ци улыбнулся, но промолчал, подумав про себя: «Даже я еще не придумал способ покинуть столицу. Что ты можешь предложить?»

– Если я вернусь, то в течение трех лет заставлю Великую Цин бояться Наньцзяна, – произнес У Си. – Я не понимал этого принципа, когда был маленьким, но сейчас он мне абсолютно ясен. Если тебе нужно что-то получить, нельзя голыми руками идти на врага; обязательно нужен козырь в рукаве. В таких обстоятельствах неважно, что именно я потребую, императору Великой Цин придется обдумать мое предложение.

Цзин Ци изумился, услышав это, и наклонил голову, смерив взглядом юношу, за чьим взрослением все это время наблюдал. Последние незрелые черты окончательно исчезли с его лица. Он все еще редко улыбался и говорил, однако сейчас в уголках его губ пряталась легкая улыбка, а взгляд был невыразимо мягким. Каждое его движение более не принадлежало тому наивному, диковатому ребенку, который когда-то учинил беспорядки в императорском дворце.

Грубый камень после множества закалок превратился в прекрасный нефрит.

Цзин Ци вдруг почувствовал невыразимое волнение. Его эмоции были одновременно похожи на глубокие переживания и нежную трогательность, похожи на… чувство гордости от того, что именно он был тем, кто отполировал этот нефрит.

Он не смог промолчать, спросив:

– Ты делаешь это…

– Конечно, я делаю это ради тебя, – оборвал его У Си. – Я тоже не хочу войны.

Цзин Ци рассмеялся. Неважно, кем стал этот ребенок, его прямота все еще оставалась с ним.

У Си вдруг подвел лошадь ближе к нему и взял его за руку.

– Я сделаю для тебя все что угодно. Ты не можешь любить кого-то еще, – серьезно сказал он. – Мне не нравятся и твои походы в бордели, и то, что тебя касается кто-то другой…