Однако во время обыска и даже во время ареста Хэлянь Ци сохранял абсолютное спокойствие. Он преклонил колени перед Хэлянь Пэем так, словно не совершил ничего ужасного.

– Хэлянь Ци, ты признаешь свою вину? – холодно спросил его Хэлянь Пэй.

Хэлянь Ци огляделся и обнаружил, что  кроме пары доверенных лиц его отца, здесь не присутствовал даже наследный принц. Мысленно он усмехнулся. Чем старше этот старик становился, тем большим параноиком был и тем сильнее дорожил репутацией. Уголки его рта изогнулись.

– Отец-император, когда хотят приписать кому-нибудь вину, за основаниями дело не станет.

Хэлянь Пэй задрожал от злости и разбил чашку об его лоб.

– Непослушный… строптивый сын… ты… Ты настолько обезумел, что заказал тайное убийство чиновника императорского двора, не пощадив даже стариков и детей?! Каждый день я учил тебя гуманности, справедливости, благопристойности, мудрости и добрым намерениям – неужели это было сказано псам?!

Хэлянь Ци слегка прикрыл глаза.

– Отец-император, я…

– Ты все еще пытаешься возражать?! Тогда что это такое?!

Хэлянь Пэй швырнул расписку на стол и, вне себя от ярости, посмотрел на некогда своего сына.

Хэлянь Ци, однако, продолжил:

– ...только хочу спросить вас. Судя по словам господ, что проводили обыск во дворце этого слуги, люди были убиты в глуши только вчера вечером. Как вы так быстро узнали об этом?

Он казался безумцем, глядя на Хэлянь Пэя с притворной улыбкой на губах. Выражение лица Хэлянь Пэя застыло. Отец и сын так холодно смотрели друг на друга, будто были не кровными родственниками, а заклятыми врагами.

Долгое время спустя Хэлянь Пэй сказал ровно и без эмоций:

– Заключите его под стражу в министерстве по делам Двора. Ты хочешь казаться сумасшедшим, поэтому можешь отправиться туда и сходить с ума всю оставшуюся жизнь.

Хэлянь Ци глухо рассмеялся. Когда стража насильно вытащила его, этот смех все еще эхом отдавался в сводах зала, звуча невероятно пронзительно.

Он спотыкался и шатался из стороны в сторону, но в дверях вдруг увидел подоспевшего просить о снисхождении Хэлянь И. Смех тотчас оборвался. Хэлянь И словно не мог вынести взгляда в его сторону:

– Второй брат, потерпи пару дней. Я пойду и поговорю с отцом-императором, ты…

Хэлянь Ци тотчас перебил его, широко раскрыв свои порочно красивые глаза, и отчетливо сказал:

– Хэлянь И, ты силен. Мне не одолеть тебя.

Хэлянь И замолчал, увидев, как Хэлянь Ци открыл рот и понизил голос:

– Грядет расплата.

Стражники поспешно оттащили его от наследного принца. Пока его уводили, Хэлянь Ци продолжал оглядываться на Хэлянь И и с притворной улыбкой повторял снова и снова, пока его голос не исчез окончательно:

– Грядет расплата.

Цзин Бэйюань как-то сказал в разговоре с Чжоу Цзышу, что погрязшие во зле сами себя обрекают на гибель – это бесспорная истина для всех и вся.

Хэлянь Ци отправился в тюрьму, чтобы провести в заключении всю оставшуюся жизнь. Эта новость распространилась повсюду, и тогда последние, кто его поддерживал, покинули тонущий корабль. Су Цинлуань без конца расхаживала взад и вперед по комнате, сердцем пребывая в смятении. Вдруг дверь распахнулась, и ее личная служанка, Хуа Юэ, быстрыми шагами вошла внутрь.

– Госпожа, вы слышали…

Су Цинлуань быстро поднесла палец к губам, показав ей замолчать.

Хуа Юэ понизила голос:

– Госпожа, Его второе Высочество заключен в тюрьму. Мы должны спасти его.

Даос Ли выкупил их обоих из театральной труппы, дав возможность оставить эту неподобающую профессию, поэтому Хэлянь Ци был для них великим благодетелем.

Как-то раз Хуа Юэ издалека взглянула на Хэлянь Ци. Случайно или нет, но он поднял голову, словно почувствовав это, и встретился с ней взглядом, слегка улыбнувшись. Хуа Юэ считала второго принца подобным божеству – таким же благородным и красивым. Понимая, что недостойна даже тосковать по нему, она была готова на все и не пожалела бы, даже если бы пришлось отдать собственную жизнь.

Услышав это, Су Цинлуань испуганно вздрогнула и растерянно спросила:

– С… с… спасти его? Как я могу спасти его?

– Его Высочество подставили. У меня есть свой человек, мы найдем способ разоблачить это…

– Кто это сделал? – тут же спросила Су Цинлуань.

Хуа Юэ холодно усмехнулась.

– Госпожа, разве вы еще не догадались? Кто еще мог, если не наследный принц?

Су Цинлуань округлила глаза и неверяще уставилась на Хуа Юэ:

– Это правда?

Хуа Юэ кивнула.

– Абсолютная правда. Эта служанка не осмелилась бы обмануть госпожу, сколько бы смелой ни была. Не стану скрывать от госпожи: мой человек находится княжеской резиденции Наньнин, это личный слуга князя, Цзи Сян.

Су Цинлуань некоторое время изумленно наблюдала за ней, а затем вдруг успокоилась и начала думать. Опустив глаза, она тихо проговорила:

– Об этом нельзя никому говорить. Ты уйдешь и никогда больше не поднимешь эту тему. Иначе я не смогу поручиться за тебя.

Хуа Юэ замерла от удивления:

– Госпожа, что вы такое говорите? Второй принц – наш…

– Конечно, второй принц был добр к нам и очень давно тайно разместил рядом с наследным принцем, – нетерпеливо перебила ее Су Цинлуань. – Мы ничего ему не должны. Теперь, когда вся его власть неотвратимо рухнула, на кого еще нам полагаться, если не на наследного принца? Ты должна держать язык за зубами.

Хуа Юэ открыла рот, но не смогла ничего сказать.

Су Цинлуань посмотрела на нее несколько суровым взглядом.

– Ответь мне на один вопрос. Ты хочешь жить?

Хуа Юэ растерянно кивнула. Су Цинлуань погладила ее нежное очаровательное лицо.

– Хорошо. Послушай меня. Чтобы жить и жить хорошо, поезжай в княжескую резиденцию и найди способ заставить Цзи Сяна выйти. Чем быстрее, тем лучше.

Хуа Юэ долго глядела на нее, а затем словно решила что-то, стиснула зубы, кивнула и ушла.

Глава 59. «Рай на земле*»

*世外桃源 (shìwài táoyuán) – персиковый источник вне пределов людского мира (обр. страна блаженства, земной рай).

Каждый день Цзин Ци на рассвете уходил во дворец. Если после этого у него не было никаких дел, он обычно отправлялся в еще одну поездку и возвращался, лишь полностью пропитавшись запахами алкоголя и румян. В полдень он ложился вздремнуть. Иногда днем к нему заглядывал У Си. Если никто не приходил, он продолжал спать до вечера.

Никто не знал, сколько мыслей на самом деле крутилось в его голове: он всегда казался ленивым, словно еще не успел окончательно проснуться.

К вечеру он немного оживал: иногда отправлялся к Чжоу Цзышу, иногда сидел в кабинете и читал, отпустив всех слуг. Кроме Пин Аня, что время от времени заходил налить свежий чай, никто не появлялся рядом.

Слуги княжеской резиденции были очень распущены и обычно предпочитали избегать работу. Цзин Ци и Пин Ань, даже если замечали это, чаще всего просто закрывали глаза. За все эти годы, кроме того раза, когда Цзин Ци решил навести порядок после покушения, и кроме случаев, когда ему надоедала нудная болтовня Пин Аня, никто из слуг не имел удачи услышать хотя бы одну нелюбезную фразу из уст князя.

Цзи Сян служил Цзин Ци все эти годы и был уверен, что выполняет свои ежедневные обязанности без малейшей ошибки. Хоть во время встреч с Хуа Юэ он и действовал очень осторожно, не осмеливался оставаться надолго, а там лишь разговаривал да грустил на пару с возлюбленной, сейчас он испытывал особую тревогу.

Он знал, что Хуа Юэ ждала его у черного входа. Обычно в это время князь должен был идти вздремнуть. Однако по какой-то причине сегодня он решил остаться в кабинете. Откинувшись на кушетку, он лениво читал книгу и уже успел выпить две чашки чая.

Цзи Сян был немного встревожен, но не осмеливался никак показывать это. С трудом сдерживая чувства столько времени, в конце концов он осторожно спросил: