1100 О [сколь] блажен тот, кто вырвался из этого царства,
Ибо смерть это царство опустошает[596].
Встань же, о Билкис, приди и узри
Царство царей и султанов религии.
Внутренне он восседает в цветнике,
Внешне он – хади среди друзей[597].
Сад идет вместе с ним, куда бы тот ни пошел,
Но от людей он остается скрытым.
Плоды [в том саду] умоляют: отведай нас!
Живая вода притекает: испей меня!
1105 Облетай вокруг небосвода без крыльев и перьев,
Словно солнце, словно полная луна, словно молодой месяц[598].
Ты, подобно душе, будешь идти, а ног не будет.
Будешь вкушать сотни яств, а [зубов], разжевывающих кус, не будет[599].
Ни морское чудище скорбей не нападет на твой корабль,
Ни смерть не причинит тебе зла.
Ты и царь, ты и войско, ты и престол.
Ты будешь и обладатель благого счастья, и само счастье.
Ведь если ты – обладающий благим счастьем и могучий султан,
Счастье-то – это не ты сам, когда-нибудь счастье уйдет,
1110 И останешься ты, словно жалкий бедняк.
Будь же сам своим собственным счастьем, о избранный!
Если ты сам будешь своим счастьем, о обладающий смыслами,
То как же ты, который сам и есть счастье, утратишь себя?!
Как же ты утратишь себя, о обладающий благими свойствами,
Если самая твоя сущность стала для тебя царством и богатством?![600]
Окончание рассказа о том, как Сулайман (мир ему!) построил Отдаленнейшую мечеть по научению и внушению Господнему[601], ради премудрых причин, Ему ведомых, и как ему явным образом помогали ангелы, дивы, пери и люди[602]
«О Сулайман, построй мечеть Отдаленнейшую:
Войско Билкис пришло на молитву!»[603]
Когда он приступил к строительству этой мечети,
Пришли джинны и люди и взялись за работу[604],
1115 Часть из них – с любовью, а другие – без желания, —
Так же, как и рабы, [трудящиеся] в повиновении[605].
Люди – [словно] дивы, а вожделение – цепь,
[Которая] тащит их к лавчонкам и к хлебу[606].
Эта цепь состоит из страха и страстей,
Ты смотри на этот люд не иначе как на скованный [цепью][607].
Тащит их [эта цепь] к ремеслу и разбою,
Тащит их в рудники и моря[608].
Тащит их и к доброму и ко злому.
Сказал Истинный: «На шее у нее – (только) веревка из пальмовых
волокон»[609].
1120 Мы завязали на их шее веревки,
Мы сплели эти веревки из их нравственных качеств[610].
Нет никого, ни осквернившегося, ни очистившегося от [болезни],
У кого его птица-судьба не была прикреплена к его шее[611].
Твоя алчность к дурным делам подобна огню,
Раскаленный уголь красив [только] благодаря красивому цвету огня.
Чернота угля скрыта посреди огня,
Когда огонь уйдет, чернота обнаружится.
Твоя алчность превратила черный уголь в сверкающий,
Ушла алчность – остался испорченный уголь.
1125 В то время, [когда] тот черный уголь представлялся сверкающим,
Не само дело было прекрасным – то был пламень алчности.
Алчность приукрашивала для тебя все, что ты делал,
Алчность ушла, и осталось твое дело иссиня-черным[612].
Кислый виноград, который приукрасил гуль,
Легковерный невежда принимает за спелый[613].
Когда же его душа захочет опытно удостовериться [в его спелости],
От [такого] опыта притупятся его зубы.
От сильного желания ему в том силке увиделись [спелые] зерна,
[Но это было] под воздействием дива алчности, а [зерна-то] – незрелые!
1130 Ищи алчности к делам религии и добра:
Когда алчность уйдет, они [все равно] останутся прекрасными.
Добрые дела прекрасны не благодаря отражению [в них чего-то] другого:
Когда уходит сверкание алчности, сверкание добра остается.
[А] когда сверкание алчности уходит из мирских дел,
От пылающего угля остаются только черные угольки.
Сильное желание обманывает ребятишек,
И они начинают с восторгом скакать на самодельных лошадках[614].
Когда же эта злая алчность покидает мальчишку,
Его при виде других детей разбирает смех:
1135 Мол, что это я делал? Что я в этом видел [хорошего]?
Из-за сильного желания уксус казался мне медом!..
А пророки созидали без алчности,
Поэтому сияние непрестанно возрастало[615].
О, немало мечетей воздвигли благородные мужи,
Но имя им – не Отдаленнейшая мечеть[616].
Величие Ка‘бы возрастало с каждым мигом, —
Это было от искренней преданности Ибрахима[617].
Превосходство той мечети – не от земли и камня,
Но от того, что возводилась она без алчности и вражды.
1140 Ни книги их не подобны книгам других,
Ни места поклонения, ни занятия, ни все их достояние[618],
Ни их обхождение, ни их гнев, ни наказания, [от них исходящие],
для поучения людей,
Ни сон, ни их аргументация, ни их речи[619].
У каждого из них – иная слава,
Птица его души летит на иных крыльях[620].
Сердце трепещет при поминании состояния, [в котором каждый из них
пребывает],
Кибла наших деяний – их деяния[621].
Их птицы приносили золотые яйца,
В полуночи они созерцали рассвет[622].
1145 Что бы я ни сказал от всей души о добродетелях этой общины [пророков],
Сказал я недостаточно, стал я говорящим несовершенно [о совершенстве
этой] общины.
Воздвигайте Отдаленнейшую мечеть, о благородные,
Ибо Сулайман вернулся – и дело с концом![623]
А если дивы и станут отвращаться [от этого служения],
Всех их ангелы притащат на аркане[624].
[Если] див по своей лживости и лукавству сделает кривой шаг, —
Хлыст обрушится на его голову, словно молния.
Стань подобным Сулайману, чтобы твои дивы
Вытесывали камни для фундамента твоего дворца.
1150 Будь, как Сулайман, свободен от дурных мыслей и лукавства[625],
Чтобы тебе покорились джинны и дивы.
Это сердце – вот твой перстень, и будь начеку,