Жилище ее [души] почернело от горя[509].

Она побежала к жилищам [мекканцев] и закричала,

Мол, кто похитил мою жемчужину?

Мекканцы сказали: «Нам неизвестно,

Мы и не знали, что ребенок был там».

Столько слез пролила она и [так] сильно рыдала,

Что из-за нее заплакали и те другие.

935 Бия себя в грудь, она плакала так хорошо,

Что из-за ее плача заплакали звезды.

Подошел [к ней] старик с посохом,

Мол, о Халима, что же у тебя случилось,

[Из-за] чего ты развела такой огонь в сердце,

Сожгла скорбью эти сердца?[510]

Она сказала: «Я – доверенная кормилица Ахмада,

Принесла его обратно, чтобы вручить деду.

Когда я пришла в Хатим, голоса

Доносились, и я слышала [их] из воздуха.

940 Когда я услышала те созвучия из воздуха,

Из-за того голоса я положила там ребенка,

Чтобы посмотреть, чей голос [источник] этого зова,

Ибо это зов очень нежный и желанный.

И вокруг себя я ни следа кого-нибудь не заметила,

И зов не прекращался ни на миг.

Когда я пришла в себя от сердечных волнений,

Я не увидела ребенка там [где оставила], о горе сердцу!»

[Старик] сказал ей: «О дитя, не печалься,

Я укажу тебе владыку,

945 Который скажет, если пожелает, что с ребенком,

Он знает о нахождении ребенка и [его] перемещении»[511].

Тогда Халима сказала: «Да будет душа моя жертвой

За тебя, о добрый и благоречивый шейх!

Давай, укажи мне того прозорливого шаха,

Которому ведомо, что с моим ребенком».

Он повел ее к ‘Уззе, мол, этот идол

Ценится за оповещение о том, что скрыто[512].

Благодаря ей мы нашли тысячи пропавших,

Когда мы поспешили к ней, чтобы поклониться.

950 Старик склонился перед ней [‘Уззой] и тут же произнес:

«О Госпожа арабов, о море щедрости!» —

[И] сказал: «О ‘Узза, ты много милостей

Сотворила, чтобы мы вырвались из силков [бедствий].

Долг арабов состоит в почитании тебя,

Вменена в обязанность арабам покорность тебе[513].

Эта Халима-са‘дитка, уповая на тебя,

Пришла под сень твоей ивовой ветви[514],

Ибо малое дитя у нее пропало,

Имя того ребенка – Мухаммад.

955 Когда он сказал «Мухаммад», все те идолы

Тут же поверглись ниц и преклонились.

Мол, уходи, о старик, это что за поиски?!

Того Мухаммада, из-за которого нас сместят?!

Из-за него мы будем сброшены и побиты камнями,

Из-за него мы потеряем спрос и обесценимся!

Те выдумки [о силе], которую видели в нас

Иногда в пору промежутка люди вожделения[515],

Исчезнут, раз прибыл его царский двор –

Пришла вода, устранила омовение песком[516].

960 Удались, о старик, не разводи [огонь] смуты,

Смотри, не сожги нас [огнем] ревности Ахмада![517]

Ради Бога, старик, уходи-ка ты,

Чтобы не сгореть [и] тебе от огня Предопределения!

Что это за дерганье дракона за хвост?!

Ты хоть знаешь, что такое принести весть [о Мухаммаде]?![518]

От этой вести взволнуется сердце моря и рудника,

От этой вести задрожат семь небес!

Когда старик услышал от камней эти слова,

Тогда тот дряхлый старик бросил посох.

965 Потом от трепета, ужаса и страха пред тем призывом

Старик застучал зубами.

Словно голый человек зимней порой,

Он дрожал и приговаривал: «О погибель!»

Когда она увидела старика в таком состоянии,

Женщина от такой странности совсем потеряла голову[519].

Воскликнула: «О старик, хоть я и в беде,

Я так растеряна, так растеряна, так растеряна!

То ко мне обращается ветер,

То меня поучают камни!

970 Ветер говорит со мной словами,

Камни и горы толкуют мне о вещах.

То дитя мое похитили сокрытые [создания],

Сокрытые, зеленокрылые, с небес.

На кого мне сетовать? Кому мне высказать эту жалобу?

Я теперь стала безумной, с сотней [противоречий в] сердце.

Его ревность оградила мои уста от описания сокрытого,

Скажу [лишь] вот это – что мой ребенок пропал[520].

Если я сейчас скажу что-нибудь другое,

Люди закуют меня в цепи для бесноватых».

975 Старик сказал ей, мол, о Халима, радуйся,

Поклонись с благодарностью и не царапай лицо!

Не печалься, ты не потеряешь его,

Но – мир потеряется в нем!

Каждый миг впереди и позади [него], соперничая в ревности,

Находятся сто тысяч стражей и хранителей.

Видела ли ты, как те идолы со [своими] умениями

Опрокинулись при имени твоего ребенка?!

Это – удивительная эпоха на лике земли,

Я состарился, но не видывал ей сродни.

980 Раз камни застонали из-за этого посланничества,

Что же оно предназначит для грешников?

Камень не виновен в том, что ему поклоняются,

Тебя не принуждали быть ему рабом.

Тот, кто был принужден (идол), вон как испугался,

Подумай, какие [наказания] наложат на виновного!

Как ‘Абд ал-Мутталиб, дед Мустафы, узнал о том, что Халима потеряла Мухаммада, как он искал его по всему городу, горько плакал у врат Ка‘бы и молил Бога, и как он обрел Мухаммада (мир ему!)[521]

Когда дед Мустафы услышал вести о Халиме,

О ее горестном плаче посреди толпы,

О ее громких воплях и рыданиях,

Разносившихся на милю вокруг,

985 ‘Абд ал-Мутталиб сразу понял, в чем дело,

Стал бить себя в грудь и плакать.

В тревоге и горе пришел он к вратам Ка‘бы:

«О Ведающий тайны дня и секреты ночи!

Не вижу я в себе достоинств [таких],

Чтобы мне быть наперсником Твоих тайн.

Не вижу я в себе доблестей [таких],

Чтобы мне быть принятым в этих вратах счастья,

Или чтобы моя молитва и преклонение чего-то стоили,

Или чтобы [в ответ] на мои слезы счастье [мне] улыбнулось;

990 Но в лике этого несравненного перла

Видел я знаки Твоей благосклонности, о Щедрый![522]

Ибо он иной, чем мы, хоть он и [один] из нас,

Мы все – медь, а он – чудотворный эликсир.

Тех дивных чудес, какие я видел [явленными] в нем,

Не видывал я ни у друзей, ни у противников.

Того, что милость Твоя вложила в это дитя,

Никто не явит и после ста лет борьбы за веру[523].

Поскольку я с несомненностью видел Твое великое попечение

О нем, [то и не сомневаюсь, что] он – жемчужина из Твоего моря.

995 Я приведу его заступником к Твоему чертогу —

Скажи мне о его [теперешнем] состоянии, о знающий состояния [всех]!»

Изнутри Ка‘бы скоро раздался глас:

«Уже сейчас он явит тебе свое лицо[524].

Двумястами счастий он ублажен Нами,

Двумястами воинств ангельских он охраняем Нами[525].