Сказал Пророк: «Блажен тот, который

Покинул мир, а от него остались добрые дела».

Умер благотворитель, но его благотворение не умерло,

[Ведь] перед Богом религия и благотворение не мелочь[656].

1205 Увы тому, кто умер, а его прегрешение не умерло,

Не воображай, будто со смертью он избавил свою душу [от кары]!..

Оставим это, ибо поэт двинулся в путь,

Он в долгах и сильно нуждается в золоте.

Принес поэт стихи владыке

В надежде на награду и милость прошлых лет.

Прекрасные стихи, полные истинных перлов,

В надежде и чаянии прежних щедрот.

Царь снова по своему обыкновению сказал ему: «Тысяча!»,

Поскольку таков был обычай того владыки.

1210 Но к тому времени тот щедрый вазир

Уже покинул сей мир на Бураке величия[657].

Вместо него новый вазир власть

Принял, но очень немилостивый и скупой.

Он сказал: «О царь, у нас большие расходы,

Таких вознаграждений для поэтов не бывает.

Одной четвертью десятой части этого, о ты, от кого все ждут [щедрот],

Я сделаю этого поэта радостным и довольным».

Окружающие сказали ему: «Он прежде

Десять тысяч унес от этого доблестного [царя].

1215 Как он после сахара будет жевать [полый] тростник?

Как он, побывав султаном, станет нищенствовать?»

Он сказал: «Я так его прижму,

Что он станет жалким и измученным от ожидания[658].

Тогда, дай я ему хоть прах дорожный,

Он схватит его, словно лепесток розы из цветника.

Предоставь это мне, ведь я мастер в этом.

Пусть будет проситель каким угодно пламенным,

Пусть он может облететь [всю Вселенную], от Сурайя до Земли —

Смирится, когда увидит меня»[659].

1220 Султан сказал ему: «Иди, распоряжайся,

Но сделай его радостным, ведь это наш панегирист».

Сказал [вазир]: «Его и [еще] две сотни ждущих подачки

Ты мне поручи и запиши это на меня»[660].

Тогда министр поверг его в [муки] ожидания,

Прошла зима и дей, наступила весна[661].

Поэт от этого ожидания состарился,

Был сломлен этим горем и заботами.

Сказал [вазиру]: «Если нет золота, изругай меня,

Чтобы моя душа освободилась и стал бы я тебе рабом[662].

1225 Ожидание убило меня, так скажи мне: “Уходи!”,

Чтобы освободилась эта бедная душа от неволи».

После этого [вазир] дал ему десятую часть от четверти того.

Погрузился поэт в горькие раздумья:

Мол, тогда была такая полновесная монета и так много,

А то, что поздно расцвело, было пучком колючек.

После сказали ему: «Тот благородный дастур

Покинул мир, [так что теперь] пусть Господь вознаградит тебя[663].

Ибо тот постоянно умножал дары [шаха],

Не погрешал он с теми дарами[664].

1230 А теперь он ушел и унес с собой благодеяние,

Да, поистине, не он умер – благодеяние умерло.

Ушел от нас благородный и щедрый.

Пришел живодер, сдирающий шкуры с бедняков.

Иди, возьми это и ночью беги отсюда,

Пока этот министр не учинил тебе насилия.

Мы сотней уловок у него этот подарок

Добыли [для тебя], о не ведающий о наших стараниях!»

Он обратил к ним лицо и сказал: «О сострадательные!

Откуда прибыл, скажите мне, этот мужлан?

1235 Как имя этого вазира, сдирающего одежду [с бедняков]?»

Придворные ответили: «Его тоже зовут Хасан».

Сказал: «Боже! Имя того и имя этого

Как может быть одинаковым? Увы, о Господин Суда!

Тот [первый] Хасан – от одного [росчерка] его пера

Становились щедрыми сотня вазиров и министров[665].

Этот Хасан – из гадкой бороды этого Хасана

Ты можешь соткать, о душа, сотню веревок![666]

Если царь слушает такого министра,

Тот навеки опозорит и царя, и его царство.

Этот низменный вазир своим зломыслием так же развращал благородство царя, как вазир по имени Хаман делал Фир‘ауна невосприимчивым [к благим речам][667]

1240 Сколько раз Фир‘аун становился кротким и мирным,

Когда слушал слова Мусы!

Такие слова, что камень источил бы молоко

От приятности тех несравненных слов.

Когда с Хаманом, своим вазиром,

Обычаем коего была ненависть, он совещался,

Тот говорил: «До сих пор ты был господином,

[А теперь] станешь рабом оборванцу из-за [его] мошенничества?»[668]

Словно камень из катапульты, вылетали

Эти слова и ударяли в его стеклянный дом[669].

1245 То, что тот Собеседник прекрасно проповедующий, сотню дней

Созидал, он разрушал в одно мгновение…[670]

Твой разум – советник, и [если] он побежден страстью,

То в твоем существе он – разбойник на [твоем] пути к Богу[671].

Божественный советчик тебе дает наставления,

[А] он искусно производит вычитание из этих слов:

Мол, эти слова неуместны, смотри же, не сдвигайся с места,

Не так уж все это [серьезно], приди в себя, не будь безумцем…

Увы царю, у которого такой вазир!

Место обоим будет в злобном аду.

1250 Счастлив тот царь, у которого помощником

В делах вазир, подобный Асафу[672].

Когда справедливый царь становится единомыслен с ним,

То именем его (т. е. царя) становится «свет на свете»[673].

Царь, подобный Сулайману, и вазир, подобный Асафу, —

[Это] свет на свете и амбра на ‘абире[674].

Царь, подобный Фир‘ауну, и его вазир, подобный Хаману, —

Им обоим не избегнуть злосчастья.

Будет [для них] мрак, один поверх другого,

Ни разум, ни счастье не станут помощниками в День Смотра[675].

1255 Я не видел низких [людей] иначе как злосчастными,

Если ты видел – передай им от меня привет![676]

Царь – словно душа, а министр – как ум,

Испорченный ум направляет дух [к дурному].

[Если] тот ангельский разум станет подобным Харуту —

Станет он учителем колдовства для двухсот прорицателей[677].

Не бери себе вазиром частичный разум,

Всеобщий разум сделай, о властитель, своим вазиром![678]

Не делай своим вазиром никакую страсть,

Не то твоя чистая душа отойдет от молитвы.

1260 Ведь страсть ненасытна и видит только сиюминутное,

[А] помыслы Разума – о Дне суда.

Глаза Разума [обращены] на завершение дела,

Он боль от шипов переносит ради той розы,

Которая не вянет и не осыпается осенью –

Да будет нос всякого, кто не различает ароматы, далек от нее![679]