Ты увидишь подобным пылинке в свете Престола,
Пред беспредельным изобильным светом Престола,
590 Ты увидишь его презренным и жалким, непостоянным —
Когда зрение обретет силу от Создателя.
То – средство алхимиков, одно его воздействие
Тронуло дым – он стал светилом[350].
Редкостный эликсир, ведь от него половинка луча
Коснулась мрака – обратила его в солнце!
Дивный алхимик, что одним действием
Придал столько особенностей Зухалу[351].
Об остальных светилах и субстанциях души,
О взыскующий, тоже узнай по этой мерке[352].
595 Чувственные глаза ослабевают пред солнцем,
Ищи и обрети Божественное око,
Чтобы слабым предстало перед тем взглядом
Сияние солнца со всеми отблесками.
Тот взгляд – из света, а это [солнце] – из огня,
Огонь очень темен в сравнении со светом.
Чудотворные деяния и свет шейха ‘Абдаллаха Магриби[353], (да благословит Аллах его могилу!)
Сказал ‘Абдаллах, Шейх Магриби:
«Шестьдесят лет по ночам я не видел ночи.
Не видел я тьмы за шестьдесят лет,
Ни ночью, ни днем, ни от немощи».
600 Суфии сказали в подтверждение его слов:
«По ночам мы следовали за ним
По пустыням, полным колючек и ям,
Он, как полная луна – наш вожак.
По ночам он, не оборачиваясь, говорил,
Мол, осторожно, встретилась яма, держись левее!
Потом через мгновение говорил: “Правей
Держись, ибо перед ногой – колючка!”
Наступал день, мы облобызать его ноги
Подходили, и его ноги были, как ноги невесты.
605 На них не было следа ни от земли, ни от глины,
Ни царапины от колючки, ни ушиба от камня».
Бог обратил Магриби в Машрики,
Сделал Запад рождающим свет, как Восток[354].
Свет этого норовистого солнца – всадник,
Днем он – хранитель простых и избранных[355].
Как же не быть хранителем тому преславному Свету,
Который делает зримыми тысячи солнц?!
С Его светом шествуй в безопасности
Среди драконов и скорпионов!
610 Впереди тебя движется тот чистый Свет,
Рубит на части каждого дорожного разбойника.
Постигни правильно «в тот день не опозорит пророка»,
Читай: «свет идет пред ним»![356]
Хотя он (свет) умножится в день Воскресения,
Просите у Бога [о том, чтоб] испытать его здесь.
Ибо Он дарит и туче, и туману
Свет души – и Аллах лучше знает о достижении [цели]![357]
Сулайман (мир ему!) отправляет посланцев Билкис с подарками, которые они доставили, обратно к Билкис и призывает Билкис к вере и отказу от поклонения Солнцу
Вернитесь, о пристыженные посланцы!
Золото пусть будет у вас, сердце мне привезите, сердце![358]
615 Присовокупите это золото к тому золоту,
Назло телу отдайте срамным местам мулов![359]
Срамное место мула достойно золотого кольца,
Золото влюбленного – бледное шафрановое лицо[360].
Ибо на него взирает Господь,
Так же как на копи смотрит солнце[361].
Где то, куда смотрят лучи солнца,
[И] где то, на что взирает Господин чистейшего [света]?![362]
Сделайте щит из душ против моего захвата,
Хотя и сейчас вы захвачены мной[363].
620 Птица, плененная зерном – она на крыше,
Со свободными крыльями – она поймана в сети.
Поскольку она от всей души отдала сердце зерну,
Ее, непойманную, считай уже пойманной!
Те взгляды, что она бросает на зерно,
Считай узлами, которыми она связывает ноги.
Зерно говорит: «Если ты украдкой бросаешь взгляды,
Я краду у тебя терпение и твердость!
Раз уж те взгляды повлекли тебя за мной,
Ты узнаешь, что и я не оставлю тебя без внимания!»
Рассказ о бакалейщике, у которого гиря на весах была из мыльной глины, и о том, как покупатель, падкий до глины, покуда отвешивали сахар, украдкой и втихаря воровал эту глину[364]
625 Один падкий до глины пришел к бакалейщику,
Чтобы купить особого крупного белого сахара[365].
А у хитроумного лукавого бакалейщика
Вместо гири был [кусок] глины[366].
Он сказал: «[Знай], у меня глина – гиря,
Если ты собрался купить сахара».
Тот сказал: «Мне обязательно нужен сахар,
Весовой камень пусть будет, какой хочешь!»
Про себя он сказал: «Для того, кто ест глину,
Что такое камень? Глина лучше золота!
630 Это как та сваха, что сказала: “О юноша,
Я сыскала невесту, до того пригожую!
Очень красивая, да только вот какое дело –
Та сокрытая – дочь торговца халвой.”[367]
Тот [юноша] сказал: “Если оно так – еще лучше,
Его дочь жирнее и слаще!”
Если у тебя нет камня и твой камень из глины,
Это отлично, для меня глина – услада сердца!»[368]
На одну чашу весов, чтобы взвесить [сахар],
Он (бакалейщик) положил вместо камня ту глину.
635 Потом для другой чаши рукой
Принялся ломать сахар, по весу той [глины].
Поскольку у него не было тесака, он был [занят] долго,
Покупателя усадил там дожидаться.
Он смотрел в другую сторону – падкий до глины не стерпел,
Начал тайком воровать у него глину[369],
Трясясь от страха, мол, как бы вдруг
Не упал на меня его взгляд для проверки!
Бакалейщик заметил это, но прикинулся занятым,
Мол, эй, ты, с пожелтевшим лицом, воруй больше![370]
640 Если ты берешь как вор и от моей глины –
Продолжай, ведь ты же откусываешь от своего бока!
Ты опасаешься меня, но – по тупости,
Я-то опасаюсь, что ты мало отъешь!
Хоть я и занят, я не такой болван,
Чтоб ты мог добыть лишний сахар из моего тростника[371].
Вот увидишь, взвесив, [сколько] сахара —
Тогда узнаешь, кто был дураком и невеждой.
Птица нежно поглядывает на то зерно,
Зерно тоже издалека занимается грабежом[372].
645 Если ты получаешь некое удовольствие от тростника глаза,
Разве ты не поедаешь кабаб из собственного бока?[373]
Этот взгляд издалека – словно стрела и яд,
Твоя страсть все растет, терпения – все меньше[374].
Достояние мира – силок для слабых птиц,
Последнее царство – силок для благородных птиц,
Чтобы этим царством, а оно – силок превеликий,