Женщина в снежно-белом плаще, с большим капюшоном, отделанным изящным кружевом, держа младенца на руках, вошла в двери храма, вырубленного в скале. Храм, был небольшим и очень светлым внутри. Неровные стены пещеры были молочно-бежевыми, а сквозь множество маленьких кривых окон в потолке, проникали солнечные лучи, заливая теплым светом, пол, выстланный розовым ониксом и скромное убранство храма. Посредине стоял алтарь — небольшая возвышенность из того же розового оникса, что и пол, выстланная живыми благоухающими цветами и уставленная чашами разных форм и размеров. Навстречу женщине вышли три служительницы храма.

— Здравствуй, Анна! — Радостно сказала первая, мать улыбнулась и протянула ей ребенка, та взяла младенца на руки.

— Сын! — Радостно сказала Анна, женщины одобрительно улыбнулись.

— Бог выберет ему самое лучшее имя! — Заверила вторая из служительниц.

— А мать вымолит великую судьбу! — Добавила третья.

— Счастливую судьбу… — Робко добавила мать.

Женщины, шелестя юбками, направились в глубину зала, они положили младенца в деревянную колыбель, стоящую у алтаря. Зажгли свечи в аромолампах, и воздух постепенно начал наполняться, легким цитрусовым ароматом. Мать удобно уселась подле колыбели, не сводя любящих глаз со своего малыша, который крепко спал.

— Ты подготовила оберег? — Спросила первая из служительниц, Анна сняла с шеи цепочку, на которой висел маленький рубиновый кулон. Его форма напоминала каплю, а цвет был точно таким же, как у глаз матери. Анна протянула оберег женщине, та положила его в колыбель. Все три служительницы разом опустились на пол, усевшись в полукруг, возле матери с колыбелью, взялись за руки и начали тихо шептать.

— Дай, ему имя! Имя ему… Nomen illis… * Дай, ему имя! Имя ему… Nomen illis… Дай, ему имя! Имя ему… Nomen illis…

— Cinis! * — Покричала одна из жриц, подняв лицо вверх и раскрыв глаза, вторая громко заявила. — Имя ему Ашэ!

— Пепел! — Едва слышно сорвалось с дрожащих губ матери, в ее рубиновых глазах застыл ужас, ребенок заплакал. Мать начала качать колыбель, а по ее щекам текли безмолвные слезы. Третья из служительниц поднялась, и, взяв одну из чаш с пола, опустилась над колыбелью, обмакнула указательный палец в вязкую жидкость и провела по лбу ребенка, оставляя красную полосу.

— Бог нарек тебя Ашэ! — Улыбнувшись, сказала она, ребенок перестал плакать. — Не бойся, Анна! — Обратилась она к матери, с той же ласковой улыбкой, и, проведя по ее щеке рукой, подняла ее лицо за подбородок вверх и заглянула ей в глаза. — Ашэ — хорошее имя! Ведь все не только обращается в пепел, но и рождается из него. А теперь попроси у Бога великой судьбы своему сыну! — Мягко сказала она, и служительницы быстро удалились, оставив мать и младенца одних. Анна взяла ребенка на руки, начала качать его и тихо запела:

«Ашэ, мой маленький Ашэ!

Пусть Бог внимет моей мольбе!

Ашэ, мой маленький Ашэ!

Пусть судьба будет добра к тебе!

Господь, даруй ему благость и справедливость, ум, верность и честь!

Щедрость, отзывчивость и силу,

Бережливость и бескорыстие,

Усердие и миролюбие!

Пусть сердце его будет справедливое, доброе, а рука твердая

И даруй ему жизнь словно мед!

Даруй ему жизнь словно мед!

Даруй ему жизнь словно мед!

Даруй ему жизнь словно мед!»

Словно заклинание снова и снова повторяла мать свою молитву, еще долго сидя у алтаря, качая свое дитя и крепко сжимая в руке оберег.

Человек, облаченный в черный плащ с капюшоном, стремительно шел по огромному коридору. Каждый его шаг гулким эхом разбивался о высокие своды пещеры, в которой находился дворец. Он с поразительной легкостью распахнул массивные резные двери из блестящего черного оникса. Вошел в приемный зал, снял черную плотную тканевую маску, скрывавшую нижнюю часть его лица и приклонил колено.

— Ваше Высочество! — Поприветствовал он короля, и поднялся. Король, сидевший за столом, заваленным бумагами, утомленно взглянул на вошедшего.

— Говори! — Тихо сказал он.

— Ашэ снова исчез! — Человек озлобленно сжал кулаки. — И, скрыл от нас мир, в котором он был! — С досадой продолжал он. Король устало потер свой лоб, глаза его были красного цвета, как и у его гостя, но в них не было ужасающего огненного блеска, они были темными и теплыми, словно огромные рубины. Из противоположного угла просторного зала послышался голос.

— Приветствую тебя, Грум! — Грум резко обернулся, Ашэ развалившись, сидел на диване. Его непослушные светлые волосы причудливо торчали, воротник на куртке был расстегнут, а его лукавые красные, с оттенком алого, глаза горели, как раскалённые угли. — Ты, все время теряешь то, что у тебя под носом! — Насмешливо добавил он, довольно смотря на потерявшего дар речи Грума. Усмехнувшись, Ашэ щелкнул пальцами в его руке появилось яблоко, он откусил его. Грум, едва нашедший в себе силы сохранить самообладание, вернул свой взгляд на короля.

— Ваше Высочество, только скажите, и глазом не успеете моргнуть, как этот предатель окажется в Темнице! — Его голос, до этого спокойный и приятный, теперь казался громовым.

— Эй! По легче на поворотах! — Протянул Ашэ, нахально усмехнувшись, и, продолжил, безмятежно жевать яблоко. В повисшей тишине был слышен только хруст. Король тяжело вздохнул, сложил руки перед собой на столе и мягким, но уверенным голосом заявил:

— Я придумал, лучшее наказание за «шалости» Ашэ, чем его бесполезное пребывание в Темнице. — Озлобленный Грум еще крепче сжал кулаки, а его лицо дернулось.

— Но, Ваше Высочество, он — дезертир и он, скорее всего разрушил узел, пока бездумно, играл в «домашнего эльфа» этой девчонки! — Скрипя зубами, прошипел он. Король поморщил нос, и, спокойным, но ледяным тоном произнес:

— Мы не можем этого утверждать, мы так и не нашли разрушенный узел…

— Но мы видели знаки… — Не сдержавшись, заревел Грум, перебив короля. Король бросил на него гневный взгляд, Грум тут же умолк.

— Не стоит распространять домыслы! — Раздраженно сказал он, сжимая челюсть. — Домыслы — дело не достойное Хранителя Миров! — Строго заявил король.

— Повинуюсь, Ваше Высочество! — Пробормотал Грум, виновато потупив взгляд.

— А за свой незапланированный «отпуск» — вновь спокойно продолжал король — Ашэ сполна заплатит долг своему Королевству в отряде Охотников! — Грум не сдержал довольный смешок. Король строго посмотрел на него, потом перевел взгляд на Ашэ и устало, умоляюще произнес. — Прошу вас, господа капитаны, ведите себя достойно, в соответствии с вашими званиями и титулами. Никаких нарушений протокола я не потерплю! Глазом не моргну, запру вас в одной камере! Там делайте что хотите! Хоть глотки друг другу повырвайте! Но до этого, помните, вы на службе у Королевства, ведите себя соответственно!

Грум поспешно кивнул.

— Я, Ваше Высочество, не посмею обмануть ваше доверие! — Отчеканил он. Ашэ неспеша покончив с яблоком, точно бросил огрызок в достаточно далеко стоящую урну, легко поднялся с дивана, направился к столу, и всё с той же надменной улыбкой, сказал:

— Повинуюсь, Ваше Высочество! — И поклонился, что скорее выглядело, как насмешка, а не как надлежащее выказывание уважения. Это еще больше разозлило Грума, его, и без того бледное лицо, стало еще белее, а челюсти сжались крепче.