С другой стороны, имел место рост бюджетного дефицита и повышение революционной активности масс. Император попытался провести какие-то либеральные реформы, но они не смогли приостановить рост общественного недовольства. И тогда Наполеон III, верный своему принципу – занимать и изумлять Европу и своих подданных, – принялся завершать предпринятые еще в 1852 году перестройки Парижа. Старые, создаваемые веками, тесные и кривые исторические улицы столицы Франции уступили место новым, с математической верностью размеренным бароном Османом, прямым и широким, украшенным величавыми зданиями новейшей архитектуры. Перестройка эта дала рабочему классу возможность обеспечить в это трудное время свое существование – а это большая заслуга правителя.

Много было предпринято и других улучшений. Так, например, 14 августа 1857 года Наполеон III открыл новый Лувр, а 5 апреля 1858 года – великолепный Севастопольский бульвар. Предпринятые работы в Шербурге быстро подвигались и приходили к концу.

Вирджиния ди Кастильоне стала принимать влюбленного императора у себя в особняке на улице Монтень, где она теперь жила. И вот однажды, апрельской ночью 1857 года, когда император вышел из дома графини и собирался сесть в карету, поджидавшую его у ворот, к нему бросились трое неизвестных. Наполеон III успел вскочить в экипаж и крикнуть:

– Быстро, в Тюильри!

Нападавшие пытались схватить поводья лошади, но кучер изо всех сил стегнул их хлыстом. Они с воем отбежали, и карета рванулась с места.

Скорчившись в глубине экипажа, император пережил не самые приятные минуты.

На следующий день весь Париж говорил о том, что императора пытались убить в тот момент, когда он выходил от своей любовницы.

По всей видимости, в этот день Его Величеству пришлось выдержать классическую семейную сцену.

Полиция быстро отыскала виновников ночного происшествия. Ими оказались трое итальянцев: Паоло Тибальди, Паоло Грилли и Джузеппе Бартолотти, входившие в подпольную революционную группу.

Некий авантюрист по имени Жиро был связным между этой троицей и Александром Ледрю-Ролленом, который, живя в изгнании, в Лондоне, согласился помочь заговорщикам. Но в последний момент этот политик, известный нелогичностью, нелепостью поступков и трусостью, в каком-то безумном порыве выдал Жиро французской полиции. Жиро тотчас же арестовали, и тот счел, что он был предан «всем социалистическим движением», и поспешил назвать имена сообщников…

Национальная принадлежность трех заговорщиков[16] заставила встрепенуться врагов графини ди Кастильоне.

– Эта итальянка наверняка замешана в заговоре! Да и как они могли узнать, что в эту ночь император будет на улице Монтень?!

Вирджиния, узнав о ходивших слухах, была сильно напугана. Она перестала где-либо появляться. Говорила ли она обо всем происшедшем с императором? Возможно, хотя в ее дневнике об этом не сказано ни слова.

В августе начался процесс над заговорщиками. Наполеон III, опасаясь осложнений, которые могли возникнуть после показаний трех итальянцев, посоветовал Вирджинии отправиться в путешествие в Англию.

Обвиняемые ни разу не упомянули имени графини, и она вернулась в Париж, взбодрившаяся и веселая.

Была ли она замешана в заговоре? Конечно же, нет. В апреле 1857 года она была в фаворе, и трудно представить себе причины, которые могли бы толкнуть ее принять участие в покушении на императора.

В октябре графиня снова была приглашена в Компьень. Прибыв туда, она застала императора и гостей в самом веселом расположении духа. Однако очень скоро у графини совершенно неожиданно произошел разрыв с императором.

Как-то вечером она была встречена императором крайне холодно. Удивленная, она потребовала объяснений произошедшей перемене. Император сухо ответил, что она «проболталась». Дело в том, что Наполеон III, опасаясь ревности императрицы, требовал от своих любовниц молчания и становился безжалостным к тем, кто не умел держать язык за зубами. Но, скорее всего, это был лишь предлог…

В Италии Вирджиния отказалась поселиться вместе с мужем. Она сняла в окрестностях Турина виллу, где и обосновалась со своим сыном Джорджо, которому уже было около трех лет. Ей хотелось одиночества после пережитого унижения, но граф ди Кавур прибыл к ней с визитом. Со слезами на глазах она рассказала ему о причинах своего «провала». Премьер-министр не скрывал разочарования и тут же откровенно выложил все свои опасения:

– Наполеон III – человек непредсказуемый. Ваше присутствие было необходимо, чтобы оградить его от влияния императрицы, ведь Евгения боится объединения Италии. Она ревностная католичка и враждебно относится к любым изменениям, затрагивающим церковную юрисдикцию. Она благоволит к Австрии и может сильно повлиять на решения императора.

Графиня совсем сникла:

– Поверьте, я сделала все, что в моих силах. И что же теперь…

– Подождем дальнейших событий.

И им не пришлось ждать долго.

14 января 1858 года у подъезда парижской «Гранд-Опера» раздалось несколько взрывов. Это четверо итальянских террористов буквально засыпали бомбами подъехавшую к театру карету императора Наполеона III.

В тот день освещение театра задолго дало знать публике, что двор почтит представление своим присутствием, и это привлекло множество народу, ожидавшего на улице Лепеллетье приезда императора. Около половины девятого на означенной улице показалась императорская карета, сопровождаемая уланами и муниципальными гвардейцами, и в ту минуту, когда она остановилась у подъезда, невидимые руки бросили на землю вблизи кареты четыре ручных гранаты, начиненные пулями и взрывным составом. Две гранаты бабахнули одновременно, а одна – несколько позже, когда император и императрица уже вышли из кареты. Четвертая не взорвалась. Как беглый огонь засвистели пули и осколки гранат, и сотрясение от взрывов было до того сильно, что газовые фонари на улице потухли, отчего смятение стоявшего народа еще более усилилось.

Судьба хранила коронованную чету: император и императрица остались невредимы. Но зато пострадали случайно оказавшиеся поблизости люди: 156 человек было убито и ранено. Кругом раздавались стоны жертв этого гнусного злодейства. Генерал Роге, сидевший в карете, был ранен в шею, кучер – в руку, одна лошадь убита на месте, другая – ранена. Двадцать с лишним улан из свиты и несколько агентов полиции также были ранены.

Наполеон III и его супруга вошли в ложу. Они старались казаться совершенно спокойными, но по их лицам нельзя было не заметить, что случилось что-то необыкновенное.

На обратном пути императора во дворец улицы, по которым он ехал, были иллюминованы. Многих поразило сходство этого заговора с тем, который за полвека до того угрожал жизни Наполеона Бонапарта. Разница заключалась только в числе жертв: последний заговор сильно превзошел первый. Но как теперь, так и тогда исполнители заговора были схвачены полицией.

Их имена: Феличе Орсини, Дзузеппе Пьери, Карло ди Рудио и Антонио Гомес.

Возглавил это покушение Феличе Орсини, один из деятелей итальянского «рисорджименто»[17], член тайного общества «Молодая Италия», связанного с карбонариями[18]. В 1844 году он уже был приговорен в Риме к пожизненной каторге, но через два года его освободили в связи с амнистией. После этого он долгое время находился в эмиграции и участвовал в различных заговорах. Его арестовывали, но он бежал из тюрем, все более и более склоняясь к индивидуальному террору.

Заговорщики, как уже говорилось, были арестованы. Трое были казнены, а четвертый (Гомес) приговорен к пожизненной каторге.

Отметим, что Орсини был «правой рукой» знаменитого Джузеппе Мадзини[19]. Некоторое время этот Мадзини работал на карбонариев, но в 1831 году, будучи изгнанным из Италии, основал в Марселе тайное общество «Молодая Италия». Отметим также, что Луи-Наполеон в годы своей связанной с карбонариями молодости имел тесные отношения с организацией Мадзини. Во всяком случае, так говорят…