И вот 16 марта пушечные выстрелы из Дома Инвалидов возвестили Парижу о рождении наследника престола.

Разрешение от бремени императрицы Евгении было довольно трудным. Наполеон не спал всю ночь, оставаясь в соседней комнате, и трудно было выразить его радость, когда он узнал, что Провидению угодно было наградить его сыном. Еле держась на ногах от волнения, он сам поднес к матери драгоценное для него существо и уже после этого отправился в свои покои.

В тот же день происходило малое крещение новорожденного, который получил имя Наполеон-Эжен-Луи.

В четыре часа Ашилль Фульд, министр императорского двора, объявил, что закончил составление свидетельства о рождении принца. Он обернулся к первому наследному принцу Наполеону-Жозефу (сыну Жерома Бонапарта, известному, как «Плон-Плон») и поклонился ему. Но тот пребывал в крайне дурном расположении духа. До последнего момента он надеялся, что Евгения родит девочку. И вот теперь появившийся на свет мальчик отнял у него право на наследование престола, навсегда лишив его возможности занять трон[15].

Желая выказать щедрость в ознаменование столь счастливого события, император объявил себя и императрицу восприемниками всех детей, родившихся в этот день во Франции. Таких оказалось около 2000 человек. Кроме того, для народа в парижских театрах были устроены бесплатные представления.

На третий день было официальное представление Конгресса и государственных собраний для принесения поздравлений Его Величеству. Обратившись к графу Валевскому, император произнес:

– Благодарю конгресс за пожелания и поздравления, с которыми он обращается ко мне через вас. Я счастлив тем, что Провидение даровало мне сына в такую минуту, когда Европе возвещается эра всеобщего примирения. Я буду его воспитывать в том духе, что народы не должны быть себялюбивыми и что спокойствие Европы зависит от благосостояния каждой нации.¹⁹⁶

Подобным же образом он говорил по очереди каждому из президентов всех трех государственных собраний.

Известие о рождении наследника французского престола немедленно было сообщено всем европейским державам, и все поспешили поздравить императорскую чету особыми адресами.

Графиня ди Кастильоне тоже ликовала, узнав о рождении наследника престола. Она считала, что теперь император будет свободен от забот, связанных с беременностью императрицы Евгении, и сможет уделять все время ей. Самоуверенность Вирджинии отныне не знала границ. Она появлялась во дворце в платьях со столь рискованным декольте, что однажды вечером Гастон де Галифе (будущий кавалерийский генерал и создатель брюк галифе), разглядывая ее почти целиком обнаженную грудь, сказал:

– Ну, эти бунтовщицы порвут любую узду. Но берегитесь, графиня, пройдет совсем немного времени, и многим мужчинам покажется тесной их одежда!

В ответ на эту игривую реплику графиня улыбнулась. Она снисходительно относилась даже к самым фривольным шуткам. И она знала главное: ей необходимо преодолеть удивительную сдержанность императора, а для этого она была готова на все. Вот и в этот раз она прибыла в Тюильри в платье, которое не скрывало все достоинства ее тела. Это была довольно рискованная затея, но она удалась: графиню окружили, и все старались протолкнуться поближе, чтобы получше рассмотреть ее костюм.

Наполеон III тоже не остался безучастным зрителем. Подняв лорнет к прищуренным глазам, он разглядывал все то, что раньше Вирджиния скрывала. И решение было принято. На следующий день графиня получила от него приглашение на пикник.

Наполеон III был покорен! Он бросился навстречу Вирджинии и, как только праздник начался, увлек ее к озеру, где ждали лодки, украшенные бумажными фонариками. Одна из них была ярко раскрашена.

– Это моя лодка, – сказал император. – Хотите, доплывем до острова?

Вирджиния заняла место в лодке, а император сел на весла.

Они отплыли.

Их увидели вновь среди гуляющих через два часа. Наполеон III был несколько растрепан, а платье Вирджинии выглядело помятым.

Приглашенные посмеивались, а граф де Вьель-Кастель на следующий день отметил в своем дневнике, что императрица была заметно раздосадована. Бедная Евгения… Уже на следующий день весь Париж знал, что император в походном порядке стал любовником итальянской графини.

Графиня любила слушать непристойные истории о себе и сама была остра на язык, но к своей связи с французским императором она отнеслась весьма серьезно. Она помнила, что ей поручено очень важное задание, и не позволяла себе заигрываться. Апеннинский полуостров возникал перед ее внутренним взором всякий раз, когда император просил ее о той или иной любезности, принятой между любовниками.

Она пользовалась малейшей возможностью, чтобы начать разговор о своей стране, описывала все беды, возникающие из-за ее раздробленности, плакала и наблюдала за реакцией Наполеона III.

Вечером она отправляла в Турин зашифрованный отчет. И так она выступала в качестве тайного агента вплоть до июля 1856 года. Затем Наполеон III покинул Сен-Клу и отправился на воды. Вирджиния осталась в Париже и заскучала. Но она не была оставлена вниманием, как это ей казалось. Французский министр внутренних дел заподозрил что-то нечистое и отдал приказание следить за ней. В результате шпионы следовали за ней по пятам. Ее письма вскрывались, но и эта мера ни к чему не привела, так как графиня была не только красива, но еще и осторожна и очень хитра.

В течение всего лета, несмотря на неусыпный надзор, графиня ди Кастильоне переписывалась с графом ди Кавуром – и это буквально под носом у бдительного министра.

Вернувшийся Наполеон III дал понять Вирджинии, что разлука не остудила его пыла, а потом он отправился передохнуть в Биарриц. По возвращении по-прежнему влюбленный император пригласил графиню в Компьень.

Двор был изумлен. Любовница императора будет спать под одной крышей с императрицей? Что скажет на это Евгения?

Евгения ничего не сказала. Ревность терзала ее, но она была уверена, что графиня ди Кастильоне ненадолго поселилась в сердце ветреного императора.

О пребывании в Компьене Поль Лежён пишет так: «Повсюду, в Сен-Клу, в Пломбьере, в Биаррице и в Компьене, графиня всегда представала в новых платьях, все более и более экстравагантных и почти не скрывавших ее совершенного тела»¹⁹⁷.

По сути, Вирджиния, став фавориткой императора, возомнила себя второй маркизой де Помпадур. Ее гордыня возрастала день ото дня, и это сильно раздражало двор.

Ближе к зиме двор вернулся в Париж. Вирджиния, почувствовав себя после отъезда мужа вообще абсолютно свободной, стала вести себя настолько самоуверенно, что даже императрица не смогла больше скрывать свое раздражение. Как-то министерством иностранных дел был устроен бал. Графиня ди Кастильоне приехала в костюме «Дама сердца». Евгения окинула взглядом платье фаворитки, обшитое красными сердечками из бархата, и, задержав свое внимание на одном из них, расположенном в малоподходящем для него месте, сказала:

– Как-то низковато для сердца!

Все рассмеялись.

Но графиня и бровью не повела. С высокомерно-презрительной улыбкой она перешла в другой зал, где позволила другим гостям любоваться собой. И что удивительно, несмотря на все это, она не забывала главной цели своего пребывания во Франции. Возлежа на подушках, она продолжала занимать императора беседами об Италии. И Наполеон III начал всерьез задумываться о том, чтобы ввести в Италию свои войска.

Следует сказать, что первые годы царствования Наполеона III протекали достаточно гладко. Были сняты ограничения на деятельность акционерного капитала, учреждены банки, активизировалась торговля с Англией, интенсивно строились железные дороги, был сооружен Суэцкий канал. Франция в союзе с Англией и Турцией победила Россию, а конец Крымской войне был положен на блестящем конгрессе, состоявшемся в Париже в 1856 году.