Графиня ди Кастильоне постепенно приходила в себя. Ее беседы с Наполеоном III оказались не напрасными: Франция готова помочь Италии освободиться от австрийской оккупации. Эта готовность была подкреплена секретным договором, подписанным между Наполеоном III и Виктором-Эммануилом, в котором шла речь о наступательно-оборонительном союзе Франции и Пьемонта на случай агрессии со стороны Австрии. Целью этого союза было освобождение Италии от австрийской оккупации и создание Королевства Верхней Италии с населением примерно в 11 миллионов человек.
Война в Италии
Еще в начале 1859 года общественное мнение Европы, отразившееся во всех газетах, единодушно обвинило Австрию и с ужасом ожидало предстоящую катастрофу, театром которой должна была быть преимущественно Италия, с чьей судьбой были связаны интересы почти всей Европы.
Даже приверженцы австрийской политики, например, премьер-министр Великобритании Эдуард Джордж Джефри Смит-Стэнли, граф Дерби, всегда готовый покровительствовать намерениям Австрии, ныне отозвался о ее политике, как о деле преступном, ответственность за которое лежит на ней же одной. Но в чем же заключалось ее вероломство? Что совершила преступного Австрия? Предоставляем фактам говорить самим за себя.
Взаимоотношения Австрии, Сардинии и Франции к концу февраля 1859 года сильно изменились и приняли характер угрожающий. Слова Наполеона III, обращенные к австрийскому посланнику барону Иосифу-Александру фон Хюбнеру во время новогодней аудиенции, показали Европе, что между Францией и Австрией более не существует дружественных отношений. В словах императора французов выразилось его недовольство той ролью, которую принимала на себя Австрия во время Крымской войны. С этой минуты неудовольствия между венским и парижским дворами не были уже тайной. Упреки, обвинения и угрозы наполняли газеты обеих держав, и скоро статьи венских газет достигли возмутительного бесстыдства. Австрия первая от слов перешла к делу. Она первая начала готовиться к войне и, наводнив Ломбардию войсками, объявила в этой провинции военное положение. Франция тоже, в свою очередь, начала сдвигать свои войска поближе к пьемонтской границе и активизировала перевод своих лучших полков из Алжира.
Этой явной распрей воспользовался король Виктор-Эммануил II, видя решительную минуту для осуществления необходимой борьбы Сардинии с Австрией, и так как давнишняя дружба Пьемонта и Франции была незадолго перед этим скреплена родством (браком принца Наполеона-Жозефа, «Плон-Плона», второго сына Жерома Бонапарта, с принцессой Клотильдой Савойской, дочерью короля Виктора-Эммануила), то трактат о союзе Франции и Сардинии против Австрии не замедлил сделаться известным Европе.
Дипломатия, видя грозившую спокойствию Европы опасность, принимала меры к тушению только зародившейся искры. Прежде всех Англия, а за нею Россия и Пруссия – все старались склонить враждующих на взаимные уступки, и Франция уже было приняла европейское ходатайство. Сардиния тоже последовала бы ее примеру, если бы австрийская политика сумела примириться, не покушаясь на достоинство этих склонных к миру держав.
Но Австрия продолжила спешно вооружаться и вести серьезные приготовления к войне: численность войск она удвоила, крепости и арсеналы были завалены запасами, и на сардинской границе она выдвинула сильную армию. Но у Сардинии уже был надежный союзник. Таким явился Наполеон III, который готов был вступиться за угнетенную Италию, оказав своевременную помощь Сардинии, против которой Австрия уже занесла свой меч.
Император французов объявил Европе, что он идет не против Австрии, а за Италию, за ее угнетенную свободу. Многие подозревали в этом корыстолюбивые виды, но все друзья прогресса благословили такое заступничество императора.
Переговоры между тем не принесли желаемого успеха, и вслед за движением войск в Сардинию оба императорских правительства объявили друг другу войну.
* * *
27 апреля 1859 года императором Францем-Иосифом был подписан манифест о войне. 3 мая появился подобный же манифест Наполеона III. В обоих говорилось о причинах войны. Франц-Иосиф в своем манифесте заявил, что Наполеон замыслил революционное движение против Австрии и сам стоит во главе сопротивления. Другими свойствами отличалась прокламация Наполеона III к французскому народу. Вот она204:
Французы!
Австрия, двинув войска свои в территорию короля Сардинского, нашего союзника, объявляет нам войну. Она тем самым нарушает <…> справедливость и угрожает нашим пределам. Все великие державы протестовали против этих наступательных действий. Так как Пьемонт принял условия, которые должны упрочить мир, то какая, спрашивается, может быть причина этого внезапного вторжения? Австрия довела дело до того, что или она должна господствовать до Альп, или Италия должна быть свободна до Адриатического моря, ибо в этой стране всякая пядь земли, оставаясь независимой, представляет опасность для ее владычества.
До сих пор умеренность руководила моими действиями, теперь энергия становится моим первым долгом.
Пусть Франция вооружится и решительно скажет Европе: Я не хочу завоеваний, но желаю неослабно поддерживать свою национальную и освященную преданиями политику; я соблюдаю трактаты под тем условием, что их не нарушат против меня; я уважаю территорию и права нейтральных держав, но открыто сознаюсь в своей симпатии к народу, история которого сливается с нашей, и который страдает под чужеземным владычеством.
Франция показала свое отвращение к анархии; она предоставила мне власть, достаточно сильную для того, чтобы обессилить главных виновников беспорядка и неисправимых вождей тех старых партий, которые беспрестанно действуют заодно с нашими врагами; но при всем том она не отказалась от своего назначения – быть проводником цивилизации.
Естественные ее союзники всегда те, кто желает успехов человечеству, и если она обнажает свой меч, то не с целью владычествовать, а с целью освобождать. Цель этой войны – даровать Италии самостоятельность, а не заменить в ней одного властелина другим; тогда у наших пределов будет народ, нам дружественный, обязанный нам своей независимостью.
Мы идем в Италию не для того, чтобы возбуждать беспорядки или колебать власть Святого Отца, утвержденного нами на его престоле: мы идем избавить его от того иноземного гнета, который тяготеет над всем полуостровом, содействовать утверждению в нем порядка, основанного на удовлетворении законных интересов.
Мы идем, наконец, в эту классическую страну, прославленную столькими победами, отыскивать там следы наших отцов; дай Бог, чтобы мы оказались достойными их! Я скоро надеюсь стать во главе армии. Во Франции оставляю я императрицу и своего сына <…>
Я их вверяю храброй армии, которая остается во Франции, блюсти наши пределы и охранять домашний очаг. Я их вверяю патриотизму национальной гвардии; вверяю их, наконец, всему народу; он их окружит той любовью и той преданностью, которым доказательства я вижу каждый день.
Итак, мужество и единство! Страна наша еще раз покажет миру, что она еще не выродилась. Провидение благословит наши усилия, ибо в глазах Божиих свято то дело, которое основано на справедливости, человечности, любви к отечеству и к независимости.
* * *
Вскоре после этого объявления последовала кровавая развязка. Австрийцы совершили переправу через реку Тичино и направились к Турину, надеясь там встретить одних сардинцев и будучи совершенно убежденными, что успеют вовремя загородить французам переход через Альпы. Но Наполеон III предупредил их смелые надежды. Еще к 1 мая его 120-тысячная армия была уже в пределах Сардинии, а французские знамена уже развевались в Турине.
Наполеон III впервые командовал действующей армией, впервые ему представилась возможность имитировать жесты, интонации, манеру двигать подбородком своего знаменитого дяди. И не только. Как и в случае с Наполеоном I, медлительность австрийского главнокомандующего графа Франца фон Гиулая была достойно наказана энергичной распорядительностью императора французов.
