— Моя Лия… моя…

Взглянув ей прямо в глаза я ощутил весь спектр эмоций, от любви до ненависти. Ведь невозможно настолько быть зависимым от кого-то. Она чувствовала тоже самое. Упав на спину, не в силах пошевелиться, я дал ей лечь на мое плечо, раскинуть свои волосы по груди. Я продолжал целовать её лоб, щеки, губы. Легко, нежно, без напора.

— Кажется, я влюблен в тебя намного сильнее, чем ты даже можешь представить, — признание чувств сорвалось с уст.

Офелия поцеловала меня в шею, а тяжелые и нерадужные мысли возвращались.

— Что это? — Офелия дотронулась до браслета, о котором я напрочь забыл. Я словно ошпаренный дернул рукой.

— Так. Безделушка. Люблю украшения.

— Как же я рада, что ты вернулся, — она уткнулась носом в мою шею, закрыла глаза и буквально через минуту уже мирно сопела.

А браслет с еще большей силой сжимал запястье, напоминал о тяжелом выборе. Хотелось отрезать себе руку.

Осталось два дня.

Артур

Сильвия стояла на коленях у изголовья кровати, где лежала Анна. Средние пальцы рук Сильвии лежали на висках блондинки, которая вся была мокрая от пота. В комнате стоял полумрак, несколько горящих свечей не давали споткнуться, но не более.

— Как она? – я тихо спросил.

Сильвия не шелохнулась, погруженная в какой-то транс. Она дышала очень медленно и ровно. Воздух вокруг её рук слегка искажался, едва заметно волнообразно рябил. Сильвия сжала руки в кулаки, Анна тяжело вдохнула, но её глаза остались закрыты и в сознание она не пришла.

— Ей очень плохо, если можно так вообще говорить об этом состоянии, — Сильвия гладила Анну по голове, протирала пот со лба смоченным в каком-то отваре полотенцем. — Это погубило Императора, и сейчас убивает Анну.

На лице Сильвии я видел нежность, беспокойство, грусть. Не было той надменной ухмылки и хищного взгляда. От этого было не по себе, словно её подменили, словно Сильвия, которую я знал – лишь оболочка. Подошел ближе и положил руку её на плечо, она ответила робким прикосновением, искала опору.

— Что ты с ней делаешь?

— Проникаю в сознание, ищу её, нахожу там, где никому не желаю очутиться, разговариваю, смотрю воспоминания, ищу хорошие и те, за которые она сможет ухватиться и выбраться из западни… — она повернулась ко мне и посмотрела в глаза. — Как это было с тобой.

— Ты сможешь ей помочь?

— Это зависит только от неё. В сердце Анны много боли и ненависти, много сложных чувств, которые не делали её сильнее. Спасибо, что выбрал жизнь Артур. Хотя бы за тебя мне теперь не приходится беспокоиться.

Её взгляд был полон боли и такой же сильной болью отозвался в сердце. Она прильнула щекой к моей ладони, закрыла глаза, выдохнула, слегка улыбнулась. Её лицо расслабилось и приняло умиротворенный вид. Затем она встала, развернулась ко мне всем телом и обняла, утыкаясь носом в шею. Мне показалось, она сейчас плачет, поэтому положил руку ей на затылок и стал слегка поглаживать, но мне только показалось.

— Хватит раскисать, — сказала она скорее себе, чем мне. — Ты по какому-то вопросу?

Да, я действительно пришел по очень важному вопросу, но видя её в таком состоянии, я растерял всю решимость. Собрав всю волю в кулак, я взял Сильвию за плечи и отстранился.

— Мне нужно, чтобы ты честно ответила на мой вопрос. Без хитростей, без увиливаний. Мне нужен прямо и четкий ответ.

— Ух, как это серьезно звучит, – насмешливая маска вернулась на лицо этой женщины. Она не любила отвечать на вопросы.

— Ты знала, что Офелия – та, кого мы ищем? Знала с самого начала?

В зеленых глазах мелькнул холодный огонек, сообщающий, что этот вопрос ей не понравился.

— Какой правильный ответ? – теперь Сильвия сама отошла дальше, вырываясь из моих рук.

— Сильвия…

— Да. Я знала.

— И для чего тогда было всё это? Зачем послала меня к её родителям. Джозеф погиб из-за тебя. — Я был зол, но старался не повышать голос, хоть это было ой как непросто. — А он говорил мне тебе не доверять. — Я припал к стене и закрыл лицо ладонью, готовый то ли рассмеяться, то ли расплакаться. — Прямо перед смертью. Я много думал об этом, но в какой-то момент решил, что у нас у всех есть разногласия и мало ли что вас связывало. Может, он был твоим любовником и ты его бросила или что еще…

— Акдас, какой это бред, — Сильвия замолчала, украдкой поглядывая на меня. — Ты мешал и задавал слишком много вопросов. А это была отличная возможность познакомиться с братом и получить ответы на вопросы в нужное время. Мне жаль, что так вышло. Я искренне уважала Джозефа.

Я уже не сдерживал нервную улыбку.

— И пока мы были на западе, ты промывала Офелии мозги, хотя так кричала о том, что тебе это не нравится.

— Это было для её же блага.

— Офелия так не думает.

— Офелия, Офелия! Да ты ничего о ней не знаешь! — вскричала Сильвия. — А её родители не рассказали, почему она и её братец вообще скрывались и прятались? Нет? Тогда я тебе расскажу, а ты молча слушай, – глаза Сильвии пылали от злости. — Когда она достигла пика зрелости, её магия стала сильнее. Настолько, что сочилась из неё, поражая всё вокруг. Её это лишь забавляло в виду возраста и отсутствия мозгов. Да, Дитрих и Майя, помогали сдерживать поток как могли, запрягали тяжелой работой, заставляли тело уставать так, что колдовать не было сил, но они не учли характер своего беспечного сынка, того самого, кого Кон де Валь принял за преемника Орвинаров. Этот идиот Гектор, вместе с твоей любимой Офелией сравняли с землей целую деревню, проверяя границы её так называемой магии. И сам же поплатился за это своим глазом, когда часть искры Офелии как пуля отстрелила прямо ему в голову.

— Это всё звучит как бред. Такое не осталось бы незамеченным.

— О, ты видимо забыл, что нужно делать, чтобы что-то скрыть. Ты же вроде и был одним из тех, кто этим по-своему занимался.

Сильвия вбивала в меня каждое слово, я никогда не видел, чтобы на её лице было столько злости и злобы.

— Об этом тебе Офелия не рассказывала, да? Конечно, ведь она у нас золотой ребенок, которой злая Сильвия промывает мозги, — Сильвия вскинула руки вверх, растопырив все десять пальцев. — Я лишь успокоила разум, снизила тревогу и навязчивые мысли. Я не собиралась делать из нее марионетку или что ты там себе напридумывал. Её сила настолько зависит от эмоций, что если это не сдерживать, она просто взорвется рано или поздно.

Сильвия резко замолчала, услышав очередной стон Анны.

— Ты выбрал неудачное время, тебе следует уйти. Надеюсь, я довольно подробно ответила на твои вопросы.

— Остался еще один.

— Задавай и уходи. Но не обещаю, что отвечу.

Я пытался уложить эту мозайку в голове, но всё же действительно остался один важный вопрос.

— Но ты всё равно хотела, чтобы она заняла трон. Даже зная, насколько она может быть опасна для окружающих.

— Мы все совершаем ошибки. И я не собираюсь оправдываться, — Сильвия отвернулась, кудри взлетели вверх и упали на плечи. — Она законная наследница престола. Этого ничто не изменит. Я помогла ей как могла. И как я смотрю, вы все остались живы, хотя она, минуя мой запрет, пошла во дворец с вами.

Ни один мускул на её лице не дрогнул, лишь челюсти сжались а губы вытянулись в тонкую линию.

— Закончил? Тогда уходи. Мне надо помочь Анне. Ей куда хуже, чем всем вам.

Я хотел остаться, хотел говорить дальше. За всё время это был самый откровенный разговор. Я почему-то ощутил себя виноватым. Это снова игра Сильвии, или на этот раз она, действительно, говорит со мной откровенно. Её сердце отстукивало бешеную пляску, ладони вспотели, вена на шее вздулась. Она не врала.

— Сильвия… — хрипящим голосом позвал её.

— Уйди, Артур. Мне нужно быть полностью сосредоточенной, а ты слишком мешаешь. Поверь, мне так надоело со всеми вами нянчиться.

Она снова опустилась на колени у изголовья, выдохнула и вдохнула, закрыла глаза, положила средние пальцы на виски Анны. Я поспешил выйти, но я не хотел. Я остался с мерзким чувством, что все вокруг меня ненавидят.