— Всё, я вижу, как ты устал. Иди и приведи себя в порядок.

— Да, спасибо. Так и сделаю.

— Но есть кое-что, что я забыла тебе сказать.

Я напрягся. Боги, что еще приготовила мне эта женщина?

— Ладно. Скажу позже. Сначала отдохни. Я распоряжусь, чтобы для тебя запустили бани.

Как бы мне не хотелось продолжить разговор (на самом деле – не хотелось), я всё же решил последовать её речам и отдохнуть. Сильвия проводила меня улыбкой, но ответить ей взаимностью не было сил.

— А что будет с телом Джозефа? – всё-таки задал я вопрос, вертевшийся на языке с самого начала.

— Похороним с почестями, как это принято в клане. Попрощаемся и предадим огню. Солнечная богиня заберет его душу к себе на небеса.

Сдержавшись, чтобы не закатить глаза, я молча кивнул. Пусть будет так. Участие в ритуальных обрядах религиозных фанатиков меня не прельщало, но выбора особо и не было.

Баня – лучшее изобретение человечества. Баня в Санфорте не шла ни в какое сравнение с общими душевыми в армии, которые ввели в обиход довольно быстро, видимо, чтобы там особо не задерживались. А если вспоминть, что мне приходилось в своей каморке мыться прямо возле кровати… лучше о таком даже не вспоминать.

В Санфорте бани делились на мужские и женские и работали только в дневное время. Полы помещений и зала купален были выложены мозаикой, стены по нижнему краю облицованы мрамором, а окна забраны орнаментальными решётками с витражами. Полусферический купол над парильней был сплошь покрыт росписями со сценками и изображениями, похожими на те, что красовались на потолках по всему зданию, и складывались в какой-то свой причудливый рассказ из жизни наших предков. Обычно нагрев воды происходил снаружи и подавался в здание по специальной системе труб. Но мы же были не в совсем обычном здании – здесь за нагрев воды отвечали Кристаллы и температура от того была просто идеальной. Нужно погорячее – положи еще один кристалл, холоднее – убери. В любом случае эта система не позволяла обжечься или переохладиться. Если выйти из зоны парилок, то можно было поплавать в бассейне с морской водой. Соль щипала кожу в местах, где были раны, но также способствовала их скорейшему заживлению, убивая всю ту дрянь, что могла попасть в кровь. И там же в бассейне располагался один чуть поменьше, круглой формы и с опресненной водой, с бурлящей горячей водой, которая своими сильными потоками разминала одеревеневшие мышцы.

Я как раз расслаблялся в этом маленьком оазисе и мир словно остановился для меня. Все было неважно. Я расстворился в этой неге, силы по нарастающей наполняли тело и укрепляли дух. После такого купания я готов был свернуть горы. Закрыв глаза, я плыл на волнах удовольствия, думая, что лучше уже и быть не может.

Но что-то или кто-то нарушило мой порой. Вода взволновалась и начала переливаться через края, возмущенная чьими-то движениями. Я медленно приоткрыл один глаз, раздраженный наглостью того, кто решил нарушить мое одинокое блаженство. От пара и влаги картинка была нечеткой, но эти волосы, этот запах, эти изгибы тела я узнал бы, даже если бы ослеп. Сильвия, абсолютно нагая, погрузилась в воду рядом со мной так, что та лишь слегка прикрывала её грудь. Она не плыла, а медленно шла, играясь длинными и тонкими пальцами с водой, я же сделал вид, что меня здесь нет и снова закрыл глаза, в надежде, что это мне лишь кажется. Пальцы Сильвии коснулись моего пресса, провели по косым мышцам и двинулись выше, к плечам и шее. По телу невольно пробежала дрожь, и я, зажмурившись, нырнул под воду. Вода сгладила все звуки и усилила вибрации наших тел.

Вынырнув и вздохнув полной грудью, я выпрямился в полный рост, глядя на Сильвию сверху вниз. Она была такой беззащитной и такой соблазнительной. Без косметики на лице она казалась самой невинностью. Провел большим пальцем по губам этой хищницы в обличии ангела, спустился ниже к ключице обвел кругом грудь. Она реагировала на мои прикосновения, томно хватая ртом воздух, но не издавая ни звука. Я прижал Сильвию ближе к себе, желая, чтобы она почувствовала, что творит со мной, и что её ожидает в ближайшее время. Улыбнувшись, она закрыла глаза и подалась вперед, одаривая меня страстным и чувственным поцелуем. Жар наших тел был намного сильнее, чем самая горячая вода этих купален.

Она обхватила мои бедра ногами под водой, а я до боли сжал упругие ягодицы и впился губами в шею этой сумасшедшей и сексуальной женщины, оставляя метки на нежной коже. Её пальцы царапали кожу на спине, и не было сил больше сдерживаться. Я сел на плитку, что служила в этом бассейне подобием скамьи и оперся всей спиной, молчаливо приглашая Сильвию сделать то, зачем она пришла ко мне в таком виде. Без лишний слов она села верхом и мы вдвоем погрузились в экстаз слияния наших тел. Бурлящая вода добавляла удовольствия, вибрируя под спиной в районе поясницы и окутывая нас ворохом пузырьков, что моментально лопались, касаясь кожи и образовывались снова и снова.

Эта женщина меня околдовала, не больше не меньше. Я в моей голове не было ничего, ни этого мира, ни покойного брата, просящего недоверять Сильвии, ни Солнечного клана, ни Офелии с Себастьяном, ни моего клейма убийцы, не было ничего. Только я и она. Мы были единым целом. Я слышал её стоны, чувствовал её дыхание своей шеей, пальцами – изгибы тела, скользящие в воде. Её жаркие поцелуи дарили куда больше сил и желания жить, чем чтобы то ни было. Она принимала меня, а я её. Не было ни одной женщины, что вызывала бы во мне столько эмоций. От ненависти до… можно ли назвать это необъяснимое влечение и желание владеть ей полностью “любовью”? Особенно если оно граничит с желанием свернуть шею. Разве о такой любви пишут в великих романах, разве такую любовь прославляют певцы? В одной старой легенде двое влюбленных нашли счастье и покой только покончив с собой, Акдас искренне любил свою богиню, но ревность Рабии превратила его в раба, так и я стал рабом Сильвии.

“Луна не может светить без Солнца”. Почему-то сейчас слова брата звучали по-другому для меня. Если Сильвия олицетворяла собой Солнце, то неужели я та Луна, что не имеет собственного света? Должен ли я найти свой свет, умерев, сгорая от её лучей, или наша встреча – лишь злые происки матушки Судьбы.

Эти и еще множество мыслей посетили меня, пока Сильвия мирно сопела на моем плече, такая красивая и такая беззащитная. Мокрые волосы завитками лежали на её щеках, плечах и талии. Я крепко обнимал Сильвию, понимая, что проснувшись, мы снова будем обсуждать всю эту политику и прочее. И что этот момент спокойствия и умиротворения не может длиться вечно. Но все же… Я понял необходимость хоть иногда позволять себе быть простым парнем, не Ястребом, не предателем, не сторонником революционного движения, не шпионом и не сыщиком. Люди примеряют на себя так много ролей, что забывают о том, что под всеми этими масками, мы всё еще… люди. С чувствами боли, радости, печали, скорби. Наш век скоротечен, мы не Боги и не будем жить вечно. Я слишком долго себя жалел и убеждал в том, что являюсь чуть ли не самым несчастным человеком на свете, с тяжелой судьбой, непонятый и одинокий, хотя сам толком ничего не сделал для того, чтобы жить. Жить так, чтобы было не стыдно умереть. И даже если мои действия порой приводили к непоправимым последствиям, из-за меня погибали люди и я сам забирал чью-то жизнь, прекрасно осознавая все риски и то, что за мной также придет старуха с косой, я не сделал ничего, чем мог бы гордиться.

“Брат, прости. Возможно, я не последую твоим последним словам и доверюсь этой женщине, но, поверь, я держу обещания. Я не дам Сильвии совершить ошибку и вовлечь Офелию в свои игры. Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы они обе обрели счастье.”

С этими мыслями я поцеловал спящую Сильвию в лоб, и сам погрузился в сон.

Артур

Проснувшись посреди купальни в ночи, и не обнаружив Сильвию, я лишь усмехнулся. Начал привыкать к тому, что эти отношения даже отношениями не назвать. Я еще не определился, насколько важно мне всё происходящее между нами. В любом случае, какой мужчина не хотел бы провести ночь с такой женщиной как Сильвия? Разве что какой-нибудь идиот. Но стоило отойти немного от “смятой постели” как действительность окунала лицом в раскаленное железо. Сильвия не доверяла мне, а я – Сильвии, и единственное, что могло бы хоть как-то нас связывать – это чертова кровная клятва.