Эгоцентричная манипуляторша…Ну это он жестко, конечно. Они же всего ничего виделись, как можно такое категоричное мнение составить всего за пару встреч?

— Давай лучше я за руль, — сказала я, уяснив, что Адель еще долго не сможет успокоиться.

К моему подъезду мы приехали только спустя часа полтора. Вначале я спросила у Адель, куда она собиралась поехать. Она не отвечала. Тогда я просто выехала с парковки и помчала по дороге, не сильно заботясь о том, куда мы приедем. Ну как помчала — поехала с предельной допустимой скоростью, я же не бандитка какая-то, чтобы правила нарушать.

Мы остановились только один раз, на авто-кафе, чтобы купить кофе и еды. А потом поехали дальше, не думая над тем, на каком повороте свернуть и когда остановиться.

Адель упокоилась минут через двадцать. А через полчаса она уже говорила больше меня и даже смеялась. Кажется, я ей помогла. Пришла на выручку, как много раз делала она. Может, я не лучший собеседник, у меня нет в запасе интересных историй, и я не знаю, как их рассказать так, чтобы было увлекательно. Но зато я ценю людей, которые находятся рядом со мной, люблю их и прощаю все косяки.

У въезда во двор я остановилась. Мне было бы удобнее подъехать прямо к подъезду, чтобы не долго топать до двери. Но вряд ли Адель сама выедет со двора. Не хотелось создавать еще одну поломку ее машины, которая произошла по моей вине.

— Приехали, — сказала я, отстегивая ремень.

— Подожди… — сказала Адель.

Она схватила меня за рукав, хотя я еще не успела даже дверь открыть.

— Не уходи так скоро.

Адель отпустила меня и, повернувшись, легла, так что ее голова оказалась на моих коленях. Она уставилась на меня и мне показалось, что в ее глазах снова стоят слезы.

Мне хотелось нахмуриться, я растерялась. Такое поведение для Адель было не типичным. Но я сдержалась, чтобы она не приняла мою озадаченность за личную обиду.

— Спасибо, — сказала Адель, все так же пристально глядя на меня.

— За что? Я просто…

Я запнулась. Мне было не по себе. Даже не могу объяснить почему. Вроде ничего такого не происходит. Потом я подумала, что, наверное, мне некомфортно оттого, что Адель меня благодарила. Так-то это должна делать я. Хотя сегодня именно я была той, кто выручает, а не кто попадает в передрягу.

Ну, вообще-то, я сегодня тоже попала в передрягу, когда встретилась с Кариной. Но это мы не успели обсудить, было не к слову. Все-таки у Адель проблема побольше, ей и надо было уделить внимание.

— Ксюша? — сказала Адель, верно уже позабыв о том, что я, как и всегда, не придумала, чем закончить фразу.

— Что?

— Можешь наклониться?

Я нахмурилась всего на мгновение, а потом все же сделала то, о чем просила Адель. Она хочет сказать мне что-то на ухо? Но мы и так в закрытой машине, где нас никто не услышит.

Я даже повернула голову, чтобы подставить Адель ухо. Волосы закрыли мне обзор и посыпались на лицо Адель. Она их сдула. Затем я скорее услышала, чем увидела, как она улыбнулась.

— Лицом, — шепнула Адель.

Ее шепот показался мне оглушительным, но я не спешила слушаться. Лицом? Но если я повернусь лицом, то мы стукнемся носами. Наши лица уже и так находились так близко друг к другу, что чувствовала аромат кофе, который она недавно выпила, и свежесть сочных весенних цветов — собственный запах Адель.

Я уже хотела разогнуться, сославшись на то, что спина болит. На за мгновение до этого я услышала, как Адель усмехнулась. Затем она обвила ладонью мое лицо, повернула его и дотронулась губами до моих губ.

Это было просто легкое прикосновение, я едва ощутила ее. Но вместе с тем это было как неожиданный удар, как пощечина во время дружественного разговора. Я отпрянула гораздо быстрее, чем поняла, что произошло.

— Адель! — воскликнула я, закрывая губы рукой, словно там была кровоточащая рана.

Адель тем временем уже выровнялась на своем сидении и теперь хихикала, наблюдая за моей реакцией.

— Ты чего? — сказала я так, будто Адель отняла у меня конфету, о которой я мечтала весь день.

— Шутка! — сказала она.

Я еще несколько секунду смотрела в ее смеющиеся глаза. Не знаю почему, но мне было ужасно некомфортно. Неужели действие, длящееся всего пару мгновений, может вызвать такие сильные эмоции? Что это вообще за глупость была? Какая шутка? Шутка — это что-то смешное. А мне сейчас совершенно не хочется смеяться, скорее плакать… и еще, наверное, рыгать.

Попрощавшись, я как можно быстрее вышла из машины. Адель тоже вышла, но, когда она захлопнула пассажирскую дверь, я уже отошла на несколько метров. Обернувшись, я увидела, что она смотрит мне вслед. Я помахала, она помахала. Затем я продолжила путь, стараясь не оборачиваться. Кажется, вскоре я услышала, как завелась ее машина и как она покатила со двора. Жутких усилий мне стоило не обернуться еще раз.

Ну и что это было?

Пару дней я ходила словно пришибленная, как Чмоня, если нагавкать на нее в ответ. Мне хотелось найти на голове волшебную кнопочку, которая позволит отключить мысли. Но такой не было, и я мучилась бессонницей. Думая одновременно обо всем и ни о чем, я могла выполнять лишь механические действия: мы гулили с Чмоней, но она все больше была сама по себе; я могла работать над дипломом, но лишь исправлять старое, а не создавать новое.

Не знаю почему тот инцидент в машине так вывел меня из равновесия. Это ничего не значило, Адель сама так сказала. Но мне почему-то больше не хотелось ее видеть. А еще я была уверенна, что нам нужно поговорить. Мы будто бы дошли до пика, после которого либо навсегда слиться, либо больше никогда не видеть друг друга. Второй вариант хоть и звучал дико для моих ушей, но все же, казалось, был лучшим. И, разумеется, я к нему не прибегла.

Меня хватило на два дня. Потом я сама позвонила Адель. Она на это время будто забыла о моем существовании. И хотя я знала, что она в конце концов вернется, мне захотелось приблизить этот момент, чтобы привнести ясность.

Адель несколько раз не взяла трубку. Вряд ли это потому, что она не слышала вызов. Телефон — буквально продолжение ее руки. Так что существовало всего две причины, по которым Адель не брала трубку — либо она умерла, либо в душе.

— Алло?

Я вздрогнула, потому что не ожидала дозвониться до нее всего лишь за пять вызовов.

— Алло, — сказала я и замолчала. Я дозвонилась. Что дальше?

— Ксюша?

— Да, я…

Я пожевала губу, пытаясь собраться с мыслями. А затем я выдохнула и заговорила скороговоркой:

— Я бы хотела увидеться как можно скорее. Ты свободна сегодня? Если да, то давай встретимся. Я подъеду, куда скажешь.

Адель не отвечала секунд пять, будто думала, что я скажу еще что-то.

— Прости, Ксюшик, сегодня не могу.

Ее голос был таким жалобным, настолько полон отчаяния, что я не сомневалась в ее искренности. На секунду я обрадовалась, что встреча не состоится и не придется заставлять себя говорить неприятные вещи. А я была уверена, что если в ближайшее время мы поговорим, то таковых не избежать.

— Ой, — только и сказала я.

Адель снова помолчала, а затем начала прощаться, но я оборвала ее:

— А завтра? Завтра у тебя будет время? Пожалуйста… Хоть ненадолго.

— Ну-у-у… — протянула Адель. — Наверное…

— Отлично! — сказала я, решив действовать быстро, чтобы Адель не успела вспомнить или придумать отговорку. — Тогда до завтра! В «KFC», окей?

— Окей, — по инерции сказала Адель.

Я сбросила вызов и чувствовала себя почти что счастливой.

Правда, на следующий день все поменялось. До выхода оставалось минут двадцать, когда Адель позвонила. Я сразу поняла, что это не к добру.

— Ксюш, привет, — сказала она и по жалостливому тону я поняла, что сейчас она скажет что-то, что я не хочу слышать.

— Да?

— Я сегодня не смогу…

Я помолчала. А что говорить? Адель тоже молчала.