— Ну и нахал! — сказала она громко, а затем, наклонившись ко мне в разы тише добавила: — А ты, Ксюша, овца!

От такого заявления я опешила и потому не могла выдавить из себя ни слова опровержения. Воспользовавшись моим замешательством, Адель продолжила меня журить.

— Ты что, не видишь, что он к тебе клеится?

Ну, если у современной молодежи клеиться это стоять рядом на протяжении трех минут и помогать насаживать мясо на шампуры, то да, видела.

— Ну и пусть клеится, — сказала я, не в силах скрыть самодовольную улыбку.

— Ой овца-а-а… — протянула Адель. — Я же говорила, лучше с ним не связываться.

— Твой аргумент был не самым прочным.

— Просто поверь мне, — сказала Адель предельно серьезно. — Он не лучший человек.

Мне безумно хотелось узнать, что же такое ужасное Тимур сделал Адель. Но, похоже, это не мое дело. Если бы Адель хотела, чтобы я это знала, то она бы сказала. А раз молчит — значит так надо.

Немного помолчав, Адель стала говорить о том, какой замечательный сегодня день, как хорошо, что они выбрали именно это место, как ее достал Влад, и как она проголодалась за те два часа, что ничего не ела. Я молча слушала, молясь, чтобы мясо закончилось поскорее. Кастрюля казалась бесконечной, словно была заколдованной. Вскоре к нам присоединилась Аня и мы справились с остатками мяса минут за пятнадцать.

Следующие несколько часов прошли без особых происшествий. Огонь был разведен, шашлыки пожарены и съедены. Кстати, мне не хватило, хотя количество мяса было катастрофическим. Я ела медленно и брала по одному кусочку. Это было ошибкой. Основную часть мяса съели в первые десять минут, а когда я полезла за добавкой, остались лишь пережаренные и полусырые кусочки.

После обеда ребята ушли на волейбольное поле. Адель и Вика расстелили покрывала на песке, возле кромки воды, и легли жарить бочка. Аня осталась со мной в теньке, но это быстро перестало меня радовать. Тема для разговора у нас была всего одна — погода, и она иссякла за пару реплик.

Я еле сдерживала себя, чтобы не сходить за телефоном. Было скучновато и грустновато. А ведь мои родители так радовались, что я еду сюда. Они, наверное, уже начали переживать, что в жизни у меня не будет друзей, следовательно я не выйду замуж и, о ужас, у них не будет внуков. Раньше они не зря переживали. А вот в последнее время я разговаривала с людьми чаще, чем за предыдущие несколько лет. И все благодаря Адель.

Она как раз переворачивалась со спины на живот. Ее светлые волосы чуть ли не сверкали под лучами солнца и на них до сих пор держалась укладка. Они собрали песка, но он выглядел, как украшение. Адель выбрала оранжевый купальник. Определиться с ним было самой сложной задачей сегодняшнего утра.

Адель прищурилась от солнца и, протерев глаза, заметила меня. Она махнула рукой, приглашая присоединиться к солнечным ваннам. Ну или как я их называю — канцерогенные ванны. Сидеть в теньке в одиночестве мне уже надоело. К тому же болела пятая точка, все-таки песок — не лучшая подстилка. Я встала и пошла к Адель.

— Ты бледная, как поганка, — сказала Адель. — Тебе нужно загореть. Ложись сюда.

Она показала на пространство между собой и Викой. Вика лежала с закрытыми глазами так смирно, что я немного испугалась. Надеюсь, она в сознании и ее не хватил солнечный удар. А вероятность этого была. Хотя я находилась под солнцем не больше минуты, макушку напекло, и я уже пожалела, что покинула тенек.

— Не люблю загорать, — сказала я и Адель поджала губы.

Правда, уже в следующий миг ее лицо прояснилось.

— А ты знала, что в воде загораешь в разы быстрее?

— И что? — сказала я.

— Идем купаться! — воскликнула Адель.

Она так быстро вскочила и схватила меня за руку, что я и отшатнуться не успела. Вика что-то недовольно пробормотала и перевернулась на живот, подложив ладони под голову. Адель тянула меня к воде с силой дюжины накаченных мужиков.

— Я не хочу, Адель! — сказала я громким шепотом так, чтобы Вика не услышала, но Адель почуяла мое отчаяние.

Адель остановилась и, нахмурившись, осмотрела меня. Я была в сплошном купальнике, который надела с утра и в джинсовых шортах. Их я не снимала, чтобы комфортнее было сидеть. Да и в целом мне так было комфортнее.

— Не волнуйся, Ксюша! Можешь снимать штаны! Я сделаю вид, что не вижу твоих боков, а всем остальным… — она обвела рукой пляж, где было не так уж много людей. — А всем остальным не интересно на тебя смотреть… Идем!

Не то чтобы слова Адель подбодрили меня, но я стала стягивать шорты. Осмотревшись, я убедилась, что ребята еще не собираются возвращаться с волейбола. Так что меня реально кроме Адель никто не увидит. Я вывернула шорты наизнанку, чтобы они не выгорели и бросила их на подстилку к Вике. Затем мы с Адель забежали в воду.

Я специально стремилась как можно быстрее оказаться на глубине, чтобы не мучаться привыканием к холодрыге. Но вода оказалась на удивление теплой. Это было не удивительно, ведь хорошая погода держалась уже вторую неделю. Обычно, первый раз за сезон я купалась ближе к середине лета. Как правило, это был и последний раз. Но сейчас я даже жалела о том, что так редко хожу на пляж.

А вот Адель, кажется, вода не казалось приятной. Она опять начала визжать, а вскоре стала брызгаться. Я поздно вспомнила, что волосы не стоит мочить. Но брызганья Адель не оставляли волосам шанса быть сухими, да и резинку я забыла. Чтобы скрыться от атак Адель я нырнула. Вмиг стало тихо, как, наверное, в космосе. Открыв глаза, я не видела ничего, кроме мутной зелени. Но когда в ограниченном поле зрения появились светло-зеленые ноги Адель, я вынырнула и обрызгала ее в сто раз сильнее, чем она меня.

— Блин, Ксюш, у меня же прическа!

Негодование Адель было таким сильным и искренним, что я не смогла не рассмеяться. Она выглядела как маленький избалованный ребенок, который просил шоколадное мороженое, а ему дали пломбир.

— Овца, — хмуро бросила Адель, выжимая волосы, что было бестолковым занятием.

Уже через полминуты она забыла обиду, и мы вдвоем поплыли к середине карьера, на глубину.

Вроде это было таким обыкновенным занятием, но я чувствовала себя так, будто попала в какое-то другое измерение. Я никогда не была на этом карьере, редко плавала, почти ни с кем не общалась. А сейчас я на середине глубокого озера, держусь на плаву и рядом Адель, которая хмуриться под лучами солнца и говорит, что пора возвращаться. Но мне не хотелось. Было замечательно. Даже чересчур яркое солнце не портило настроение тем, что заставляло глаза слезиться. Я посмотрела вниз и увидела, что на глубине, вода чище, чем у берега. Моих ног то и дело касались струйки холодного течения, что было кстати, ведь голову так напекло, что хотелось хоть как-то охладиться.

Вдруг Адель то ли заплакала, то ли заскулила.

— Ксюш, поплыли отсюда… Меня что-то за ногу тронуло.

Адель крутилась на месте, всматриваясь в воду под собой.

— На такой глубине водорослей быть не может, — сказала я. — Так что скорее всего это не «что-то», а «кто-то».

Адель заскулила еще отчаяннее и ускорилась. Я усмехнулась. Плыть обратно не хотелось. Я легла на спину и попыталась расслабиться. Уши закрыла вода и снова стало по приятному тихо.

Когда я решила плыть обратно, Адель уже почти доплыла. Я посмотрела в сторону берега и… Ох, черт. Наши волейболисты уже наволейболилсь и теперь шли к нам. Черт, черт, черт. Я сто процентов не успею доплыть до берега, сменить купальник на сухую одежду и, самое главное, надеть шорты. А с полуголым задом ходить перед ними — это выходить из зоны комфорта. Я на такое пока не способна.

Итого у меня три варианта действий. Первое — кружить на глубине, пока они не уйдут. Минусы: от усталости я рискую утонуть. Второе — выйти и боком пройти мимо них до раздевалки. Минусы: буду выглядеть еще хуже, чем если кто-то просто посмотрит на меня со спины. Третье — подплыть и не выходить из воды, пока все не уйдут.