— Тебе еще, можно сказать, повезло, — сказала Адель, заправляя волосы мне за уши, чтобы они не закрывали лицо. — Вы сразу и расстались. Не сильно успела привязаться.

Я перестала плакать и посмотрела ей в глаза. Наверное, видок у меня сейчас жуткий. Я буквально чувствовала, как набухли веки.

— Адель, — сказала я с мольбой в голосе. — Но мне он по-настоящему нравится… Почему ты говоришь, что это хорошо, что мы так сразу и расстались?

Адель улыбнулась одним уголком губ. Она отвела взгляд на несколько секунд, задумавшись над чем-то, затем снова посмотрела мне в глаза.

— Я знаю о чем говорю, — сказала она и, не дав мне возразить, добавила: — Потому что сама встречалась с ним почти целый год.

Глава 20, в которой все еще хуже

Я думала, что хуже быть не может. Но после заявления Адель все во мне будто бы перевернулось с ног на голову. На какое-то время я даже забыла, как дышать. Адель смотрела, изучая мою реакцию. Что же, много материала для исследования я ей не дала. Я замерла, не проронила ни звука. И хотя снаружи я выглядела так, будто посмотрела на Медузу-горгону, внутри меня все клекотало.

— Почему ты раньше не сказала? — спросила я поблекшим голосом.

— Я пыталась, — сказала Адель. — Но ты меня не слушала.

Я плотно сомкнула губы. Она права. Она все это время пыталась мне об этом сказать. А вот Тимур нет. Он все только скрывал. Лишь придумал дурацкую отговорку с шаржем. Ну что за глупость?

— А шарж? — сказала я. — Тимур говорил, что вы из-за него друг друга не переносите.

Адель печально улыбнулась.

— Это было последняя капля, после чего мы расстались. Так что можно сказать, что он прав.

Я молчала, не зная, что сказать. Если минуту назад было до физической боли печально из-за того, что Тимур от меня отвернулся, то теперь потому, что все это между нами происходило. Он обвинил меня во лжи, хотя на самом деле врал мне сам. Из глаз снова брызнули слезы. Я что, никогда в этой жизни не научусь разбираться в людях?

— Теперь ты мне веришь? — спросила Адель. — Теперь веришь, если я говорю, что Тимур — не тот, кто тебе нужен? Что ты достойна лучшего?

Я закивала, но на деле соглашалась лишь с первыми словами Адель. Я чувствовала, что больше вообще никого не достойна. Кому я вообще такая нужна? Глупая, доверчивая, не в состоянии держать себя в руках?

Адель обняла меня. Это было лучшим, что она могла сделать. Все слова сейчас были лишними. И я в ответ обняла ее еще крепче.

Не знаю, сколько времени мы так провели. Но в какой-то момент Адель поднялась и, похлопав меня по плечу, сказала:

— Ладно, несчастная ты моя овечка, поднимайся!

— Что? — не поняла я.

— Я знаю, что тебе нужно.

Я нахмурилась.

— Все, что мне сейчас нужно, — сказала я. — Это чтобы меня никто не трогал. И новые носки, а то эти уже полностью пропотели.

Адель засмеялась.

— Видишь! — сказала она. — Ты уже можешь шутить, значит приходишь в себя. Вставай! Идем! Я отведу тебя в одно волшебное место.

Я не стала ей говорить, что на самом деле не шутила. Мне уже казалось, что все вокруг учуяли, как несет от моих носков. Но кое в чем Адель была права. Уж лучше думать о вонючих носках, чем о Тимуре.

— Куда мы? — спросила я.

Разумеется, ответа я не дождалась.

Через полчаса Адель припарковалась возле салона красоты. Да, за рулем была она. Хотя наш путь был не очень длинный, я успела обзавестись парочкой седых волос. Но на самом деле вероятность умереть в ДТП меня не сильно расстраивала, потому что все мысли и так были печальными.

Даже снаружи этот салон красоты выглядел как что-то очень дорогое. Это было обособленное здание со стеклянными витринами в пол, за которыми можно было увидеть силуэты парикмахеров и клиентов. Входная дверь под неоновой вывеской то и дело распахивалась, впуская и выпуская людей.

— Приехали, — сказала Адель, расстегивая ремень безопасности.

Когда я была за рулем, она не пристегивалась. А тут вдруг в ней проснулся инстинкт самосохранения.

— Я думала, мы едем домой…

На самом деле я уже давно так не думала, мы почти сразу поехали в противоположную сторону. Просто до сих пор я надеялась, что каким-нибудь чудом окажусь в собственной кроватке и наконец-то смогу нормально порыдать.

— Ксюша! Ну не могла же я тебя в таком состоянии отправить домой! Нужно было что-то с тобой сделать, как-то освежить… Понимаешь?

Я кивнула, хотя не понимала ни черта.

— И как тогда мы оказались у салона красоты?

Адель заулыбалась и махнула на меня рукой.

— Ничего ты не понимаешь, — сказала она. — Но я тебе помогу. Просто ответь на один вопрос. Что делают все здравомыслящие девочки после расставания?

Все мои познания в этой области сводились к тому, что я видела в фильмах и сериалах.

— Едят мороженое? — осторожно спросила я.

Адель громко цокнула языком.

— Ты просто неуч, — сказала Адель, вылезая из машины. — Давай выходи!

Я нехотя покинула машину. Конечно, я понимала, что раз мы приехали к салону красоты, то вряд ли пойдем есть мороженое. Вероятно, Адель решила затеять мне «бьюти» день. Хорошо, что уже был вечер и он не продлится долго. Мы, наверное, пойдем сейчас на маникюры, педикюры, и прочую ерунду, которой занимаются лишь те, у кого много свободного времени и денег.

В салоне Адель встретили, как постоянного клиента. Неудивительно. Адель постоянно что-то делает с внешностью. У нее всегда яркие длинные ногти, а недавно я начала сомневаться в том, что светло-русый — родной цвет ее волос.

Пока Адель говорила с администратором, я смотрела в ту часть зала, где делали ногти. Клиентки сидели в таких огромных мягких креслах, что я уже перестала жалеть, что Адель ввязала меня в эту авантюру с салоном красоты. Может, удастся поспать, пока мне будут делать маникюр. Сон — лучшее лекарство. Надеюсь, и в случае сердечных переживаний.

Вопреки моим надеждам администратор повела нас в противоположную от мягоньких кресел сторону. К парикмахерам, тем самым, которых я видела через витрину.

— Садитесь, — сказала администратор.

Я отступила на шаг, чтобы Адель было удобнее проходить к креслу. Но несмотря на мою заботливость она посмотрела на меня исподлобья.

— Садись, — сказала Адель, увидев, что я не спешу слушаться.

Кто? Я? Зачем?

Заметив то, как я перепугалась, Адель улыбнулась и сказала:

— Да не будем мы тебя налысо брить! Не переживай! Выйдешь отсюда красоточкой, так что мать родная не узнает!

Последнее было не желательным, потому что ключи я не брала. Если мама меня не узнает, то не пустит домой и придется ночевать на улице.

Тем не менее я залезла в кресло. Похоже, пути назад нет.

— Ладно, — сказала я, усаживаясь поудобнее.

Хотя это кресло выглядело далеко не таким удобным, как те, что стояли в маникюрном зале, я сразу почувствовала, как расслабляется спина. Уже через несколько секунд я надеялась, что со мной будут возиться подольше и получится вздремнуть.

Я посмотрела на свое отражение в зеркале. Ну что за несчастное создание. Глаза — красные, веки — как у алкаша, волосы на висках слиплись, зато на макушке — торчали, как будто меня молнией ударило. Еще и живот заурчал, как на зло. Надо было поесть перед выходом. Не понимаю, когда говорят, что от стресса человек худеет. Мне от стресса только еще больше есть хочется.

Администратор ушла и не успели мы с Адель парой слов обмолвиться, как пришла парикмахер. Это была девушка, ненамного старше меня. На ней был специальный черный передник с кармашком и приколотыми к нему длинными заколками. Она улыбнулась моему отражению в зеркале и сказала:

— Что будем делать?

Первым делом мне захотелось сказать, что ничего. Нет, ну а что? Мне действительно ничего здесь не надо было. Для стрижки — рановато, а красить волосы я никогда не хотела.