— Повторюсь. И что вы там, блин, делали?

Ладно. Раз врать, то до конца. Ну, по сути, я же не вру? Просто рассказываю не про вчерашний день, а про другой. Мне не захотелось говорить, что мы смотрели картины, потому что Адель именно эту черту в Тимуре и не любила. Так что я выбрала еще худший вариант.

— Он показывал мне своего Дика.

Брови Адель взлетели еще выше, так что теперь едва различались за прядями челки.

— Ты же говорила, что у вас дальше приветов не зашло…

— Блин, Адель! Это собаку его так зовут!!

Адель наконец-то заулыбалась.

— Да я знаю, овца. Просто мне смешно смотреть на то, как ты краснеешь.

Я перекривила ее лукаво-радостное лицо. Но затем и сама заулыбалась. Абсурд какой-то. Почему я так стесняюсь? Реально же ничего такого не было. Мы, блин, даже не целовались! Хотя тут лучше без «блин». Лучше с «к сожалению».

Наверное, мое лицо по оттенку стало напоминать Ежика из «Смешариков», потому как Адель, к моему превеликому счастью, сдалась.

— Ладно, овца. Проехали, — усмехнулась она. — Мне уже пора. До пятницы!

— До пятницы, — сказала я.

Адель пошла по тротуару, а я смотрела ей вслед, обнимая себя. Через десяток метров она обернулась, чтобы помахать мне. Я тоже помахала и пошла домой. К собаке. К своей собаке!

Чмоня была очень хорошей, милой собакой. Первый час. Потом это создание доказало мне, что Дьявол существует и, похоже, прячется в ее крохотном тельце.

К концу выходных я была уверена, что пахну собачьими отходами больше, чем собачьи отходы пахнут собой. Мы в каждой комнате постелили по несколько специальных пеленочек, куда Чмоня должна была ходить в туалет. Непокрытого пола осталось всего несколько квадратных метров, но Чмоня отыскивала их и садилась там. Она записала нам даже диван. Он был старым и пора его менять пришла уже давно, но мне было его жалко, потому что этот диван был со мной с рождения и я его любила, как человек вообще может полюбить диван.

Ладно бы дело ограничилось только Чмониным недержанием. Но она оказалась еще и мега злой собакой. Нормально погладить ее мне удалось лишь в тот день, когда Адель ее принесла. И то так случилось, только потому что Чмоня была сонной и слабо соображала. А так она громко лаяла на людей и атаковала любую конечность, которая приближалась к ее злобной морде.

Но зато я стала гулять с ней два раза в день. Интересный факт: даже если вы с собакой, ходить от этого не становится увлекательнее. Да и в какой-то момент я подумала, зачем вообще выгуливать Чмоню, если она ходит в туалет дома?

В хлопотах с Чмоней я забыла об обещании прийти в пятницу к Адель. Так что, когда она написала мне с утра, чтобы я пришла к семи, я запаниковала. Я не могла на нее злиться, потому что она реально позаботилась о моем дне рождения. Но и утихомирить свои чувства я не могла так просто. Да, я не напоминала ей о дате, но мне казалось подозрительным так просто перепутать дни, если до этого Адель так обрадовалась, узнав, что у меня день рождения.

Но, разумеется, я ответила, что приду и притащилась к ней домой в назначенное время. Уже смеркалось, но свет в доме не горел, словно на участке Адель отключили электричество. Может, реально отключили и я пойду домой, а мы передоговоримся на другую дату? На этой неделе Ольга Вячеславовна выдала мне новую огромную порцию заданий и мне еще нужно исправить ошибки, которые я допустила при анализе опроса. Так что все, о чем я мечтала, это запереться в комнате, чтобы Чмоня не доставала меня, и работать над дипломом.

Я постучалась во входную дверь. Никто не ответил. Тогда я нажала на ручку. Открыто. Ну разумеется.

— Адель? — сказала я, очутившись в полумраке.

Никто не ответил. Я видела лишь очертания предметов и стала на ощупь продвигаться вперед. Странно. Адель что, снова перепутала дни? Или все это было одной большой шуткой, то есть никаких празднований не будет, и Адель подстроила это, чтобы я почувствовала себя еще более глупой и ненужной?

— Адель, — повторил я.

И снова тишина. Слышно было, как мое сердце колотится то ли от страха, то ли от досады.

— Ладно, понятно, — сказала я, поджав губы.

Но едва я успела сделать шаг в сторону, как включился свет, громко заиграла музыка и из-за дивана, поворота на лестницу и кухонной столешницы выскочили люди.

— С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!!! — заорали они.

О Боже.

— С днем ро-ожде-ения те-е-ебя-я-я! — стало доноситься буквально отовсюду.

Я положила руку на сердце. Такая внезапность может плохо сказаться на моем здоровье.

Привыкнув к свету, я нормально осмотрелась. В комнате было человек пятнадцать. Из них мне знакомых где-то шесть. Все они были в праздничных колпачках. Кто-то хлопал хлопушки, кто-то продолжал нескладно петь. В центре стояла Адель с тортом, на котором были три мини-фейерверка. Они блеснули последний раз, когда Адель заговорила:

— С днем рождения, Ксюша!

Увидев, что я не спешу радоваться, Адель затараторила:

— Я решила сделать тебе сюрприз! В качестве извинения!

Я выдавила из себя благодарную улыбку. Вот так сюрприз. А я думала, что мы будем вдвоем.

— Здорово, — сказала я, пытаясь удерживать улыбку.

Наверное, я выглядела так, будто сижу в кресле у стоматолога, когда сказали «прикуси» — в глазах страх, но губы растянуты, обнажая зубы.

— Ты рада?

Какой кошмар. Больше вечеринок, я ненавижу только вечеринки-сюрпризы. Особенно устроенные в мою честь.

— Да. Очень. Спасибо вам огромное!

Какой же силой воли я обладаю, что сумела сказать все это, не допустив и нотки сарказма в голосе. На последней фразе пришлось собрать все силы, чтобы прозвучать радостно. И, похоже, у меня получилось. Ребята стали по одному подходить и поздравлять меня, хлопая по плечу или по спине.

Последней подошла Адель. Остальные рассеялись — кто переместился к столу, кто просто уселся на диване в гостиной. Даже громкая музыка не перекрывала шум их голосов. Все были такими радостными. Все, кроме меня.

— Ну что, Ксюш? — Ух ты, даже не овца, какое счастье. — Как ты?

— Ху… нормально… Замечательно!

Адель заулыбалась и обвела взглядом помещение. Как же быстро все эти люди забыли обо мне. Они разговаривали между собой. Кто-то открыл шампанское — я услышала характерный звук, а затем как оно льется прямо на ковролин. Кто-то заулюлюкал. Адель не обратила на это внимания. Она явно была довольна своей работой.

— Теперь тебе нужно откусить кусочек! — сказала она, выставляя торт перед собой.

Она поснимала «фейерверки», и я наклонилась, чтобы откусить. К счастью, никто не стал пихать мое лицо в торт, как это было нужно по закону жанра. Я спокойно откусила кусочек, измазав нос в креме и снова выдавила мучительную, но типа счастливую улыбку.

— Класс, Адель, — сказала я. — Мне еще никто никогда такого не делал.

Адель просияла и я подумала, что стоило идти учиться на актрису. Либо Адель просто слишком самоуверенная, чтобы понять, что я на самом деле совсем ей не рада.

— Ладно, — сказала она. — Ты пока иди познакомься с теми, кого не знаешь, а я пойду порежу торт.

Адель отчалила, а я обвела взглядом присутствующих. У меня не было желания ни с кем знакомиться. Забавно, конечно, что кто-то пришел на мой день рождения, даже не зная, кто я такая. И как Адель пришло в голову, что стоит их пригласить?

В следующий миг я осознала, что все, кто меня не знают, пришли просто потому, что Адель проставлялась. Они заняли таким образом свободный вечер. Едва ли тут кто-то, кроме Адель, реально ради меня. И то она сама под вопросом… Хотя, как я могу так говорить? Она устроила все это. Ради меня.

Я покачала головой, чувствуя, как эти мысли снедают меня. Я почти физически ощущала, как разрастается дыра в груди. Кошмар, я стою тут одна уже минуту, и никто так и не подошел поговорить. Даже просто ради приличия. Поговорить с именинницей… Разве это так сложно?