Мы немного помолчали, а затем Адель спохватилась и сказала:

— Ну я пошла. А то пропущу единственное важное, что есть на паре — перекличку.

Я кивнула и Адель выбежала из туалета.

— Только не вздумай выкладывать в истории мои тупые фотки! — крикнула я ей вслед.

Адель махнула рукой, чтобы я поняла, что она меня услышала. Я вяло пошла в аудиторию, слушая цокот ее каблуков, который долетал до меня, пока Адель не скрылась за лестничным пролетом.

Лекция прошла быстро. Во-первых, потому что я на нее опоздала. Во-вторых, потому что думала только о том, как здорово, наконец-то пройдет мой день рождения. Я буду делать то, что сама захочу. Мы пойдем в пиццерию, закажем пиццу с сыром дор блю и грушами, от которой тошнит всех нормальных людей, кроме меня. Потом можно будет пройтись. Я покажу Адель район, в котором живу. Она будет морщить нос, наступив в грязь, когда мы будем проходить по тропинкам, где нет асфальта. А я буду над ней смеяться. Затем я пойду домой и лягу спать, зная, что впереди еще целые выходные.

После третьей пары я засела в столовой, купив чай в стеклянном стаканчике и булочку с маком и изюмом. Я смотрела видео про расследования убийств, совершенных маньяками, и в приподнятом настроении за пол часа до конца пятой пары отправилась караулить вход в аудиторию, где Ольга Вячеславовна проводила лекцию.

Ровно со звонком я услышала, как в аудитории стали отодвигаться стульчики, греметь какие-то вещи и через несколько секунд из дверей повалили студенты. Я отступила от входа и, дождавшись, когда все выйдут, зашла в аудиторию.

Здесь было душно и царил дух подавленности. Я тут же вспомнила, как у меня самой Ольга Вячеславовна вела предмет, и мне стало жутковато. На что я подписалась? Уж легче забрать документы за два месяца до конца бакалавриата, чем закончить и защитить с ней диплом. По крайней мере сейчас мне так казалось.

Ольга Вячеславовна стояла у стола, укладывая свои вещи в сумку из кожи, которая, наверное, принадлежала облученному радиацией крокодилу, судя по фактуре и фиолетовому цвету.

— Здравствуйте, — осторожно начала я, не уверенная, что Ольга Вячеславовна меня слышит. — Я…

— Здравствуйте, — перебила она. — Я знаю, кто вы, Ксения. Идете на красный диплом и решили попросить пересдать вашу тройку по моему предмету? Зачеты не пересдаются, такие правила. Так что ничем не могу вам помочь.

Ольга Вячеславовна закончила с вещами и направилась к выходу. Ну и начало. Приятно, конечно, что она помнит меня, хотя это какая-то аномалия. Студенты не помнят имена всех своих преподавателей, а она запомнила мое имя, хотя таких, как я, у нее тысячи. Еще и оценку мою сказала. Даже я ее забыла.

— Нет, — быстро заговорила я, чтобы Ольга Вячеславовна не успела сбежать. — Я к вам по поводу диплома.

Она обернулась и посмотрела на меня поверх очков. Ее темно-русые волосы в мелкий завиток угрожающей волной нависли над лицом.

— Так это вы из тех несчастных, у которых вела Ира Николаевна?

Я кивнула. Меня всегда забавляло, как преподаватели называют коллег по отчеству, но с краткой формой имени. Правда, улыбнуться я не смела, чтобы Ольга Вячеславовна не подумала, что ошиблась, когда назвала меня несчастной.

— Ну хорошо. Идемте.

Она вернулась за преподавательский стол. Я стала рядом. Она снова посмотрела на меня поверх очков. Этот взгляд я помнила еще со времен своей молодости, и он мне жутко не нравился.

— Вы так и будете стоять над душой? Или стульчик возьмете?

Я хотела начать отнекиваться, что и так постою, чтобы не забирать время на перетаскивание стульев. Но ее слова звучали как приказ, и я бросилась за стулом со скоростью, с которой, наверное, крокодилы плывут по течению Миссисипи.

Справившись с этим заданием, я села напротив.

— Вы уже выбрали тему? — спросила она.

Я приосанилась и, доставая из сумки папку с черновым вариантом полуготового диплома, затараторила:

— Да. Мы с Ириной Николаевной решили взять в работу тему психологических манипуляций. А конкретнее — их признаки и способы борьбы. Я проводила опрос среди нескольких десятков человек разного возраста, пола и социального статуса на предмет…

Параллельно с речью я протянула ей свою папку, но она к ней не притронулась.

— Не годится.

— Что⁈ — воскликнула я. Но мигом взяла себя в руки и добавила: — Извините. Но почему? Разве…

— Мои дипломники пишут работы по моим темам. Меня не интересует чем вы там занимались с Ирой. Если вы со мной, то я даю вам новую тему. Согласны?

От такого я едва снова не расплакалась. Новую тему? С готовой на половину старой темой? Я закусила щеку с внутренней стороны, чтобы не зарыдать при ней. Потом в туалете поплачу. Мне не привыкать.

Ольга Вячеславовна продолжала смотреть на меня, ожидая ответа.

— Да, — пискнула я.

— Отлично. Тогда…

Ольга Вячеславовна достала из сумки листок и ручку. Что-то на нем написав, она протянула листик мне.

— Вот ваша новая тема. К следующей среде проведите новый опрос и его анализ. Буду вас ждать здесь, в это же время.

Ольга Вячеславовна поднялась, положила на стол ключи от аудитории, и вышла, цокая каблуками. В отличии от цоканья Адель, которое было легким, это было каким-то тяжелым и гнетущим, словно она ступала прямо по моей голове.

Когда дверь закрылась, я опустила взгляд на листок. «Взаимосвязь негативных черт личности и абьюзивных проявления в межличностных отношениях». Это даже может быть интересным. Но такая радостная мысль не засела во мне надолго. Точнее она испарилась, как только я вспомнила, что нужно делать всю… ВСЮ работу заново. В прошлый раз на опрос и анализ мне отвели полтора месяца. А сейчас одну неделю.

Я посмотрела на ключи, одиноко лежащие на парте. Мне предстояло самостоятельно закрыть аудиторию и сдать их. А пока в аудитории можно поплакать.

Накануне я отправила Адель адрес и время, к которому ей следует подъезжать. А сейчас, когда до встречи осталось двадцать минут, я стояла перед зеркалом и смотрела на свое улыбающееся лицо. Я надела джинсы и черную футболку с эмблемой «Звездных войн» на груди. Адель наверняка скажет, что такой наряд не годится для дня рождения, но мне все равно. Он мне нравится, и я чувствую себя комфортно, а это важнее всего.

Засунув в сумку кошелек, телефон и расческу, я пошла прощаться с родителями. Мама сказала, чтобы я не спешила домой. Папа сказал не возвращаться поздно. Я оказалось в безвыходной ситуации. Пообещав прийти не слишком рано и не очень поздно, я вышла на улицу.

Теплый воздух весеннего вечера мигом окутал меня и наполнил легкие приятной тяжестью. Я сказала Адель прийти прямо ко мне во двор. Я скинула ей геолокацию, но, чтобы она точно не заблудилась, я направилась ко входу во двор. Сев на качели, я принялась болтать ногами.

Взглянув на телефон, я обнаружила, что до назначенного времени еще целых десять минут. А если учесть, что Адель, как правило, опаздывает, я поняла, что сидеть мне еще минут двадцать.

Взявшись за поручни и оттолкнувшись ногами от земли, я стала качаться. Я то и дело поглядывала на часы, но с каждым разом они будто бы шли медленнее. Еще в школе я поняла, что чем реже смотришь на часы, тем быстрее они идут. Так что я решила больше не доставать телефон.

Меня хватило еще минут на пятнадцать или, как показал телефон, на семь. Было уже начало седьмого. Обычно Адель опаздывала не более, чем на десять минут, но сейчас прошло уже в два раза больше. Может, чем важнее мероприятие, тем позже она приходит? Хотя вряд ли. Потому что в таком случае на вечеринку в позапрошлую пятницу, Адель бы просто не явилась, даже не смотря на то, что она проходила в ее же доме. А на пары Адель приходила бы на несколько часов загодя.

До меня донесся собачий лай, который я услышала, несмотря на шум автомобильных моторов и детей, катающихся на тошнилке в нескольких метрах от меня. Обычно я не могла волшебным образом угадывать собак по лаю, но сейчас я поняла, что это гавканье мне знакомо. Я остановила качели и присмотрелось. Так и есть. Это был Дик. И, разумеется, Тимур рядом с ним. Издалека казалось, будто бы они примерно одного размера. Я подавила внезапный импульс окликнуть их, вспомнив, чем закончилась наша последняя встреча с Тимуром. Не думаю, что теперь он хочет со мной водиться.