Сегодня вставать было не легче. Но необходимо. Я посмотрела на телефон, который уже, наверное, минут десять пытался меня поднять. Увидев время, я поняла, что не десять минут, а два часа. Как я могла отключать будильник так долго и не замечать этого?

Первая пара уже пол часа, как началась, так что успеть к ней было невозможно. Ко второй наверняка тоже не успею. Поэтому я стала неспешно собираться, чтобы успеть хотя бы к третьей.

В универе я вела себя тихо. Нужно просто пережить одну пару, а потом тупо дожидаться конца пятой. В теории это звучало просто. Но когда я поднялась на этаж, где проходила третья пара, то увидела в конце коридора Адель. Она стояла у окна в окружении одногруппниц. Ее огромная сумка примостилась между парочкой засохших растений и Адель копалась в ней, умудряясь при этом поддерживать диалог.

Мне почему-то очень не хотелось ее видеть и уж тем более разговаривать. Интересно, она знает, что произошло? Вряд ли. Не стал бы Влад ей рассказывать. А Тимур? Тоже нет. Они с Адель и на совместных вылазках не общались, так что вряд ли говорили с глазу на глаз.

Я несколько секунд стояла на лестничной площадке, пялясь на Адель, а затем решила зайти в туалет и просидеть там до начала пары. Но едва я придумала такой план действий, как Адель заметила меня. Она подняла голову и сразу же столкнулась со мной взглядом, будто я неосознанно посылала ей какие-то сигналы.

Не придумав ничего лучше, я опустила взгляд и быстрым шагом направилась к туалету, который находился в противоположном конце коридора. Может, она меня все-таки не заметила?

Я зашла в туалет, плотно закрыв за собой дверь. Удивительно, но здесь никого не было. Я успела только пару раз вздохнуть, как услышала за дверью цокот каблуков. Лучше бы это был кто-то из преподавателей. Но пришла Адель.

— Привет! — сказала она. — Как дела?

Ее голос был бодрым, а лицо сияло то ли от радости, что она увидела меня, то ли из-за хайлайтера. Вероятнее, дело во втором.

Я ничего не ответила, просто стояла и испуганно смотрела на нее. Она правильно поняла, что дела у меня не очень, и, сменив выражение лица на обеспокоенное, спросила:

— Что-то случилось?

— Да, — пискнула я.

А потом, удивив Адель, да и саму себя, я разрыдалась. Адель тут же почти что с головой залезла в сумку, а я, прислонившись к стене, сползла по ней и села на пол. Да, прямо на холодный кафель туалета. В других обстоятельствах, при здравом уме и доброй памяти, я бы этого не сделала, но сейчас было все равно.

— Держи, — сказала Адель.

Она протягивала мне бумажную салфетку, но, оценив ситуацию, дала всю пачку. Затем Адель посмотрела на пол, вздохнула и села рядом.

— Расскажи, пожалуйста, что произошло.

Первая салфетка за несколько секунд у моего лица превратилась в мерзкие ошметки, и я выкинула ее в мусорку, которая стояла как раз под боком. Доставая вторую, я уже начала размышлять. Сказать? И что она сделает? Хотя, если хорошо подумать, то Адель — единственная, кто может повлиять на эту ситуацию.

Я шмыгнула носом, а затем рассказала все, как есть. В конце рассказа лицо Адель приобрело странное выражение. Смесь удивления и жалости. По нему я не могла понять, что Адель думает. Когда она озвучила свои мысли, я не смогла сразу в них поверить.

— Да ну, — сказала она. — Он не мог так поступить.

Я на секунду замолчала, вглядываясь в ее лицо, а затем заплакала пуще прежнего. Неужели мне еще нужно это доказывать? К сожалению… Ну, или к счастью, доказательства были.

Всхлипывая, я поднялась, а затем оттянула резинку штанов, чтобы показать бедро. На нем, как и на втором, четко просматривались три кругленьких синяка, уже пожелтевших, но вс еще выразительных.

Адель несколько секунд вглядывалась в них, хлопая глазами. Потом ее губы сжались и она, резко поднявшись, крепко меня обняла. Ну вот. Я думала, что еще чуть-чуть, и успокоюсь, но из-за проявлений чувств Адель на меня накатила новая волна отчаяния и я зашлась в очередном приступе плача.

Волосы Адель сильно пахли косметикой, так что я не могла долго стоять, уткнувшись в них носом. Я дернулась и Адель отпустила меня без возражений.

— Я с этим разберусь. Слышишь?

Она положила руку мне на плечо. Я посмотрела сначала на ее ладонь, а затем в глаза. Потом я кивнула, почувствовав, что губы вновь задрожали.

Когда я осознала, что Адель готова вступиться за меня и что-то сделать с этой ситуаций, на меня накатила мощная волна благодарности и чего-то вроде любви. Я снова закивала, чувствуя себя игрушечной собачкой, которую ставят на панель в машине, и она только и умеет, что кивать.

Щеки неприятно кололо из слез, которые я не успевала вытирать. Но вместе с тем по телу разлилось приятное чувство. Здорово, когда кто-то берется решать твою проблему.

Конечно, косвенно Адель была виновата в том, что случилось. Она же нас познакомила. Но это обвинение было тупым. Влад ясно дал понять, что я сама виновата. Это было правдой. Почему я не ушла? Почему не пыталась вырваться? Тогда у меня возникло ощущение, что тело перестало дружить с разумом. Но сейчас мне казалось, что просто один предал второе.

Адель вытянула из моих пальцев салфетки и стала аккуратно вытирать мое лицо. Больше всего она старалась над нижним веком и я поняла, что там отпечаталась тушь. Да что там отпечаталась! Наверняка, все мое лицо сейчас в жутких черных разводах.

Прозвенел звонок.

— Прогуляем? — улыбнулась Адель.

— Нет, — сказала я, опуская взгляд на использованные салфетки, которые до сих пор мяла в руках. — Я не могу… Нужно…

— Ну как скажешь.

Адель снова улыбнулась и обошла меня, чтобы добраться до мусорки. Она выкинула пустую пачку, заглянула в зеркало, поправляя волосы, а затем развернулась и похлопала меня по плечу.

— Если захочешь поговорить, можешь мне звонить… В любое время.

Я кивнула и заставила себя улыбнуться. Хорошо, что в моей жизни появилась Адель. Уверена, она что-нибудь с этим сделает. Без нее прожить случившееся было бы гораздо тяжелее.

Когда она уже почти скрылась за дверью, я вдруг вспомнила, что хотела сказать ей еще кое-что. Точнее перехотела после поездки, а сейчас захотела снова.

— Постой! — крикнула я.

Адель замерла и обернулась.

— Что такое?

— Просто… — начала я. Почему-то стало неловко. — У меня в пятницу день рождения. Придешь?

Вмиг глаза и рот Адель сформировались в идеальные кружочки.

— Почему ты раньше не сказала⁈ — воскликнула она, обрадовавшись, будто я сказала, что это у нее скоро день рождения.

— Я не знаю, — стушевалась я, подумав, что Адель уже что-то запланировала на пятницу и не сможет прийти. — Я забыла…

— Как можно забыть про собственный день рождения?

Как по мне, забывать плохое — необходимый навык выживания. Я никогда не любила свои дни рождения. Чужие мне нравились. Но когда именинник — ты, все вертятся вокруг тебя, будто ты сделал что-то особенное. А ты просто на год ближе к смерти. Ну, по сути, мы каждый день на день ближе к смерти. Но в день рождения это ощущается по-особенному.

— Да не знаю, — сказала я. — Просто как-то не в тему было…

— Капец! Нужно было раньше сказать! Мы бы позвали ребят и…

— Нет, нет, нет! — уверенно заявила я.

— Что?

— Никаких ребят! — добавила я и, увидев, что Адель поникла, добавила: — Пожалуйста. Давай только ты и я. Я не люблю все эти шумные сборища. Пускай хотя бы в мой день рождения такого не будет.

Адель поджала губы, раздумывая над чем-то. Я ясно видела, что она недовольна.

— Но это же день рождения… — жалобно сказала она, а затем, приободрившись, добавила: — Могу взять на себя всю организацию!

— Нет, — сказала я. — Спасибо за заботу, но не нужно.

Адель пожала плечами. Затем она как-то хитренько улыбнулась, но это выражение было на ней всего мгновение, и я уверилась в том, что оно мне померещилось.

— Ладно, — сказала Адель, надев на себя безразличие. — Мое дело предложить.