— Какая жалость! — воскликнула я.

Тимур нахмурился. Я не стала оправдываться.

— Да нормальная собака, что ты, — сказал Тимур через полминуты. — Просто воспитать ее нормально надо было. Давно она у тебя?

— Неделю, — сказала я.

— Ладно. Обвинение снимается.

Вот вам и добросовестные заводчики. Где Адель их нашла? Может, самой у меня получилось бы воспитать Чмоню получше. А может и нет. Но если бы я делала это сама, то и вину не перекладывала бы на других.

Когда мы дошли до моего двора, Тимур передал мне Чмоню, которая заснула, несмотря на не самое бережное обращение.

— Спасибо, — сказала я, смотря на Чмоню, а не на Тимура, хотя обращение было к последнему. — Ты очень выручил.

— Та ладно. Пустяки. Если что — звони.

— Окей… — протянула я и добавила ни с сего, ни с того: — Так тебе нравится Чмоня?

— Ну да, — сказал Тимур, пожав плечами.

— Можешь забрать ее, если так хочешь!

Перспектива кормить Чмоню каждые четыре часа пугала меня. И дело не только в частоте. Просто, чем больше кормишь, тем больше материала для рыгания.

Тимур лишь рассмеялся, подумав, что я пошутила.

— Ладно, давай, пока.

Я помахала ему, и Тимур пошел в сторону своего дома. Посмотрев на Чмоню, которая спящая была не такая уж противная, я прошептала:

— А ведь я не шутила.

С похода в вет-клинику прошло несколько дней. Чмоне заметно полегчало. То есть она уже начала недовольно тявкать. А сегодня даже нормально полаяла на меня за то, что я случайно (клянусь, случайно!) стукнула ее ступней, да так, что Чмоня подлетела.

Адель перезвонила мне вечером того же дня. И нет, она не переживала за Чмоню. Она о ней забыла. А позвонила, чтобы рассказать о свидании. Точнее не рассказать. Адель сказала, что о таком говорить по телефону — уголовно наказуемо. Поэтому мы условились встретиться во вторник. Со временем мы не определились и это было ошибкой. Я думала, что мы встретимся после пар, но у Адель всегда все не как у людей.

Я еле дожила до вторника. Было безумно интересно, как же прошла встреча. Особенно если учесть, что после всех моих попыток выведать информацию по телефону, Адель лишь хихикала.

В общем, во вторник, я спокойно себе выходила из столовой, когда Адель подбежала ко мне.

— Идем! — воскликнула она, хватая меня под руку.

С воинственным видом Адель потащила меня к выходу.

— Привет, Адель, — сказала я. — Куда идем?

Адель остановилась и уставилась на меня.

— Мы же договаривались пойти в кафе!

— Да, но… — я демонстративно посмотрела на часы. — Сейчас только десять часов. У меня еще две пары. Я думала мы пойдем после.

— А у меня больше нет пар! Идем сейчас, а то перенесу на завтра!

Я сильно сомневалась, что у Адель сегодня больше нет пар. Особенно если учесть, что за наш короткий разговор, к ней подошли уже две одногруппницы и спросили, идет ли она.

— Ну? — поторопила меня Адель.

Что же, не такие уж и важные у меня пары остались. Можно и прогулять. К тому же, судя по синякам под глазами, мне не повредит немного отдыха.

— Ладно, — сдалась я. — Идем.

Такими темпами мои внуки получат слишком много рассказов о моей шальной молодости и вдохновляться сами начать негодяйничать. Я прогуливала по неуважительной причине уже аж вторую пару в жизни. Меня начала тревожить совесть, но я ее придушила, чтобы не портила мне день. Все-таки нужно и отдыхать в этой жизни. А вот приду домой — сяду за диплом, а не лягу спать, как обычно.

Мы с Адель пешком добрались до кафе, которое находилось всего в паре кварталов от универа. Возможно, если наш разговор не затянется надолго, то я успею на четвертую пару… Хотя не стоит. Адель посмотрит на меня, как на дурочку, если я вернусь сегодня на учебу. И, вероятно, не далеко уйдет от истины.

Кафе имело неопределенную национальную идентичность. Здесь подавали и пиццу, и блины с разной начинкой, и супы, и даже что-то отдаленно напоминающее хинкали. Адель, как настоящий гурман, заказала цезарь с креветками, а я долго пыталась определиться с начинкой для блинов. Сладка или соленая? Сладкая или соленая⁈

— Адель, что лучше, сгущенка или творог с зеленью?

Не отрываясь от раздела меню с напитками, Адель сказала:

— Исходя из обхвата твоей талии — лучше творог. А так, конечно, сгущенка.

Адель подняла голову и, увидев мою невеселую мину, сказала:

— Закажи лучше салат. Как я.

Надо бы сказать Адель, чтобы не проявляла ко мне столько заботы перед посторонними людьми. Очень приятно слышать, как подруга рекомендует тебе поесть сырой травы, вместо нормальной еды, в присутствии молодого человека.

— Цезарь с курицей, — сказала я официанту.

Он кивнул, повторил заказ и, забрав меню, удалился.

— Ну что? — сказала я, улыбнувшись. — Рассказывай.

Кстати, улыбнуться было тяжело. Сколько еще несъеденных блинчиков будет в моей жизни⁈ Я не уверена в том, что смогу до конца своих дней питаться едой для парнокопытных, то есть травой. Лучше уж сами парнокопытные.

Адель не замечала моих переживаний. И хорошо. А то сейчас бы началась лекция о вреде быстрых углеводов.

Она принялась рассказывать, как прошла ее встреча с диджеем Артемом и… Блин, это оказалось отнюдь не так интересно, как я думала. Адель больше говорила о своем наряде, о своем поведении, о своих мыслях, в которых пыталась истолковать, как мне казалось, абсолютно обычные взгляды, которые на нее бросал Артем. И этого рассказа я ждала несколько дней?

— Ну, короче, я сразу поняла, что это судьба.

Доселе я рвала пальцами салфетку, опустив на нее глаза, но теперь посмотрела на Адель. Я думала, что она шутит, произнося последнюю фразу, но она как-то воинственно сузила глаза и затуманенным взглядом смотрела вперед.

— Надо было спросить, когда у него день рождения… А то вдруг по гороскопу не подходит.

— Посмотри в интернете, — предложила я, не сильно удивляясь намерению Адель. Более того, я была уверена, что если гороскоп скажет ей что-то не то, то она отошьет Артема, как бы он ей не нравился.

Адель посмотрела на меня, вскинув брови.

— Ты думаешь, я совсем тупая, что ли?

— Нет, нет…

Ну блин, не стоило говорить. Конечно, Адель догадалась, что можно посмотреть его день рождения где-нибудь в интернете.

— Да успокойся, — грустно сказала Адель, подперев ладонью подбородок и, словно извиняясь, добавила: — Я посмотрела, нигде нет.

Я сочувственно покивала головой. Правда, долго расстраиваться я не могла — нам принесли еду.

— Вот, пожалуйста, цезарь с креветками, — сказал официант, ставя блюдо передо мной. — А это ваш цезарь с курицей.

Я даже не сразу уловила подвох. А вот Адель — мгновенно.

— Ты чем меня слушал? — сказала она, отдвигая от себя тарелку. — Задницей?

У Адель был такой суровый вид, что я бы попятилась, если бы мы стояли, а так я просто откинулась на спинку диванчика.

Официант нахмурился. Адель не спешила объясняться.

— Извините, а что…

— Ты еще переспрашиваешь? — сказала Адель, не дав официанту закончить. — Вам блокнотики зачем выдают? Может, стоило потрудиться и записать в него кто что заказал?

Адель поменяла местами наши тарелки. Теперь у нее были креветки, а у меня курица, как мы и заказывали. И из этого весь скандал? Капец. Я уже забыла, что заказывала. Да и вообще, не стала бы заводить скандал, даже если бы мне вместо салата принесли говяжий язык. Это, конечно, жуть, особенно если его есть. Но ведь официант тоже человек и потому может ошибиться. А скандалить сейчас не очень-то уместно. Почти что обеденное время — людей в кафе полно, нечего добавлять сотрудникам лишней работы.

— Извините, я думал, что…

Адель снова перебила официанта:

— А не надо было думать! Надо было спросить!

Уверена, даже если бы он спросил у нас, кто какое блюдо заказывал, то не избежал бы тирады про блокнотики.